Его называют легендой 3-й отдельной штурмовой. За все время полномасштабного вторжения он сменил разведку на лютые штурмы в самых горячих точках фронта. Даже ранение на Бахмутском направлении не остановило его борьбу с врагом. Заместитель командира роты 3-й ОШБр, младший лейтенант с позывным "Процент" в проекте "Сила воли" на Апостроф TV рассказал о значении символов, везения и удачи во время боевых действий.
Читайте также: Если мы сложим оружие – не будет Украины, если россияне – не будет войны – Герой Украины Олег Грудзевич
– Сколько раз вы бывали в окружении?
- Лично я попадал один раз в полное окружение и один раз в полуокружение. У нас был штурм, наши смежные силы не докладывали о реальном положении вещей и том, что происходит на флангах.
– По какой причине?
- Одни не пошли дальше и остановились, а другие вместо того, чтобы закрепиться и передать, что у них происходит на самом деле, сообщили, что они продвигаются дальше. Они прошли половину маршрута и тоже отступили. А мы зашли в село довольно глубоко и просто ждали, пока они подтянут свои фланги. Мы не знали, что никаких подтягиваний флангов не будет. И фактически мы вошли внутрь. То есть дерзко залетели, всех пере...ли. Решили продвигаться дальше, но поняли, что не можем, потому что попадем в окружение. Ну, вот нам сделали такую подколку. Я свой взвод вывел, когда была возможность сделать это малой кровью, а первый взвод, он уже с довольно серьезными боями выходил. Но вышли. Хотя и не все. И во второй раз мы попали в полуокружение. Мы поехали отбивать наши позиции. А когда приехали, поняли, что резервов, которые нам были переданы для контрштурмовых действий, уже нет в этом населенном пункте. А враг уже зашел к нам в тыл. Мы заняли круговую оборону и держали ее где-то до середины ночи, пока не поняли, что нам надо выходить, потому что иначе нас полностью могут запереть. Потом к нам прорвались наши друзья. Группа во главе с Хищником и Кадыком.
- Это правда, что 3-я штурмовая пускала дрон с громкоговорителем, чтобы предложить противнику сдаться в плен?
– Да-да, было. Зажали врага в населенном пункте. Отрезали ему все пути эвакуации и соответственно на дроне из громкоговорителя сделали предложение сдаться в плен. Объяснили им условия, что если они не сдадутся, то просто умрут. Они сдались.
– В плен попадают не только русские, но и наши. Чаще всего, по каким причинам?
- В нашей бригаде – это не частое явление. Например, если во время штурма был обстрел, человека контузило и он потерял сознание. Бывает, что во время штурма люди бегут не в ту сторону, забегают на позицию врага, их берут в плен. На фронте есть категория аватаров, которые забухали и заснули. Если этот человек на гражданке бухал, то и на фронте он будет делать то же самое. Плохая в этом составляющая в том, что мы не можем обменять их пленных на каких-то наших нормальных типов, например азовцев. Русские нам говорят – нет-нет. Мы поменяем своих только вот на этих ваших жмыхов. Если бы они меньше попадались в плен, то может мы смогли бы менять азовцев по другому соотношению. Потому что ценность этих воинов очень большая. Они сделали все от них зависящее, они держались до последнего, они выполнили свое боевое задание, оттягивая на себя силы врага. Они должны были сдаться в плен для сохранения жизней многих сотен раненых. И теперь мы обязательно должны найти пути для того, чтобы вызволить их из плена.
- Почему бойцы 3-й штурмовой используют в основном позывные и не любят называть свое имя и фамилию?
- Первая причина – из соображений безопасности. Второе – это уникальный никнейм. Например, если построить бригаду, то у нас будет тридцать Шевченко Андреев, тридцать Шевченко Сергеев. Позывной – это второе имя или имя важнее того, которое написано в паспорте.
- Есть ли какой-то рейтинг наиболее встречающихся позывных?
– Есть определенная линейка популярных, скажем так, позывных. Очень много – это Малыши, Малые, Тихие, потом Дед, Старик. Обычно Малыши – это либо двухметровые парни либо в ширину такие как меня пять. Это у нас Малыши такие.
– Как вы справляетесь с таким количеством "малышей"?
- Меняем. У нас есть, например, черепашки-ниндзя – Леонардо, Рафаэль, Донателло. У нас есть Чип и Дейл. Кто-то из этих людей пришел с позывным, который он сам себе выбрал. Наш кадровик очень творческий человек с хорошим чувством юмора, выбирает, мол, так у нас еще не хватает трех черепашек-ниндзя. Ты не выбрал, ты не выбрал? Все. Есть, записано.
- Были такие случаи, что враг узнавал настоящую фамилию, а потом шли какие-то угрозы, возможно, семье или самому человеку?
– Вообще вся информация о нас находится в открытом доступе. Мы с этим уже все смирились. Ну, узнают, где я живу. Как меня зовут. И что дальше? Они приедут ко мне? Ну, приходите. Я и сам могу сказать, где я. Добро пожаловать. То есть, если человек хочет встретиться со мной один на один и испытать судьбу - добро пожаловать в Техас.
– Много ли ты видел на войне случаев, когда люди не выдерживают? И как с этим справляются?
- Я человек достаточно стрессоустойчивый. Я бы сказал отмороженный. Как у нас говорят – отборные отморозки. Но иногда я вижу, что человек плывет. Это может быть временным явлением, а может быть ему сложно разгрузиться. Есть одна большая проблема. Люди, пришедшие в начале войны и выжившие до сего времени, не знают, когда они смогут отдохнуть. Многие из нас не хотят навсегда уходить из армии. Они просто желают отдохнуть. На самом деле человеку не так много и нужно. Мне отпуск дали на 15 дней, а в последние 3 дня я уже думал – когда уже назад? Больше не могу. Что здесь (в тылу, - "Апостроф") делать? Нечего делать. Здесь скучно. Поэтому нужно через какой-то промежуток времени людям давать возможность отдохнуть.
- Как вы устраиваете психологические разгрузочные мероприятия?
– Это одна из традиций именно нашей роты. Мы называем это казеиновый движ. От слова казеин (один из элементов для питания атлетов, - "Апостроф"). У нас очень много спортсменов. И когда они устраивали танцы с оружием, то называли это казеиновым движем. Это как раз один из способов психологической разгрузки. Взять какие-то костюмы, оружие, потанцевать. У нас есть дискошар. Мы его где-то отжали. Включаем дискошар. Включаем музыку, для этого купили себе большую JBL-колонку и начинаем движ.
– Ты рассказывал, что в 3-й штурмовой устраиваются интеллигентные разрешения конфликтов.
– Да, это как раз можно отнести к элементам психологической разгрузки. Если у людей возникают между собой какие-либо конфликты, присутствует внутренняя агрессия, то мы должны понимать, что воины долгое время находятся вне компании своих жен и девушек. Накапливается лишняя энергия. И куда-то нужно ее выплескивать. И на этом фоне возможны какие-то конфликты. Чтобы все это перенести в положительное русло, проводятся разные вечера. Вечер бокса, вечер борьбы, вечер ножевого боя, где люди могут цивилизованным образом, по правилам, решить все вопросы.
- А как насчет праздников? Получается праздники праздновать?
– Если появляется возможность, то да, собираемся. На Новый год, например. Наряжаем елку.
– Серьезно? Чем же вы ее наряжаете?
– Берем ленты от пулеметов, вешаем страйкбольные гранаты.
- А как насчет дней рождения?
– Празднование дня рождения больше зависит от человека. Если он захочет отпраздновать, то можно и собраться. Но на этой войне у тебя сможет быть несколько дней рождений. Много ситуаций, когда ты мог забараниться (погибнуть, - "Апостроф"), и ты считаешь этот день своим вторым Днем Рождения. Или у тебя был День Рождения зимой, а теперь есть возможность отпраздновать еще и летом.
– Сколько у тебя уже Дней Рождений?
– Я их уже не считаю. На самом деле очень многое на войне - это фарт. Для меня война – это фарт и теория вероятности.
– А какие у тебя были фартовые случаи?
– Был такой забавный момент. Мы штурмовали деревню, и мы уже отходили. И я стою, и у меня в руках радиостанция. И я на планшете прокдадываю путь эвакуации. И прилетают две пули. Одна чиркает мне по пальцу, другая пролетает перед носом. Ну просто подфартило, что они пролетели именно так. Я бросаю радиостанцию, она у меня на специальном шнурочке и делаю рывок вперед, потому что я в зоне поражения, это же по мне кто-то стреляет. А пока я бежал, автомат зацепился где-то о снарягу и снялся с предохранителя. Я беру этот автомат, спотыкаюсь о какую-то кочку на огороде и стреляю себе в ноги. И это буквально в течение несколько секунд происходит, мой друг ко мне оборачивается, мол, что же ты делаешь? Потому что он всего этого не видел. Мы нормально стояли, а тут вдруг я стреляю себе в ногу.
Следующий элемент фарта. Мы забегаем во двор, а там такие ворота металлические, я делаю шаг за ворота и позади меня прямо перед воротами разрывается ВОГ 25 - из подствольника по нам стреляли. Меня просто оглушило, а окажись я там за секундой позже, я бы уже забаранился или был бы тяжелым 300. Но подфартило.
– Сейчас многие рассказывают, что война превращается во Вьетнамскую. Что враг использует туннели, чтобы неожиданно выйти поближе к нашим позициям.
- Да, можно провести такую аналогию. Только Вьетнам – это лайт-версия происходящего у нас. То, что враг более ответственно относится к инженерным сооружениям, к оборудованию окопов, укреплений – это факт. Инженерка у них на достаточно высоком уровне. И нам надо смотреть на это и делать выводы.
– Это правда, что они используют какие-то машины для подвоза БК? Автоматические, с дистанционным управлением.
– Да, они начинают это делать. Экспериментировать с этим. Тестировать все это. Если это будет эффективно, то они будут их производить и совершенствовать. Так же как они посмотрели на наш опыт работы с fpv дронами и сбросами с мавиков. Они быстро учатся, сразу начинают это клепать просто в промышленных масштабах. Поэтому нам нельзя стоять на месте и сталкиваться с этими бюрократическими законами, когда какая-то бумажка может остановить производство стратегического оборудования, нужного нам еще вчера.
– Почему, по твоему мнению, не ставят на поток производство оружия?
- Здесь вопрос заинтересованности. Кому война, а кому мать родная. Он видите ли начинает бумажки перекладывать. Ему ведь все равно, потому что кто-то за него воюет на передке. Вот если бы эта тварь посидела бы денек в окопе, влетел бы в этот окоп fpv дрон, если бы его другу оторвало обе ноги, вот тогда он очень быстро подписал этот закон и сразу пошло бы дело на лад. Вот у нас сидит очень много жмыхов в ВР, которые уже были в ОПЗЖ и в рыгах. Это же открытые коллаборанты, открытые враги украинского народа. Вы что ждете, пока у нас лопнет терпение? Потому что оно в какой-то момент лопнет, если они снова начнут поднимать гриву.
- Расскажи о Бахмуте, как ты получил ранение?
- Ну, на самом деле в самом Бахмуте – это были всего лишь осколки. Уже под Бахмутом я получил более серьезное ранение. В Бахмуте наверняка мне повезло что я не забаранился. Знаете, начинаешь обращать внимание на всяческие символы. Когда мы впервые выдвинулись в Бахмут, то ехали через поле, а в поле сидело несколько сотен воронов. И они разом взлетели и полетели таким облаком. Мы так и поняли – это какой-то знак. И действительно у нас там были лютые штурмы. Много потерь, ну серьезные такие боевые действия. Опять же в окружение тогда попали. Я теперь, когда вижу воронов перед битвой, думаю, надо быть осторожнее.
- Расскажи о лечении. Доволен ли ты им?
- Из-за банальной нехватки квалифицированных рук и большой нагрузки на прифронтовые больницы и стабпункты раненым не оказывается скорая помощь. Лично я попал в больницу в Днепре. Мне вытащили осколок из глаза магнитом, разорвали склеру, оторвали сетчатку, зашили и все, будь здоров. Я потом сам искал клинику. Нашел, где мне исправляли то, что накосячили в предыдущей больнице. В результате потерял почти полностью зрение. У меня до 10 процентов осталось. Сейчас постараюсь через некоторое время что-то улучшить. Не скажу, что это на меня как-то повлияло, подавило боевой дух, но отдельный вид извращения – это наши ВВК (военно-врачебная комиссия, - "Апостроф") и наши госпитали. В том же Днепре - я думаю, страна должна знать своих героев - травматологическое отделение находится на 3 этаже, где нет лифта. И ребята без ног либо с перебитыми ногами, либо с тяжелыми ранениями на костылях пытаются туда пройти. В результате ранения я порвал себе связки на ноге, а поэтому также передвигался на костылях. Один глаз у меня был залеплен. Хорошо, что ребята, которые были с руками и ногами, перенесли меня на третий этаж. Потому что это издевательство. Реально выделяются миллионы на какую-то брусчатку, вместо того чтобы сделать один лифт. Просто сделайте лифт! К фасаду здания его прикрепите, если не можете вовнутрь запихнуть, чтобы бойцы могли спокойно добраться к своему врачу.
Тоже самое ВВК. Тебе нужно на 2 этаж на костылях подняться, а там уже очередь. Люди сидят чуть ли не на полу, пока они (врачи) заполняют свои бумажки. Ты должен доказать этим врачам, что ты с каким-то тяжелым ранением. Потому что они не были на месте этого бойца. У которого уже разорвана рука, нет половины лица, нет ноги, а он должен почему-то в очереди сидеть, чтобы ему выдали какую-то бумажку. Если это тяжелый раненый без ноги, то вы сами должны поднять свою ср...ку, прийти к нему в больницу, узнать, где он лежит и заполнить все документы. Если ему оторвало ногу, кому тогда он должен что-то доказывать? Какая тут может быть комиссия? Судя по внешним признакам у него нет ноги... Да, я думаю, это заговор ящеров. Они (раненые), чтобы получить пенсионное и инвалидность, специально наступают на мины, им отрывает ноги, они проходят ВВК, МСЭК и все это ради бесплатной парковки. Я стоял и ждал в этой очереди недолго. Я пошел, нагрубил и мне дали справку.
Читайте: В Украине сейчас идет битва мирового масштаба, которая изменит все - боец ВСУ "Тоха"
