”Апостроф” расспросил председателя Комитета Верховной Рады по вопросам гуманитарной и информационной политики, нардепа от «Слуги народа» Никиту Потураева о том, откуда брать деньги на развитие украинской культуры, а также об инициативе по запрету в Украине популярного мессенджера Telegram.
9 октября во время Форума культнаступления в Киеве вы сказали, что украинские художники должны оказывать давление на политиков, выходить и чуть ли не за горло брать министра, Верховную Раду, президента, чтобы получать финансирование. Почему украинские власти не понимают значение культурной борьбы?
Потому что власть не субъект. Потому что это ошибка. Это чисто постсоветское отношение, что есть некая «власть», существующая отдельно от нации, от народа.
Простите, господин Никита. Давайте конкретно. Почему Министерство культуры не может взять и выделить деньги на качественные украинские сериалы? Не то, что мы готовимся потенциально продавать в Россию…
Я впервые слышу какой-то бред, что мы готовимся что-то продавать на Россию. Пример мне приведите! Я не знаю ни одного случая продажи украинского кинопродукта в Россию с 2022 года.
Почему Минкульт не делает что-нибудь? Я вам объясню. Потому что Минкульт приходит в Минфин, а Минфин говорит – у меня расписание на армию – вот столько миллиардов. И брать мне деньги негде. Для этого мы поднимали налоги. И еще будем поднимать.
И дело не в том, что кто-то в Хмельницком МСЭК украл 6 млн долларов (в начале месяца в доме руководителя медико-социальной экспертизы Хмельнитчины и ее сына изъяли наличные деньги в разной валюте общей стоимостью 6 млн долларов и драгоценности, - Апостроф), а дело в потому, что не хватает сотен миллиардов на войско. А если не будет денег на войско, то не будет ничего украинского. А будет снова имперский город Киев с русским языком и русской культурой.
И чтобы серьезно нам разговаривать, надо, чтобы министр культуры, безразлично, кто это будет, могли приходить и говорить – вот давление от общества. За мной такое же мощное лобби, как за прокуратурой, куда мы добавляем миллиарды. И это происходит не потому, что кто-то на Банковой или Грушевского хочет давать на прокуратуру миллиарды. А знаете почему? А потому что западные партнеры, которые формируют наш бюджет, говорят, что прокуратор у нас должен быть финансово независимым и состоятельным. Поэтому зарплаты там должны быть такие, а у судей – такие. И да, мы знаем с вами оба о тачках, на которых она катаются, которые запаркованы под любой прокуратурой, в том числе и районной.
Но для того чтобы сказать нашим партнерам – «уважаемые, вы хотите поднятие расходов на правоохранительную систему, мы это понимаем, но у меня за спиной 300 тыс. представителей культуры, у которых есть мощное право высказаться».
А если власти не прислушиваются, то деятели культуры – люди креативные, и могут запустить любые флешмобы, любые акции, в том числе за границей, и доказывать, что культура не должна быть на остаточном финансировании.
Потому что у прокуроров есть голос, у национальной полиции есть голос, у судей есть голос. И я призываю, чтобы у культуры тоже был крепкий общий голос, к которому нельзя не прислушиваться. Вот что я хотел бы увидеть.
Господин Никита. Мы все отлично знаем, что российский культурный продукт является формой гос пропаганды. И когда на русский балет в Германии идет Урсула фон дер Ляен, ее там в неформальной атмосфере обрабатывают российские дипломаты. И в Кремле без «громкого голоса культуры» понимают, что у них есть неопределенный неагрессивный бренд, который могут представить западному миру. А вы чего хотите? Чтобы украинские художники выходили и совершали самосожжение под Верховной Радой, да?
Нет, не так! Почему сразу самосожжение? И при чем здесь Кремль?
А с кем мы воюем?
А вы знаете, что Кремль своим бойцам платит больше, чем мы? И что? Это нас на что настроить? Что у нас есть, как Кремль? У нас столько денег нет.
Ну, простите. Когда нам премьер говорит – «у нас нет денег платить военным зарплату, потому что мы считали, что война закончится летом 2024».
Одну минутку! Мы здесь с вами без закона об экономической мобилизации, без карточной системы, с неограниченным потреблением. О чем мы с вами говорим? Что мы с чем сравниваем? Вспоминаем, что когда и кто говорил? Вы со Шмигалем сейчас разговариваете или со мной?
Не нужно сравнивать Украину с Кремлем. Потому что у Украины никогда не было столько ресурсов, сколько у Московии. И сейчас нет. И никогда не будет.
А что касается демонстрации своей воли и позиции, то на улицы выходят люди. И ты их не можешь не заметить. Это жены «азовцев», которые до сих пор находятся в плену. Это жены мужчин, пропавших без вести. И я их понимаю, потому что знаете что? У меня родственник без вести пропал в 2022 году.
Ну выходит, что у нас сейчас нет денег ни на армию, ни на культуру.
Я вам говорю, что в бюджете нужно находить компромисс. Я тем бюджетом, который сейчас, недоволен. Мы всем комитетом внесли множество поправок, все поставили подписи.
Откуда мы хотим добавить эти деньги на культуру?
Почему бы не добавить их из «Единого марафона»?
А почему бы не добавить их из здравоохранения? А кто вам сказал, что "Единый марафон" не нужен? Смотрите, у нас с вами разные точки зрения. Я считаю, что "Единый марафон" нужен. Я считаю, что до конца военного положения будет нужно. Может, давайте снимем с больниц? Или по образованию?
Я считаю, что у бюджета есть возможности для финансирования культуры. Во-первых, это отчисления от «игрки» (игрового бизнеса, казино, – «Апостроф»). В Европе культура финансируется от игорного бизнеса. Так повсюду.
Я понимаю, что сейчас идет война, но культура должна претендовать на больший процент бюджета.
Никита Потураев
вообще довольны тем уровнем культурного продукта, который у нас снимают?
Я не знаю...
Вы не смотрите украинские сериалы?
Нет, смотрите, я не знаю, как можно быть доволен или не доволен. У каждого свои вкусы.
У вас есть продукты, которые вам лично нравятся?
У меня есть продукты, которые мне нравятся, есть те, которые мне не нравятся. Я не рекламное агентство. Я никогда не говорю, какая книга мне понравилась, потому что это будет неуважение к другим авторам. Так же и из кино.
Я могу назвать разве что один проект, и это не будет контраверсионно, потому что он не слишком коммерческий. Он был снят еще до войны, и я побывал на премьере Варшавского кинофестиваля. На меня действительно большое впечатление произвел фильм «Дом Слово».
И я очень рад, что с этого фильма начался новый виток внимания к «Расстрелянному Возрождению». И проект "Мур" появился.
Возвращаясь к источникам финансирования, бывший министр культуры меня на Facebook когда-то затегал с этим предложением, и я серьезно задумался. Почему деньги, которые мы изымаем у коррупционеров, не отдавать на культуру. Либо 100%, либо по крайней мере часть.
Потому что эти 6 млн долларов, которые изъяли в Хмельницком, – их хватило бы на много интересных вещей, много качественных переводов украинских книг на другие языки. Я думаю, что это можно рассматривать как ресурс.
Потому что Минфин всегда говорит – покажите, где нам найти эти деньги. Ну вот, обнаружили 6 млн.
Давайте договоримся, что все 100% денег, которые будут изыматься в рамках коррупционных дел в течение следующего года, будут уходить на культуру. Мы будем говорить об этом на комитете.
Что касается игорного бизнеса, то у нас есть отчисления. Просто я считаю, что они недостаточны. Я считаю, что процент должен быть больше.
Какой?
Я бы считал, что менее 50%. Я понимаю, что у нас сейчас война. Ну в мирное время, я бы вообще говорил о 80%. Ибо в большинстве европейских стран именно такой процент.
По Telegram. Вы выступаете за его закрытие. Но ведь для многих украинцев художников это одна из платформ для продвижения собственного творчества.
Смотрите, эта платформа опасна. Очень опасно пользоваться сервисом, когда ты не понимаешь, кто там владелец, какие там деньги, где сервер, как он управляется, как модерируется.
Сейчас там все имеют свои представительства – и украинские власти, оппозиция. Но мы все знаем о ее рисках. Мы все знаем, что у нас нет с вами гарантий, что она не контролируется ФСБ.
Поэтому сейчас мы с Николаем Княжицким отрабатываем наш общий законопроект. Он не столько о Telegram конкретно. Он вообще о платформах общего доступа к информации.
У нас очень простой подход: мы выписываем критерии и если платформа соответствует им, она работает без проблем. Эти критерии о собственности, о финансировании, как они реагируют на государственные обращения, на обращения граждан. И если они не подпадают под эти критерии, мы будем принимать меры.
Не пытается ли Украина создать собственную подобную платформу?
Нет, нет, нет. Смотрите. Это глобальный бизнес. Она так не работает.
Ну у Дурова же получилось.
У Дурова вышло за русские дурацкие деньги! Вот и все! Россия себе может это позволить. Потому что там миллиарды дурацких долларов. Вот и все! Она может финансировать все, что угодно.
Ну или ты Соединенные Штаты с населением 400 млн. и самым богатым рынком. И тогда ты создаешь все, что хочешь.
Смотрите, у Польши, Франции, Британии тоже нет своей платформы – и ничего (французская платформа BeReal сейчас набирает популярность и критики рассматривают ее как будущего конкурента для Instagram, - Апостроф). Это всемирные штуки.
Украина не может создать платформу. Мог один наш чувак из Киева, уехал в Штаты и в «Силиконовой долине» создал WhatsApp. Но это не значит, что это украинский мессенджер.
Так что мы не можем создать замену Telegram, но мы можем пользоваться безопасными платформами. Если Telegram докажет, что он является безопасной платформой, то мы сможем продолжать им пользоваться.
