Надо убивать таких, как Стрелков, - Отар Кушанашвили

Предложение "Апострофа" об интервью российский телеведущий и журналист Отар Кушанашвили воспринял с воодушевлением и заявил, что "для любимой Украины готов на все, что угодно". Правда, в итоге шоумен, известный резкими и эпатажными высказываниями, а также осудивший агрессию РФ, ответил на небольшое количество вопросов: в частности, о том, как изменились, по его мнению, за последние полтора года Россия и Украина, что следует сказать Петру Порошенко при личной встрече с Владимиром Путиным, и чего хочет российский народ.

— Уже более полутора лет между Россией и Украиной идет война: и идеологическая, и пропагандистская, не говоря о прямом вооруженном противостоянии.

— Да, отвратительная, унижающая...

— Чем, по-вашему, отличается Россия образца 2013 года от России-2015?

— В первую очередь, поменялся я, мой друг. Потому что в 2013 году я начинал задумываться о том, что не могут же быть мои любимые украинцы такими плохими, что все, кого я знал, к кому я всю жизнь ездил, с кем я работал девять лет, не могут вдруг превратиться в людей, которые желают мне смерти. А 2015 год — это абсолютная убежденность в том, что именно отсюда надо прекращать все это, из Москвы.

— Думаете, это возможно?

— Если я возьмусь, то да.

— А в каком статусе вы можете за это взяться?

— Ни в каком. Я — клоун. Правда, блестящий, но клоун. Это, конечно, шутка, не очень подобает ситуации. Но надо прекращать это именно отсюда. Тот ублюдок, которого звали Игорь Стрелков (помните такого?) — это самовлюбленное чмо, теперь рассказывающее, что он был жертвой и так далее, таких людей, как Стрелков (бывший главарь боевиков ДНР Игорь Гиркин, среди прочего, захватывавший Славянск, - "Апостроф") — миллионы. Что можно сделать? Во-первых, я как человек знающий гангстерские саги от "Крестного отца" до "Заточенных кепок", считаю, что надо убивать всех, кто сделал возможным похвальбу перед камерами, что они держали оборону, нападали и так далее. Я не знаю, что нужно... Наверное, нужен один звонок одного человека. И все остановится. Если бы я вошел туда, я бы его (Владимира Путина) убедил. Но ему доносят другие люди.

— Может, стоит попытаться прорваться на прием?

— Я вам скажу, если он назначает Тину Канделаки руководителем спортивного канала (в июле стало известно, что российская телеведущая станет генеральным продюсером и заместителем генерального директора объединенной спортивной редакции, создаваемой на базе нового российского федерального телеканала "Матч ТВ", который начинает работу с 1 ноября, — "Апостроф"), а мы тут два грузина остались в этой сфере медиа, которые что-то делают и решают, он (Путин) назначает ее, человека, который его самого называл ублюдком, думаю, надо к ней подойти, чтобы она прошла (на прием). Потому что меня не пустят точно. То, что пишет "Новая газета" про пленных, вот этих двух парней, это же военнослужащие российской армии...

— Вы имеете в виду Александра Александрова и Евгения Ерофеева (российские спецназовцы, в мае захваченные в плен под Счастьем в Луганской области)?

— Да! Я верю "Новой газете", она — зеркало, смотришь туда и видишь не лицо, а рыло. Крохотную Украину бомбить, уязвлять, отравлять — много ума не надо. Эти ребята (спецназовцы) лежат там и плачут, а их командиры здесь говорят, что их туда не посылали. А те говорят — как же не посылали, если вы дали нам приказ. Это отвратительно. Я боюсь за этих ребят. Что нужно сделать? Слова вроде "остановиться" — это патетика. Да у политиков этого никогда не будет, пока я не стану президентом, этого не будет никогда. Но я никогда не буду идиотом. Но, чтобы не выглядело, что я ерничаю, ответ такой — это все решится в Кремле, в главном кабинете.

— Как, по-вашему, изменилась Украина за этот же период, ведь вы тут часто бываете?

— Я ездил много раз в Украину, был там несколько дней назад. Она стала еще добрее, еще беззащитнее.

— То есть, добро с кулаками — это не про нас, мы все еще этому не научились?

— Да, ведь у вас нет Отарика. Михаил Саакашвили в Одессе вам не поможет. Он — блестящий управленец и хозяйственник, но он вам не поможет. Вам нужен я, чтобы не отворачиваться в Минске. Нужно по-другому, нужно заявить: "Прекрати убивать людей", протягивая руку. Не надо отворачиваться. Я видел всю хронику протокольную, все фото, Петр Порошенко отворачивается в момент встречи. Если приехал, скажи все прямо: "У меня маленький народ". Разве это доблесть?

— Больше 42 млн — это совсем не маленький народ. Да и территория, если не считать России, вполне приличная — вторая в Европе.

— Но по сравнению с Россией — маленький (народ. — "Апостроф")? Я сейчас говорю о хитростях. Вы мне говорите о геополитике. Надо подойти и сказать так, чтобы главный смысл прозвучал. Россия — это огромная страна. И тот, к кому я призываю подойти, он понимает, что он руководит огррррромной страной.

— И какие слова, по-вашему, должны были бы прозвучать? Это должно быть признание того, что Украина — слабая страна по сравнению с Россией?

— Нет, не признание слабости, а признание того, кто в этой войне играет первую скрипку. Это не слабость, если против тебя — 300 танков, а ты вооружен винтовкой, это не слабость. Давайте сделаем так — начнем с поиска первопричины. С чего все началось? Почему вы считаете, что попытка сохранить жизнь — это слабость? Это такая стратегия. Я приехал в Киев, тоже постоянно слышал — мы не можем признать, что мы слабые. Причем тут это? Вы сохраните миллионы жизней. Один парень из Чернигова, который вернется к маме, важнее ваших амбиций. Мама, которая оплакивает своего сына в Ужгороде, — она важнее всего. Любой ценой нужно добиться мира! Не отводом тяжелой артиллерии, о котором врут друг другу. Добиться нужно, чтобы это прекратилось, а прекратить это можно звонком Путину.

— Вы говорите, что Петр Порошенко что-то должен сказать. Может быть, мама сына, который родился и жил в Саратове, а потом погиб в Украине и вернулся домой в цинковом гробу, тоже должна что-то сказать?

— Так здесь же уверены, что это Украина воюет.

— Но родители российских военнослужащих знают правду. Почему они ничего не говорят так, чтобы их услышали?

— Кто знает правду? Мама в Саратове? Она уверена, что Украина предала нас, мой друг. Тут все работает на то, что Украина — предатель.

— Ну а как насчет Комитета солдатских матерей России, которые эти вопросы должны поднимать — куда отправляют военнослужащих российской армии?

— Ну и где они?

— Это я у вас хочу спросить — где они? Не слышно и не видно.

— Да, потому что живут на гранты.

— За последние полтора года кто или что больше всего вас удивило в вашем окружении?

— Меня приятно удивило, что все хотят поехать в Киев. Никто не верит ничему, что говорят по телевизору в России. Машут руками, говорят — да пошел ты на.... Меня приятно удивило, что у меня такое окружение, которому не требуется дополнительная обработка, чтобы они говорили хорошие вещи. Мое окружение, которое я тщательно подбирал, которое подбирало меня, мои друзья, которые не имеют отношения к бизнесу, журналистике, которые думают — ну не может такого быть, чтобы украинцы, самый миролюбивый народ, воевал с Россией. Это открытие меня приятно удивило — что никого не обработаешь пропагандой. Вот это открытие! Самое большое потрясение за все это время.

— Насколько много таких, которые не поддаются обработке, по-вашему?

— А таких, как тот, кому вы сейчас звоните, миллион? Все хотят быть доверенными лицами Путина. Такой массовой драки за право быть его приближенным я не видел.

— Кстати, на днях ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) опубликовал рейтинг одобрения влиятельности президента России. Если верить этим данным, то рейтинг Путина достиг 89,9%, побив исторических максимум. ВЦИОМ связывает это с военной кампанией в Сирии. Как вы думаете, скорее врут или все же, и правда, народная любовь вполне могла выйти на новый виток?

— Эти опросы... Не знаю, какие 90%? Кто? Я живу в Красногорске, это недалеко от Москвы... Чтобы 90% голосовали... Я не знаю. Он — человек, который войдет в историю как жертва интересов своего окружения. Я не думаю, что он кровожадный. Не думаю, что он хочет такой популярности. Короля играет свита, а свита омерзительная у него. Омерзительная! Какие 90%? Кто их считал? Что это за опрос? Если люди стонут, им не на что жить... Я этих цифр не понимаю.

— Вы не верите во всенародную любовь к Путину?

— Не верю и не буду верить никогда. А 90% — это какой-то другой жанр. Это уже не кино, даже не Михалков, это фэнтези.

— То есть, нет в российской народной долговременной памяти желания быть под опекой царя-батюшки?

— Это книжные понятия. Люди хотят просто поесть, попить, вечером быть в кругу семьи. Вот чего хотят люди. Они не хотят даже знать, кто там наверху. Они хотят, чтобы наверху заботились только о том, чтобы они сели, поели-попили-выпили. Вот и все. Люди не должны знать, кто руководит государством. Они могут знать, когда проголосуют, а после этого на пять лет забыть про это. Какая народная любовь? К кому?

— Какая? Ну, та, которая была в Севастополе, когда объявили о присоединении полуострова к России, которую демонстрировали жители по время приезда Путина (в Крым в августе этого года).

— А давайте тогда пустим туда Авраама Руссо. Его точно так же будут любить. Вы что, сейчас со мной спорите?

— Я говорю, что есть примеры такой всенародной любви, только и всего.

— Это не называется любовью, это эйфория. Все орут, и я ору. (бросает трубку).

Когда "Апострофу" удалось дозвониться Отару Кушанашвили во второй раз, он обиженно заявил: "Как вы со мной разговариваете? В тот момент, когда вообще никто ничего не говорит, вы ехидничаете... Так не пойдет! Вы хоть понимаете немного, чего мне стоит это говорить?"

"Так, может, расскажете?" — поинтересовался "Апостроф", однако собеседник вновь бросил трубку...