Саша Сотник: Если Путина уберут, то вперед ногами

Известный российский журналист и блогер САША СОТНИК посетил Киев и 11 апреля на Майдане записал обращение от украинцев к россиянам. В обращении содержалось требование вывести российские войска с территории Украины. В интервью корреспонденту «Апострофа» АРТЕМУ ДЕХТЯРЕНКО Саша Сотник рассказал, что целью этого обращения была попытка заставить одурманенных пропагандой россиян услышать граждан Украины. По мнению блогера, уже осенью РФ ждут серьезные проблемы, потому что назревает раскол в российской элите, который может привести к падению режима Владимира Путина. Однако до этого он может организовать новое наступление на Донбассе в период с 18 по 20 мая.

‒ Как часто вы приезжаете в Украину? И как оцениваете изменения в нашей стране после Революции достоинства? Заметны ли они вообще?

‒ В Украине в качестве журналиста я впервые был год назад. В марте 2014 года я посещал Крым. 15 марта мы проехались по полуострову, 16 ‒ побывали в Севастополе и Симферополе, понаблюдали за безобразием, которое тогда там происходило, потом съездили в Херсон и, собственно, в Киев. Изменения, конечно, разительные. Если в столице Украины год назад ощущалась какая-то печаль, скорбь и большое напряжение, то сейчас, невзирая на то, что идет война,‒ совершенно другая атмосфера. Очень доброжелательная, хорошая, человеческая. И это, конечно, было очень приятно увидеть.

‒ 11 апреля на Майдане Независимости в Киеве вы снимали сюжет для SotnikTV, в котором записали обращение украинцев к россиянам. Думаете, мнения простых граждан способны каким-либо образом повлиять на взаимоотношения между странами?

‒ Я думаю, что способны. Слово «простые» в отношении людей я употреблять не люблю, поэтому скажем так: мы пытаемся сделать что-то ‒ так, чтобы рядовых украинцев услышали рядовые граждане РФ. Тут, как говорится, стучитесь ‒ и вам откроют, говорите ‒ и вас услышат. Другое дело, что наши средства массовой пропаганды этого не показывают. Ну, на то она и пропаганда, чтобы промывать людям мозги и натравливать их друг на друга. Мы, по крайней мере, такой шанс населению даем: достучаться до других, докричаться до них. Это тот шанс, который упускать никак нельзя.

‒ А если говорить о радикальных изменениях внутри самой России, считаете, они пойдут из низов или же против Владимира Путина может «ополчиться» элита страны?

‒ Пока что ощущение такое, что смена первых лиц в стране произойдет в результате раскола в элите. Лично я никакой элитой их не считаю, но, скажем, это может произойти в результате создания каких-то группировок внутри Кремля. Пока что все идет именно к этому. А по поводу масс, то они настолько запуганы, настолько нерешительны… Они как будто утратили способность брать на себя какую-либо ответственность. Они ищут некоего вождя, группу или личность, которые возьмут на себя эту ответственность и поведут их по дорожке. Накормят, напоят и оденут их. Решат все их проблемы.

‒ А при каких условиях возможен этот раскол? Когда его можно ожидать?

‒ На вторую часть вопроса вам не ответит никто. Давать такие прогнозы – дело неблагодарное. Я полагаю, что к осени этого года дела в России будут обстоять уже очень плохо. А люди с большими деньгами теряют ежедневно. И эти потери очень значительны. С такими людьми разговорами о патриотизме и о том, что ты что-то кому-то должен, уже не обойдешься. Как долго они еще будут терпеть, я не знаю. Ощущение такое, что их недовольство легко перерастет во что-то большее.

‒То есть вы считаете, что инициатива будет все-таки исходить от «верхушки»?

‒ Мне кажется ‒ да. По крайней мере, пока на население РФ рассчитывать не приходится. Россияне напуганы, они сидят и чего-то ждут. Ждут, что все рассосется, говорят, что «и не такое переживали».

‒ Какая в этом случае роль в возможном «российском майдане» будет отведена оппозиционным силам? Усилились или ослабли их позиции после убийства Бориса Немцова, а также в связи со сложной экономической ситуацией в стране?

‒ Понимаете, в чем дело? Когда по телевидению говорят, что Борис Немцов не имел какого-то большого влияния, они правы. Немцов не был однозначным лидером оппозиции. За ним тянулся очень нехороший шлейф ельцинских времен, граждане относились к нему нейтрально. Он, безусловно, был очень яркой фигурой, яркой личностью, но особенного влияния он не имел. При этом следует учитывать еще тот факт, что нынешняя российская оппозиция очень малочисленна и раздроблена. Она полна внутренних мелких конфликтов. При этом ее дробят еще и искусственно. А убийство Бориса Немцова стало знаком того, что неприкасаемых в РФ больше не осталось.

‒ Зачем в таком случае Немцова убили? Какой в этом был смысл?

‒ А какой смысл Путину было убивать Литвиненко (бывшего сотрудника ФСБ, критиковавшего российские власти и лично Владимира Путина.‒ «Апостроф»)? Я полагаю, что смысл здесь ‒ один и тот же: «Как же он достал!». В свое время Путина достал Литвиненко… Понятно, что дать отмашку на дело с применением полония (именно от отравления этим радиоактивным элементом в 2006 году погиб Литвиненко.‒ «Апостроф») мог только Путин. Точно так же он дал отмашку на убийство Немцова. После реплики Бориса «он еб**тый, ваш Путин», стало понятно, что его могут убить в любой момент. Он перешел грань, после которой Путин просто взбесился. Там решения принимаются очень просто и быстро. Я не верю ни в какую самодеятельность Рамзана Кадырова или еще кого-то. Думаю, это была личная отмашка Путина: «Разберитесь с этим Немцовым, он меня достал». Вот и все. Бориса убили картинно, показательно. В одном шаге от Кремля, на Москворецком мосту. Это был сигнал всем, не только оппозиционерам. Таким поступком Владимир Путин практически разорвал контракт со всеми, даже с людьми из собственного окружения. Он показал, что неприкасаемых в России больше нет: «Если меня кто-то достанет ‒ найду и замочу». Это послание и Чубайсу, и Касьянову, и Фридману, и Дерипаске, всем.

‒ В одном из своих постов вы написали, что ФСБ готовит замену Владимиру Путину в лице одного из сотрудников спецслужбы. Не противоречит ли это другим вашим высказываниям, что в России все решает именно нынешний глава Кремля?

‒ В данном случае нужно понимать, что человек ‒ не просто смертен, он еще и внезапно смертен. К тому же, одно не исключает другого. Существующая в РФ система – самодостаточна. Она никогда не потерпит, чтобы ее снесли. В свое время для того, чтобы сохранить эту систему, они даже убрали Сталина. Ей понадобилось ‒ и они легко отказались от коммунистической идеологии. Они снова заняли в России самые главные места, самые главные посты. Эта система жива, и когда будет нужно ‒ она сконцентрируется и устранит Путина. На его место поставят другого человека, который, опять же, обеспечит сохранность данной системы.

‒ Как вы бы описали существующую вертикаль власти в РФ? Кто за что отвечает? Кто принимает решения?

‒ Официально у нас за все отвечает Владимир Владимирович. Если надо, он пойдет и даже кран бабушке починит... Это официально. Ну а вообще мне кажется, что существует некое внутреннее политбюро, которое можно назвать Советом безопасности. Патрушев, Бортников, Путин, а также еще несколько человек. Эта узкая группа лиц принимает решения. Вся система ‒ порочна, поскольку действует по принципу круговой поруки. Недаром Путин и компания так вовлекли население в украинскую авантюру. Все население поддерживает, все кричат: «Ура, ура, Крым наш!». Это называется вовлечение в преступление, они все «замазаны» там. Они ж не просто так орут про 86% (рейтинг поддержки Владимира Путина среди населения РФ.‒ «Апостроф»). То есть 86% людей ‒ «замазаны» в преступлениях на территории Украины. Это касается как Крыма, так и всяких «ЛНР» и «ДНР». И если что ‒ эта группировка растворится, а вы, россияне, останетесь. И придется за это платить.

‒ В сеть попадают изображения роскоши, в которой живет Владимир Путин,‒ его самолетов, резиденций и так далее. Как это согласовывается с заявлениями о том, что в России тяжелые времена и необходимо затянуть пояса? Как на это реагирует народ?

‒ Народ преимущественно этого и не знает. Об этом по телевизору не говорят. А люди и не задумываются. Что касается роскоши, то именно ради нее и приходят во власть. Хотят красиво пожить.

‒ Как люди расценивают российское военное вторжение в Украину? Ведь именно после начала этих событий рейтинг Путина начал расти.

‒ Пропаганда работает очень четко и убедительно: во-первых, не мы воюем в Украине, а "ополченцы"; во-вторых, война в Украине – проект США, и нас ожидают тяжелые времена потому, что против нас ополчилась Америка. Эти идеи внедрены в сознания практически каждого второго россиянина. В ситуации, когда все расставлено по полочкам, жить очень просто: Америка – наш враг, она запудрила мозги бедным и несчастным украинцам, которые «поперли» против своего родного старшего брата; США же после развала Украины пойдут на Россию. Вот такими категориями мыслит большинство населения РФ. Знаете, как у нас показывают новости? Сначала в выпуске показывают Владимира Владимировича Путина ‒ великого, ужасного, мудрого. Потом идет тема Украины: раскрывается весь «кошмар», который творят там «жидобандеровцы» и «фашисты». Затем идет сюжет о происшествии в Европе, в котором показывается, как там страшно жить. Ну и нечто плохое из США. В концовке дают новости спорта. Вот так. Такое впечатление, что в России ничего не горит, ничего не взрывается, в стране все замечательно, новостей никаких нет. Есть только Путин и Украина, где опять кого-то распяли… Вот как-то так.

‒ Какая, по-вашему, будет жизнь в России после Путина? Каким будет конец его правления? Сейчас многие российские активисты говорят о Гаагском трибунале… Насколько это возможно?

‒ Я не верю ни в какой Гаагский трибунал лично для Путина. Причина для этого проста – из подобной игры живыми не уходят. Если его уберут, то уберут вперед ногами. Парень слишком много знает, это ‒ спецпрезидент для спецстраны. А его устранение будет спецоперацией. После этого, вероятнее всего, случится то, что я называю сменой портретов.

‒ То есть поменяют одного на другого такого же?

‒ Совершенно верно. Какое-то время ‒ один, потом ‒ другой, затем ‒ третий. И так ‒ до полного распада страны. Нынешний же период можно назвать стадией полураспада. К сожалению, я не верю в то, что Россия выдержит трудности, и после Путина останутся прежние геополитические границы.

‒ А если предположить, что инициаторами свержения Владимира Путина выступят представители российской элиты?

‒ Дело в том, что сама система уже идет на дно. Тем не менее, мне кажется, что они попытаются сохранить ее, но это не получится. Сложно в этом смысле выступать оракулом.

‒ Говоря на тему событий на территории Украины, в частности Крыма, как вы считаете, сможет ли Украина вернуть полуостров и при каких условиях?

‒ Мне кажется, что Крым вернется в состав Украины. Впрочем, это решать не мне. Я как гражданин РФ глубоко убежден, что Россия должна вернуть полуостров безо всяких условий. И еще извиниться при этом.

‒ Когда, по-вашему, это случится?

‒ Я полагаю, что при Путине возврат Крыма невозможен.

‒ Можете дать какой-то прогноз развития событий на Донбассе?

‒ По моим сведениям (я не буду говорить, откуда они), Путин готовит наступление в период 18 по 20 мая. Понимаете, чисто теоретически, ему нужны победы. Это возможно после майских праздников, когда они отпразднуют великую победу с делегациями из Зимбабве на Красной площади 9 мая.

‒ А для чего нужны такого рода «победы»?

‒ Ну как? Патриотизм. Все же должны раздуться от гордости, как жабы на болоте.

‒ Что в таком случае планируется делать с отобранными у Украины территориями?

‒ Я думаю, они так далеко не заглядывают. Они не способны на трехходовки. Максимум, что они могут – двухходовки.

‒ Вы как человек, который пытается развеять мифы российской пропаганды, какой способ противодействия кремлевской информационной машине считаете самым эффективным?

‒ Во-первых, научиться самостоятельно анализировать ситуацию. Информации очень много ‒ как с одной, так и с другой стороны. Нужно сопоставлять разные данные и делать собственные выводы. Слепо верить аналитикам ‒ что кремлевским, что антикремлевским ‒ это глупо, особенно в условиях нынешней информационной войны.

‒ Но ведь для большинства россиян основной источник информации – это телевидение.

‒ Именно поэтому мы имеем столь плачевную картину, которую сейчас обсуждаем. Людям гораздо проще проглотить то, что для них разжевали. Им показывают какую-то элементарщину, на уровне детского сада, а они верят. Потому, что так проще. Потому, что когда ты начинаешь сомневаться, вдруг выясняется, что у тебя могут быть проблемы, если об этих сомнениях ты кому-то расскажешь. Тебя могут уволить с работы, могут начаться неприятности, а кому это надо? Поэтому люди выбирают телевизор, это проще.

‒ Могли бы ли вы описать обстановку в российской журналистской среде в контексте пропагандистской кампании?

‒ Если говорить о российских телеканалах, то там журналистов нет. На федеральных телеканалах журналистики нет. Там есть пропагандисты. Все они в массовом порядке совершают преступление. Они превращают зрителей в зомбированные биомассы. А вообще ‒ честные журналисты, конечно же, есть. Но их очень мало.

‒ А среди тех, кто работает на «пропагандистскую машину», есть ли такие, которые действительно верят в то, что говорят?

‒ Часть из них верит, часть – нет. Да это уже и не важно. Когда по приговору Нюрнбергского трибунала повесили Штрейхера (главного редактора гитлеровской антисемитской газеты Der Stürmer.‒ «Апостроф») было неважно, верил ли он в то, о чем писал. Те люди, которые сейчас занимаются пропагандой в России, должны понести адекватное наказание. Они нанесли огромный ущерб мозгам и душе нации.

‒ Не испытываете ли вы какого-либо давления со стороны властей или спецслужб в связи с вашей деятельностью?

‒ Конечно же. Мне приходит огромное количество угроз. Это понятно. Впрочем, давление испытывает любой человек. Любой россиянин, выходя на улицу, не может оставить дома паспорт. В Киеве тем временем я забыл, что это такое. Хочешь купить сим-карту ‒ пожалуйста, без паспорта идешь и покупаешь. У нас же все ‒ обязательно по «аусвайсу» (нем. Ausweis – удостоверение личности.‒ «Апостроф»). Кругом ‒ секьюрити, вахтеры, охранники… Такое впечатление, что за тобой постоянно следят. Спускаешься в метро, а там диктор суровым голосом говорит: «Опасайтесь террористических актов, товарищи», «страшно», «опасно», «теракт», «один террорист может стоить вам жизни». То есть в России идет постоянная накачка. Люди находятся в постоянном напряжении. От того ‒ хмурые лица, от того ‒ и съежившиеся фигуры на улице, от того они и несчастны. На них давят постоянно. Власти важно, чтобы человек в РФ находился в постоянном напряжении. Чтобы постоянно был готов отскочить в сторону, спрятаться. Важно, чтобы он боялся. Поэтому все мы находимся под определенным давлением. Другое дело, что в отношении меня оно более явное и целенаправленное.

‒ В 2011 году в знак протеста против существующего режима, вы сожгли копию своего паспорта. Не было ли желания действительно лишиться гражданства РФ и переехать в другую страну?

‒ Вы знаете, меня эта власть и так фактически лишила гражданства. Путин украл у россиян страну. Когда в 2011 году провокаторы у меня спрашивали «А чего же ты оригинал не сжег?», я им отвечал: «Ребята, на сегодняшний день мы имеем ксерокопию государства. Именно поэтому я и сжигаю ксерокопию паспорта. А настоящий документ мне еще понадобится». Если говорить о теме выезда из страны, то пока я эмигрировать не собираюсь.

‒ А не опасаетесь ли за собственную жизнь?

‒ В этой стране все возможно. Я не хочу ничего накликать и вербализировать опасения, но ситуация ухудшается с каждым днем. Как говорится, тучи сгущаются. Могут подстеречь, могут все что угодно сделать. Вы же прекрасно понимаете, что эта власть пользуется услугами гопников. Она этих гопников вербует, хватает за мелкие грешки, а потом вербует. Заставляет выполнять какие-то приказы, в том числе ‒ по избиению и даже убийству.

‒ Какое-то слишком мрачное интервью выходит. Могли бы вы назвать хоть некий позитив в России ‒ то, что может изменить ситуацию к лучшему?

‒ Положительное в РФ ‒ это надежда на то, что люди все-таки проснутся. Им очень не хочется этого делать, потому, что они погружены в искусственный коматоз. Для того, чтобы человек поднялся с колен, нужно, чтобы он осознал, что он стоит на коленях. И мне кажется, что надежда на то, что народ все-таки проснется, есть.

‒ Что может послужить поводом к такому пробуждению?

‒ Да все, что угодно. Россия – страна сюрпризов. Никто не может предсказать, что станет последней каплей.