В Музее духовных сокровищ Украины открылась выставка «The Parisianer». Источник вдохновения организаторов – культовый американский журнал «The New Yorker», о чем, собственно, и говорит название выставки, перефразированное на парижский лад. Очень часто сюжетом картин становятся рестораны и кафе Парижа, в которых горожане любят закусывать и общаться, проводя таким образом свою нескучную жизнь.
Одним из символов выставки «The Parisianer», открывшейся в Музее духовных сокровищ Украины при содействии Французского института, может, вероятно, служить рисунок Сержа Блюша, на котором изображен здоровенный детина, тело которого покрыто татуировками. Вместо предсказуемой надписи типа «Не забуду мать родную» грудь его, однако, украшает лирическое признание: «I love Paris». Завсегдатай культурных событий, осматривая экспозицию, безусловно, решит, что идею своего проекта кураторы выставки – основатели художественного агентства «La lettre P» Орели Полле та Микаэль Прижан – скорее всего, позаимствовали у своей соотечественницы, видного французского кинопродюсера Клоди Оссар, лет десять назад собравшей сонм знаменитых мировых режиссеров для создания альманаха «Париж, я люблю тебя», где самая романтичная европейская столица превратилась в декорацию для дюжины лирических сюжетов.
Впрочем, сами кураторы выставки главным источником своего вдохновения называют культовый американский интеллектуальный еженедельник «The New Yorker». Собственно, «The Parisianer» – это его французский аналог, правда, воображаемый, существующий только в фантазии кураторов. Избавив себя от забот о его содержательном наполнении, они попросту предложили сотне художников из разных стран мира придумать обложки для его гипотетических номеров. Разумеется, поскольку каждый из участников выставки имеет свой собственный стиль и индивидуальные пристрастия, экспозиция получилась очень пестрой. Объединяет эту сотню работ, занимающих три зала музея, только единый типовой формат А-3. Однако уже в композиции и теме художники дают волю своей фантазии.
Закономерно, что множество этих акварельных или сугубо графических рисунков посвящены будничной жизни парижан. Живут они, судя по всему, нескучно. Любят танцевать, ходить на демонстрации, прогуливаться со своими домашними питомцами, а также вкусно и плотно закусывать. Разнообразные кафе, бистро и ресторанчики очень часто становятся местом действия сюжетов, разыгрываемых персонажами картин. Здесь, кажется, парижане чувствуют себя, действительно, как дома – читают газеты, попивают вино, обсуждают новости и сплетничают. Ну и, разумеется, завязывают знакомства, подтверждая давнюю дружбу эротики и гастрономии. Иллюстрацией этой чувственной связи может служить рисунок Амели Фарьер с игриво протянутыми друг к другу над сырной и мясной тарелками женскими и мужскими руками. Явно ждет кавалера и томная героиня Ирис Хаувельд, застывшая с бокалом вина у ресторанной стойки. Впрочем, иногда на свидание в бистро может заявиться даже скелет (воспоминание о минувшей страсти?), как на рисунке Рокко.
Вообще-то, следует отметить, что среди участников выставки немного упертых приверженцев реализма. Даже в сугубо бытовые сюжеты художники часто стараются внести толику абсурда и сарказма. О парадоксах эволюции, скажем, заставляет задуматься зарисовка, сделанная в зоопарке Ореллой Палле, где многочисленное семейство корчит идиотские рожи и высовывает языки перед клеткой с орангутангами, глядящими на людей с печалью и состраданием. О мире, тщетно жаждущем справедливости,– сцена у фонтана Венсана Мае, подсмотревшего за клошаром, который выуживает монетки, ритуально брошенные туда туристами, под статуей богини Фортуны. О демонах, постоянно донимающих нас,– ироничный рисунок кондоминиума, выполненный Клер де Гастольд,– там наряду с резвящимися в одной из комнат ребятишками, дамой, вывешивающей сушить белье, и предающимися половому акту ее соседями, можно увидеть нетопырей, реющих над компьютером мрачного анахорета, курящую трубку собаку и даже выглядывающее в окошко настоящее сердце.
Впрочем, выставка «The Parisianer» явно не предполагает настраивать зрителей на меланхоличный лад. Она беспечна и легкомысленна, как город, который стал объектом ее искренней любви. Город, который благодаря лирическому интернационалу художников предстает во всем своем очаровании и красоте архитектуры, которая иногда буквально оживает на наших глазах, как Эйфелева башня, представленная Томом Шами в виде церемонной дамы, уверенно шагающей по крышам нью-йоркских небоскребов.
