С начала широкомасштабного вторжения в Украину российские оккупанты совершили почти все военные преступления, известные человечеству. Одна из категорий таких преступлений – похищение украинских граждан и их депортация в россию. Так произошло и с подопечными гериатрического пансионата города Каховка Херсонской области. Почти восемь месяцев люди с инвалидностью и пожилые люди выживали в оккупации, а затем в один день оккупанты их всех посадили в автобусы, и насильно вывезли в россию. Однако чудеса случаются даже на войне: Антону (фамилия не публикуется из соображений безопасности), и еще четырем украинским ребятам, имеющим существенные проблемы со здоровьем, удалось вырваться из плотных когтей "асвабадителей" и эвакуироваться в Норвегию. Подробности этой головокружительной истории в интервью "Апострофу" рассказал сам Антон.
- Антон, расскажите немного о пансионате в Каховке, в котором вы находились. На каких людей он рассчитан?
– Нашему пансионату уже 100 лет. Он предназначен для пожилых людей и лиц с инвалидностью. Я вырос в детском доме в Олешках, а потом в 18 лет меня перевели в этот пансионат. Он находится в центре города, и это очень круто. В россии все пансионаты для людей с инвалидностью находятся за пределами цивилизации, чтобы люди просто не видели и не знали, что вообще существуют инвалиды.
Читайте: Страх и террор: почему действия России в Украине следует считать геноцидом
- Первые дни широкомасштабного вторжения. Какими они были для вас и других обитателей пансионата?
- Когда началась великая война, мы одни из первых почувствовали на себе оккупацию, ведь из Крыма в Каховку очень быстро и легко пройти к нам. 24 февраля россияне уже вошли в Каховку.
В Новой Каховке был какой-то военный объект, и россияне сразу по нему ударили. Все проснулись, испугались и сразу за телефоны, чтобы узнать, что же это было. Было очень морально трудно понять, что происходит. Я не мог вообразить, что будет война в XXI веке. 25 февраля, когда шли бои за Херсонский мост, в Каховке вообще было ужасно: пролетали истребители, ездили БТРы. Была даже ужасная история в городе, когда два мирных человека ехали на авто, а российские "асвабадители" на БТР их просто переехали и люди погибли.
Мы спускались в подвал, санитарки выносили тяжелых людей, которые не могли сами передвигаться. И даже в подвале мы чувствовали вибрацию от взрывов. Я позвонил своей маленькой дочке, говорил, что ее люблю и плакал... А потом связи в Каховке уже не было.
Мы даже ходили на митинги против оккупации. Первый и второй митинги прошли нормально, а вот на третьем митинге уже началась стрельба, посреди толпы бросали дымовые и световые гранаты.
– Как в пансионате появились оккупанты? Они что-то требовали?
- Когда зашли оккупанты, еще две недели в нашем пансионате оставался наш директор из украинской администрации, а потом россияне его убрали, и поставили своего руководителя: коллаборантку, которая работала в нашем пансионате простой санитаркой. Я с некоторыми ребятами из пансионата просились у этого директора, чтобы нам дали возможность выехать на подконтрольную Украине территорию. Сначала нам пообещали это сделать, мы поверили, но на следующий же день к нам пришли два солдата с пистолетами и масками, закрыли нас в комнате, и начали проверять наши телефоны. У одного из ребят нашли фото, которые ему пересылала подруга, показывая, что делается в Новой Каховке. За это солдаты начали крыть нас матами и сказали, что если мы так любим свою Украину, то они просто бросят нас у блокпоста, а если нужно будет, то еще и пристрелят.
– По вашему мнению, зачем они это делали? Вы ведь не военные.
- Когда мы просились на подконтрольную территорию, эта коллаборантка директор пошла к русским солдатам и вероятно сказала, что мы там сдаем какие-то позиции россиян, иначе почему же мы хотим уехать. После угроз телефоны наши таки забрали, вроде бы на проверку на один-два дня. Никто их, конечно, потом уже не вернул.
- Оккупанты над вами издевались?
- У меня был случай, когда оккупанты вошли ко мне в комнату, всех людей из нее вывели, приставили мне пистолет к голове, и угрожали пристрелить. Это было реально ужасно. Когда тебе пистолет приставили к виску, ты не знаешь, нажмет он на крючок или нет, ведь все украинцы уже знают, на что способны оккупанты.
– Когда вас вывезли в россию? Как это все происходило?
– Это было 6 ноября. К нам приехали четыре автобуса и много карет скорой помощи из россии, и вывезли нас, 180 человек из пансионата: пожилых людей и людей с инвалидностью. Не спрашивали никого, хотят люди этого или нет. Просто посадили на автобусы и увезли. Один парень – Юрий, не хотел садиться в автобус. Четыре работника МЧС рф взяли его за руки и ноги и забросили в автобус. Поэтому ни о какой доброй воле там речь не шла.
– Что было дальше? Куда вас привезли?
– Нас привезли в Воронеж. Помню, что было очень много телекамер. Нас снимали, чтобы показать, какие же они "асвабадители" принявшие нас молодцы "освободили" от бандеровцев. Я из поезда не выходил, пока не дождался, чтобы люди с камерами ушли. Не хотел у них быть на видео и участвовать в создании картинки. На следующий же день, уже после этих съемок, россияне нам сказали: "А вот видите, ваш пансионат бомбили". Ну мы то понимаем, чего его "бомбанули", ведь туда заселилось 300 солдат, как только мы уехали. Для этого нас и увезли.
В Воронеже поселили нас в пансионате "Грибановский", он находится в области. Его директор тоже нам говорила, мол, они нас спасли. Но все 8 месяцев, которые мы были под оккупацией, ВСУ не бомбили наш пансионат, потому что они знали, что мы там.
В "Грибановском" и сейчас находятся еще около 50 наших людей, а другие подопечные из Каховки разбросаны по разным пансионатам в Воронежской области.
– Как с вами обращались в россии? Какая была там жизнь?
- Когда мы только приехали, я никогда не забуду, как на кухне одна женщина, которая раздавала еду, сказала: "О, приехали нацисты". Я попробовал с ней поговорить, узнать, почему мы "нацисты", но она ничего мне не ответила. После этого разговора она как-то пропала с работы где-то на неделю, а потом она вернулась и на голове у нее был уже черный платок. Я поинтересовался у других сотрудников, почему черный платок, а они сказали, что его сын погиб в Украине. То есть она утверждала, что именно мы "нацисты", в то время как ее сын воевал у нас в стране.
Да, в пансионате в россии было все необходимое. Но, во-первых, как можно сидеть в россии с мыслью, как меня здесь классно кормят, а при этом в моей стране каждый день убивают мужчин, женщин и детей.
Во-вторых, "Грибановский" находился прямо посреди поля и рядом не было никакой цивилизации. Мы сидели за высоким забором просто закрытые, выходить некуда было нельзя. Я сидел целыми днями в комнате в четырех стенах. Каждый день проходил по одному и тому же расписанию: проснулся, и сидишь в комнате, потом завтрак и снова в комнату, обед, ужин и снова комнату и спать. Не было перспективы жить. "А что в твоей Украине? Разве лучше?" – говорила мне там директор местного пансионата. Я отвечал, что в Украине наш пансионат был в центре города, мы могли выйти в магазин, гуляли, где хотим, я даже в Киев самостоятельно ездил. Я там был реально свободным человеком. От чего меня "освободили"? От нормальной жизни? Я просидел там два месяца и стал писать людям, чтобы мне помогли убежать.
- Каким образом все же удалось скрыться? Помогли волонтеры?
– Подробностей сказать не могу из соображений безопасности тех, кто мне помог. Просто я нашел людей, которые помогли нам физически уехать: перебраться из россии в Эстонию, а потом уже в Норвегию. Одному из выезжавших со мной ребят просто не отдавали документы, чтобы он не убежал. Но люди, которые нам помогали, запугали руководство, пригрозив, что вся россия узнает, какой у них пансионат. Потому документы все же смогли забрать.
Когда мы сели в микроавтобус и выехали за забор, я хоть почувствовал себя человеком, увидев дерево и птицу. Потом было много ночевок в разных городах, и, наконец, мы добрались до Эстонии. Там уже волонтеры посадили нас на самолет и помогли добраться до Норвегии. В Норвегии нас встретила полиция и зарегистрировала как беженцев. Сейчас мы находимся в лагере для беженцев. Большинство людей здесь живут в палатках, но нам дали места в комнатах.
– На российской границе при пересечении не было проблем?
– На границе меня остановила фсб. Других ребят не трогали, просто проверили документы, а меня забрали на допрос, который длился больше трех часов. Они спрашивали куда я уезжаю, почему мне не нравится в россии. Я сказал, что уезжаю в Норвегию, чтобы сделать операцию на руках. Тогда один из этих фсбшников спрашивает: "А что у нас в россии нельзя сделать операцию?" Я улыбнулся и ответил, что все деньги в россии идут сейчас совсем на другое, поэтому лучше я в Норвегию.
– Когда сидели в россии в четырех стенах, были мысли, что не сможете убежать?
- Были мнения, что о нас уже все забыли. Было ужасно. И все же я верил, что все рано или поздно кончится. Но у большинства подопечных нашего пансионата эта вера угасает. Да, мы пятеро вырвались из российской оккупации, но очень досадно, что за нашу Каховку сейчас все молчат и в новостях о ней почти ничего нет. А там сейчас делаются ужасающие вещи. Честное слово, там сейчас вторая Буча: забирают людей в подвалы, убивают их, издеваются, забирают автомобили, имущество. Оккупанты не стесняясь ездят там на танках и стреляют по городу и домам. И многие, кто остался жить в Каховке, думают, что их реально бросили.
Узнать больше о реабилитации воинов и пострадавших от войны в Украине, а также помощи украинцам с инвалидностью, которые получили убежище в странах ЕС, вы можете на сайте организации EnableMe Ukraine .
