На прошлой неделе волонтеры заявили о том, что начинается отбор среди профессионалов, и, в первую очередь, среди них самих, на десять открытых вакансий главных специалистов и инженеров в департаменты Министерства обороны. Всего было получено 263 резюме, и вчера уже прошли первые собеседования. Следующие будут проведены в течение нескольких дней. Координатор Совета волонтеров при Минобороны ДАВИД АРАХАМИЯ рассказал корреспонденту А' ИРИНЕ ЛОПАТИНОЙ о том, кто направлял свои заявки, о будущей проверке кандидатов на полиграфе на предмет наличия «ватных настроений», а также о том, как новые сотрудники будут работать за месячный оклад в размере 1357 гривен.
‒ Сколько резюме вы получили от желающих попасть в Минобороны? Кто эти люди?
‒ Утром (12 ноября.‒ А’) было 263 резюме, но они продолжают поступать и сейчас. Это совершенно разный контингент, но, честно говоря, половину этих резюме можно отправить сразу в топку. Причина ‒ люди невнимательно читают объявление о том, какие специалисты нужны. Их нельзя брать на работу уже потому, что они не умеют внимательно читать бумаги. Есть и курьезные случаи. Например, мать троих детей, у которой есть несколько часов между кормлениями, которая живет в Одессе и хочет поработать на Минобороны и попытаться реформировать ведомство. Кроме того, много таких, которые восприняли это как частичную занятость ‒ они позиционируют себя как «диванную сотню» и готовы периодически помогать. Но сбрасывать со счетов таких людей не стоит ‒ среди них есть претенденты с западным образованием, с хорошим опытом аналитической работы. Их можно привлекать и формировать из них «мозговой центр», а также кадровый резерв. Хочу сказать, что из всех резюме я видел лишь 30-40 штук, полученных от претендентов с хорошим опытом руководства коллективами ‒ резюме тех, кто могли сразу стать руководителями среднего звена. Мы обязательно будем проводить собеседования с ними для того, чтобы понять, что ими движет. Понятно, что это и патриотизм, но нужно понять, например, насколько у них есть «запас прочности», чтобы пересидеть примерно полгода на этой смешной зарплате. Из резюме сложно понять видение человека себя на этом месте. Хочу сказать, что сейчас в Минобороны открыто около 70 вакансий. Мы сегодня говорим о десяти вакансиях. Нам дали две вакансии в кадровой службе, но я не очень понимаю, зачем волонтерам заходить в этот департамент ‒ ведь не оттуда следует менять эту структуру.
‒ Какие цели вы будете ставить перед этими людьми прежде всего?
‒ Их задача ‒ в первую очередь выступить аналитиками, даже несмотря на свои должности. Они обязаны будут разобраться во всех бизнес-процессах в Минобороны и назвать причину возникновения проблемы на том или ином участке. Потом эта информация будет вынесена на рабочую группу более высокого порядка, и мы вместе будем пытаться провести изменения ‒ например, переформатировать систему логистики.
‒ Готовы ли чиновники из Минобороны к таким переменам и к работе вместе с волонтерами?
‒ Внутри министерства около 70% штата враждебно относятся к инициативе привлечения волонтеров. В первую очередь ‒ из-за недопонимания того, что эти люди конкретно будут делать и как. Во-вторых, многие видят в них опасность раскрытия преступных схем, в результате чего они могут понести наказание. Не стоит разочаровывать чиновников ‒ да, если волонтеры увидят эти схемы, первое, что они должны будут делать ‒ это трубить о них. На 50% это будут информаторы изнутри. Будут шероховатости, но учитывая, что процесс курирует лично министр, то я не думаю, что у кого-то хватит смелости открыто саботировать этот процесс.
‒ Зачем вообще привлекать волонтеров в такую громоздкую структуру как Минобороны? Могли бы вы назвать ваши среднесрочные и долгосрочные цели?
‒ Я надеюсь, что не менее 80% отобранных людей смогут работать и останутся в министерстве. Мы вполне можем ошибиться при отборе, человек может переоценить свои возможности, даже при наличии необходимых компетенций. Имея месячный опыт работы с министерством, я уже понимаю, насколько это сложная бюрократическая структура и понимаю, что не все могут выдержать эту бюрократию. Но если 80% приживутся, то это будет означать, что произошло впрыскивание свежей крови. Они выступят проводниками реформаторского духа. Если все будет хорошо, то мы хотели бы расширить количество волонтеров, которые будут работать при Минобороны, до нескольких десятков. Уже из их числа мы хотим создать в ведомстве ту критическую массу, которая стремится к изменениям, и, в конечном итоге, они будут давить снизу на эту машину для проведения реформ в министерстве.
‒ Однако предложенные вакансии ‒ это должности мелких функционеров, без больших полномочий по принятию важных решений на своем посту. Предлагали ли вам вакансии, например, директоров департаментов?
‒ Нам предлагали и вакансии директоров департаментов. Но мы заранее от этого отказались. Это был бы чересчур большой груз ответственности, учитывая, что модель ‒ пилотная, и ее необходимо протестировать на низком уровне. Я вполне допускаю, что если человек хорошо проявит себя на месте главного специалиста, то он может легко быть перемещен и на должность руководителя. Предложенные должности ‒ точка входа. Анализируя резюме, мы, по сути, смотрим на перспективу развития человека. Мы смотрим на его компетенции и на то, кем он может стать. Иначе можно было бы и с улицы взять претендента на должность младшего специалиста ‒ на некоторых вакансиях ни высшее образование не нужно, ни специализированные знания.
‒ Многие недоумевают, зачем пытаться что-либо реформировать в такой громоздкой, бюрократической оборонной структуре и точечно что-то менять в ней. Возможно, вообще необходимо вначале разрушить все и построить с нуля?
‒ Может быть, это было бы и лучше. Но кто-то должен взять ответственность за то, чтобы полностью реформировать такую большую структуру во время войны. Если сейчас поломать все и не построить ничего ‒ риски высоки и мы можем оказаться в еще худшей ситуации, чем сейчас. Поэтому создание параллельных моделей может быть правильным путем. Да, он может быть более растянутым во времени, но он ‒ более безопасный.
‒ В какие департаменты поступило наибольшее количество резюме?
‒ Люди больше всего хотят заниматься вещевым обеспечением. Например, если курировать продовольствие, то нужны специализированные знания о технологиях пищевой промышленности, человек должен разбираться в рационе, калорийности. А по вещевому обеспечению, условно говоря, у нас все специалисты ‒ волонтеры возили и покупали различную экипировку, и они считают, что разбираются в этом. Хотя после общения с людьми из вещевого департамента я понимаю, что подобного опыта будет недостаточно, что нужны специалисты более высокого класса.
‒ Второй этап отбора будет проведен вместе с Минобороны. Сколько человек из 263 претендентов вы предложите ведомству?
‒ Не более 15. На самом деле, отбор вместе с Минобороны будет формальностью ‒ они все-таки должны увидеть людей, которых мы к ним приведем. В Минобороны мы представим тех, кто отобраны нами и готовы проходить тестирование на полиграфе.
‒ Кто предложил проводить тестирование на полиграфе ‒ вы или представители Минобороны?
‒ Это мы предложили. Я вообще считаю, что это должно быть стандартом проверки для всех госслужащих, но перед этим необходимо что-то предпринять в отношении их заработка.
‒ В ходе тестирования полиграфе будут заданы несколько блоков вопросов ‒ относительно коррупции, связей с иностранными агентами и патриотизма. Как вы намерены измерять патриотизм с помощью полиграфа?
‒ Мы проверяли нескольких сотрудников, которые работают у нас в волонтерском фонде на предмет наличия так называемых ватных настроений. Бывает, человек приходит ‒ и он хочет просто получить работу, рассказывает, что разделяет принципы Майдана, позицию украинских властей, а потом в ходе проверки на полиграфе оказывается, что на самом деле он поддерживает, например, политику Путина. Нам такой человек не нужен, каким бы специалистом он не был ‒ он будет внутренне саботировать все процессы. В отношении связей с иностранными агентами ‒ риск небольшой, потому что должности низкие. Но проверять таких людей все равно нужно. Однако самое ключевое ‒ это отношение к коррупции и воровству, какой опыт в этом отношении был у желающих занять вакансию.
‒ Вы будете искать кристально чистых людей?
‒ Хотелось бы, в идеале, чтобы это был человек, который даже шоколадку в детстве не украл и который бы отрицательно относился к воровству. Если этого не получится, то пусть это будут люди, которые признаются, какой у них был опыт. Кстати, проверка на полиграфе будет регулярной, мы сразу уведомим кандидатов об этом. Чтобы не получилось, что он пройдет проверку, потому что ему никто и никогда ничего не предлагал, а получив широкие возможности, человек станет коррупционером. Во избежание этого, мы, наверное, будем делать такие проверки один раз в три месяца. В Минобороне нам предлагали найти полиграфолога через связи ведомства с СБУ, но мы отказались от этого. Это то же самое, что существование в Минобороны департамента внутреннего аудита ‒ это изначально ущербная структура, потому что всеми руководит один человек. Поэтому будем привлекать специалистов из Европейской ассоциации полиграфологов, которые имеют лицензию и дорожат своим именем. Желательно периодически менять их, чтобы уйти от возможности подкупа и неверной трактовки полученных результатов.
‒ Можете ли вы сейчас назвать имена известных волонтеров, которые приступят к работе в министерстве?
‒ Юрий Бирюков из «Крыльев Феникса» сразу попросил о принятии двух человек вне конкурса ‒ Нелли Стельмах и Дианы Петреня. Это люди, которые уже очень много сделали по логистике ‒ снабжали целые в бригады численностью по 2,5-3 тыс. человек всем, начиная от канцелярии и заканчивая какими-то серьезными вещами. У них послужной большой список и высокая эффективность.
‒ Они тоже будут проходить проверку на полиграфе?
‒ Да, ведь если мы не проверим их на полиграфе, то дискредитируем саму идею. Поэтому я уже звонил девочкам и сказал, чтобы они были готовы к этому.
‒ Вы писали о том, что создается фонд, со средств которого будут осуществляться доплаты отобранным сотрудникам. Вы уже продумали юридический механизм для того, чтобы делать это легально?
‒ Есть люди, которые будут зачислены на государственную службу, а другие ‒ нет. С теми, которые не будут находиться на госслужбе, вообще проблем нет ‒ заключаем с фондом определенный договор подряда и выплачиваем им сумму вознаграждения, внося за них подоходный налог. Что касается госслужащих, то по закону они имеют право получать дополнительный доход из трех источников ‒ это преподавательская, научная и творческая деятельность. Мы решили остановится на творческой деятельности, в которую входит и журналистика. Создаваемая ассоциация волонтеров будет выпускать онлайн-издание «Волонтер». Люди, которые претендуют на эти деньги, должны отчитываться каким-то образом перед народом. Пусть они регулярно пишут хорошие статьи о том, что и как они делали, с чем сталкивались. За это они и будут получать гонорар. У нас идут дискуссии ‒ ведь придет новый человек в отдел, в котором будет работать десять других людей. Одному мы будем доплачивать, а все остальные будут работать, получая низкую зарплату.
‒ Как вы будете нивелировать недовольство других работников?
‒ Мы еще не решили. Понятно, что всем доплачивать мы не можем. Вот для этого и нужно дорабатывать модель негосударственного дофинансирования ‒ чтобы все, кто хорошо работает, получали нормальную зарплату. У нас есть и более амбициозная цель ‒ если это получится, то мы хотели бы изменить закон о госслужбе. Ведь не только сотрудникам министерства обороны, но и учителям, врачам необходим законный механизм доплаты. Это нужно делать, в противном случае у нас вообще нет перспектив поменять страну. Мы общались с Кахой Бендукидзе, и он рассказывал, что в Грузии была специальная программа ООН, а также фонд, из которого людям доплачивались зарплаты.
‒ Какой суммой ваш донорский фонд оперирует сейчас?
‒ Люди уже объявили о своих намерениях вносить в него 3 тыс. долларов ежемесячно. Когда мы подойдем вплотную к этому механизму доплаты, может, кто-то и отколется. Но мы еще не занимались маркетингом этого процесса ‒ это люди прочли и сами предложили доплачивать таким специалистам.
‒ Планируете ли вы вторую волну набора волонтеров на другие вакансии и когда это может произойти?
‒ По моим оценкам, это возможно в феврале. До февраля эти десять человек необходимо вводить в должность. Важно убедиться, что у них нет внутренних конфликтов, а потом уже приводить в Минобороны новых людей от нас.
