Тимошенко – уже не та боевая тигрица, какой была до тюрьмы – политический психолог

"Апостроф TV" запускает новую рубрику "Политика по Фрейду". Героями цикла интервью станут кандидаты в президенты Украины, но не с точки зрения их политических программ, а с точки зрения психологии.

Откроет рубрику интервью с политическим психологом СВЕТЛАНОЙ ЧУНИХИНОЙ, которая расскажет о лидере партии "Батькивщина" Юлии Тимошенко.

- Начнем с имиджа Юлии Владимировны. Сейчас она несколько изменила свой внешний облик, смотрит с билбордов на избирателей в образе smart casual. Также недавно можно было наблюдать ее фото в откровенной майке. Что это в комплексе нам может сказать о Юлии Владимировне?

- Для нее внешний вид – это не просто композиция одежды, прически и макияжа, которые ей подходят по типу лица, по типу фигуры. Это политическое послание, политический месседж. Каждый ее образ – это сообщение, которое несет в себе ее тело. Она с этим экспериментирует, очень тщательно, продуманно, взвешено, каждая деталь на своем месте.

Коса – это был, наверное, самый иконический образ. Все равно для нас Тимошенко остается в том ее образе. Но она не может его носить вечно, потому что все-таки такой образ не каждому возрасту подходит. А Юлия Владимировна – это не Ангела Меркель, которая носит одну и ту же прическу, один и тот же костюм на протяжении всей своей карьеры. Для нее важно выглядеть таким образом, и она провоцирует нас это обсуждать, потому что для нее это важно.

Какое сообщение она сейчас несет? Это сообщение, как по мне, двояко. С одной стороны – да, действительно это деловой стиль: строгий костюм небесно-голубого оттенка, который она носит со времен "Нового курса", гладкая прическа. Но с другой стороны – это сексуализированный образ: распущенные волосы. По канону внешнего вида для женщин-политиков распущенные волосы – это вообще недопустимо, а с определенного возраста они недопустимы категорически. То есть это выход за канон, выход, мне кажется, намеренный. И еще Юлия Владимировна очень любит облегающий силуэт, линию бедра очень любит подчеркнуть. Ей характерны облегающие юбки. Это тоже сексуализация образа. И сексуализация намеренная, она тоже выходит за рамки канона.

Но дело в том, что Тимошенко не следует канону, она его задает. Не такой, какой можно тиражировать для других политиков. Она не задает стиль, которому потом будут следовать, она задает стиль для себя, диктует стиль, который будет носить сама. Даже если он выходит за рамки, он все равно остается приличным. На грани, но все равно он приличен, официален. Выглядит официально, но с сексуальным подтекстом.

- Насколько такой образ является удачным?

- Раз мы с вами обсуждаем его более пяти минут, он более чем удачен. Как говорят политики, не важно – какой, важно, чтобы о нем говорили.

Светлана Чунихина в студии Апостроф TV Фото: Дарья Давыденко / Апостроф

- Следующая тема – месседжи предвыборной кампании Юлии Тимошенко. Ее "Новый курс" сравнивали с "Новым курсом" Франклина Рузвельта. В своих колонках вы проводили параллели с Ангелой Меркель. Кроме того, от нее звучали новые словечки вроде "блокчейна", "3D-принтера"... Что Тимошенко транслирует своему электорату?

- Мне кажется, что та терминология, которую она использовала в своем титульном выступлении на "Новом курсе", - не главное послание электорату. Я не большой специалист в анализе программ, но мне эта программа показалась эклектичной и сырой, она не целостная. Особенно по контрасту: там ей человек из зала рассказывал, что у них где-то во Львовской области проваливаются старые шахты и уходит земля, бедствие такое. Он говорит: "Я на вас надеюсь, что мне делать?" И, конечно, этот контраст – блокчейн, который она предлагает, и глубина проблем, с которыми придется иметь дело любому президенту – лично меня смущает.

Почему она это делает? Она, как мы знаем, очень чувствительна к новым трендам – как модница. Она и в политике модница. Ей очень важно не устареть, быть впереди, быть тем, кто задает тон и терминологию. Для меня это не программа. Что там считывают другие люди? Что она готова заботиться, что она готова противостоять, объединять.

"Новый курс" был хорош не программным заявлением, самим текстом, а контекстом – это был шестичасовой форум, где Юлия Тимошенко отстояла на ногах столько-то, потом отсидела, во всех этих дискуссиях участвовала, была вовлечена. Был кусок, где она сидела и людей спрашивала. Сидеть сбоку и давать слово на сцене каким-то другим людям, чтобы те были героями, - для нее это было чем-то новым. Она любит пробовать новое, потому что для нее важно не устареть, постоянно быть свежей и актуальной. И, конечно, она постоянно ищет новые идеи.

Вы помните, еще со времен "Украинского прорыва" была у нее эта идея, мол, мы на сайте открыли окно – и, пожалуйста, предлагайте, генерируйте идеи, мы сплотим интеллектуальный потенциал нации, что-то там придумаем.

- Но нет ли некоторого несоответствия между месседжами, которые она транслирует, и запросами ее ядерного электората?

- Любой кандидат, который претендует на общенациональную поддержку, вынужден работать не только со своим ядерным электоратом, а и со всеми другими группами электората. Она, конечно, будет выходить с сообщениями для других социальных групп, для региональных групп, для тех, кто ее не поддерживает безоговорочно, для тех, кто ее слушает и взвешивает. В том числе для тех, кто ее не принимает. Ей придется с ними коммуницировать. Поэтому ей приходится расширять свой лексикон, свой программный диапазон. Есть ли тут несоответствие? Тут, скорее, многоуровневость. Несоответствие в том, что действительно вся Украина сейчас в такой ситуации, что, будучи в центре Европы, мы сами очень не соответствуем тому, где мы могли бы быть.

- Поговорим о рекламе. В одной из своих колонок вы писали, что "реклама – это эмоциональная конституция партии", и этот нарратив указывает на то, за что борется партия. За что же борется Юлия Владимировна, исходя из ее рекламной кампании?

- Скажем так, исходя из ее рекламной кампании, сложно говорить, за что она борется. Потому что реклама "Нового курса", которая сейчас транслируется, вся цитатная. Она очень сильно похожа на рекламную кампанию Ангелы Меркель. Образный ряд, построение, сама концепция, что "мы даем слово простому человеку".

Поскольку я в этой профессии давно, я серьезно задаю себе вопрос: за что на самом деле борется тот или иной политик? Что для него важно? И это не так просто понять, это не всегда следует из рекламных сообщений. Рекламные сообщения конъюнктурны, они отвечают на текущий запрос общества, который определяют через фокус-группы, через соцопросы, через интуитивные ощущения, потому что Юлия Владимировна очень тонко чувствует потребности людей, она в этом смысле очень опытный, талантливый политик.

Фото: Скринтош из виждесюжета

Я взялась прочитать, когда она огласила свой "Новый курс", все ее программы с 2002 года и увидела там повторяющиеся мотивы. Для нее важно было не становиться мейнстримом. Никогда с ней не ассоциируется, но присутствует в каждой ее программе идея о том, что Украина есть некая мировая лаборатория, в которой куются новые смыслы, новые образцы социальной организации. Есть идея, что в Украине мы можем создать некую социальную утопию и показать всему миру, что "можно так", что не обязательно быть реалистом и делать так, как у всех получается, а можно делать вот так. Это что-то, скорее всего, туманное, с ее точки зрения, она не до конца сама понимает, как это может быть, но, наверное, это строится на идее справедливости. Это какая-то левацкая идея о том, что общество – как семья, где мама любит всех детей и всем детям хорошо. Это утопическая идея. И этот материнский архетип она очень мощно транслирует.

- Вы отмечали, что, исходя из кампании Тимошенко, избиратель предстает "беспомощным человеком, нуждающимся в защите". Почему комфортно нашему избирателю представать в таком образе?

- Это комфортно далеко не каждому нашему избирателю. Хоть она и лидер рейтинга, но давайте не забывать, что там максимум 13%. Далеко не 100%. Антирейтинг большой. Почему ей это комфортно? Наверное, у нее какая-то бессознательная материнская энергия. И ей понятна политика как забота о беспомощных, о тех, кто о себе позаботиться не может. Почему это удобно? Потому что беспомощный избиратель – это избиратель, которого можно контролировать, который неспособен тебе создать особых проблем, который сидит с открытым клювиком и ждет, что ты туда положишь. Избиратель, который ограничен в возможностях позаботиться о себе сам и сказать, что "ты нам не нужна, Юлия, мы сами можем справиться". Или сказать, что "мы категорически не согласны, Юлия Владимировна, с тем, что ты делаешь, мы считаем, что нужно делать так и выйти на Майдан". Это тоже дискомфорт. Очень комфортный избиратель – это спеленутый по рукам и ногам. Это политика "тугого пеленания". Такой образ у меня возникает в голове, когда я думаю, что делает Юлия Владимировна со своими избирателями, что она хочет сделать со страной. Она делает политику "тугого пеленания". "Давайте посидите спеленутые тихонечко, пока я здесь все "порешаю". Пока я вам добуду, защищу, поборюсь и все такое". Для меня такое подспудное послание.

- Корректно ли сказать, что она просто реализует свой материнский инстинкт на стране?

- Нет, наверное, это не так однозначно работающие вещи. Она материнский инстинкт реализует на своей дочери. И у женщин, мне кажется, не такой мощный материнский инстинкт, чтобы вот прям колыхать 40 миллионов. И не всегда он однозначный, не всегда благотворный. Я думаю, что это работает не так прямолинейно. Но то, что она понимает политику как "политику заботы" в первую очередь, а не сотрудничества, не преодоления, это да.

Эмоциональная конституция – это история, которая объясняет, кто мы такие, что нами движет и куда мы хотим. В Америке и Израиле главный нарратив – о том, что мы боремся, мы преодолеваем, мы сражаемся, мы сильные, потому что мы вместе, мы хотим достичь невозможного. Может быть и такая политика – политика достижений, сотрудничества, противостояния, избегания. А у нее политика заботы. Это не безальтернативный вариант. Но ее нарратив такой: я о вас позабочусь.

- Учитывая новый образ Тимошенко, новые месседжи, какая ее новая аудитория сейчас?

- Вы знаете, мне кажется, все-таки ее аудитория более-менее постоянная. Какие-то поколения, наверное, сменяются, но социально, демографически и психологически это очень похожие люди. Те, которые готовы инвестировать в Юлию Владимировну Тимошенко свои ожидания относительно будущего. Это те, кому откликается эта забота, это "тугое пеленание".

- Если смотреть новые ролики лидера "Батькивщины", то можно заметить, что она предстает в образе мудрой советчицы, в образе матери, которая может помочь, наставницы.

- Это не наставничество. В ролике "Розмова з країною" очень четко идет наложение "Украина – мать, я – мать, а вы – мои дети". Эта ассоциация "Украина – мать – Тимошенко и все вы мои дети" очень прослеживается. Нет там наставничества. Она же говорит со слезой, у нее этот вкрадчивый голос, с плачущей интонацией. Архетип страдающей матери. Мать, которая испытывает боль, страдания, и с одной стороны, она может обогреть, а с другой стороны – нуждается, чтобы и ее обогрели. Тут не наставничество, она ничему не учит.

Светлана Чунихина в студии Апостроф TV Фото: Дарья Давыденко / Апостроф

- Будет ли такой образ востребован в военное время? Насколько он попадает в цель?

- Безусловно, потому что для большого числа наших сограждан война – это что-то, что вытесняется, что не принимается адекватно как конкретная внешняя угроза от соседней страны, которой нужно противостоять. Им комфортнее считать, что это результат заговора [президента Петра] Порошенко, который более доступный к тому, чтобы с ним что-то сделать, например, сместить с поста президента. И Тимошенко продает этот контракт, что война – это что-то типа заговора каких-то злых украинских дядек, которые на этом наживаются, а я, мол, это "порешаю", от этой напасти избавлю. Она не призывает к сопротивлению, к мобилизации, защите. Она не говорит, что мы сильные и можем отстоять свою страну, что она будет стоять впереди нас в этой борьбе. Она говорит: "Я вас обогрею, огражу от войны, от этой беды". Это нечестное сообщение.

- Мне кажется, это может подойти только инфантильному избирателю.

- Я далека от присуждения людям таких номинаций, потому что мы находимся с вами в очень сложной ситуации. Мы находимся в ситуации войны, которая как бы не война. Вроде как она есть, но вроде как она далеко. И мы не знаем, как к ней относиться. Она вроде как есть, мы должны на нее смотреть, а на нее не хочется смотреть. И пока у нас есть возможность на нее не смотреть – а у нас она есть, потому что мы с вами живем пока в мирном Киеве, ходим по улицам и живем обычной жизнью – конечно, мы не будем на нее смотреть. Это естественная защитная реакция психики – не думать об угрозах, опасностях, сохранять часть психической энергии для того, чтобы жить обычной жизнью. Нельзя сказать, что это прям инфантильность. Нам надо как-то жить в условиях того, что надвигается что-то.

- Юлия Тимошенко – достаточно опытный политик. Она была замешана во многих скандалах, сидела в тюрьме, часто ей припоминают газовые контракты. Как считаете, насколько этот бэкграунд сказался на ней как на политике? Сделало ли это ее сильной, расчетливой?

- Иногда мне кажется, что в какой-то степени события последних лет – эти тюремные заключения при Януковиче, освобождение и последующие события – ее немножечко надломили. Иногда у меня было такое ощущение, что она уже не та боевая тигрица, которой она была до этих событий. Не знаю, насколько это правда, у меня есть такое ощущение надлома. Вместе с тем, безусловно, у нее есть потрясающие способности к возрождению из политического пепла, когда ее карьера, казалось бы, уже все…

В 2014 году казалось, что уже все, а она стала лидером гонки и создает колоссальные проблемы Порошенко. Такие проблемы, что у Порошенко, по-моему, уже никаких шансов нет, по крайней мере, очень и очень призрачные шансы. Конечно, ее способность работать над ошибками, мобилизовать энергию после падения, восстанавливаться – совершенно потрясающая. И, конечно, все это делает ее политиком с настолько богатым и длительным опытом, опытом преодоления и выхода из разных ситуаций, что в этом ей нет равных в Украине. Двадцатилетняя карьера, насыщенная такими событиями, эксцессами, экстремумами и разными ролями (кроме самой главной) – это уникальный опыт.

Я, конечно, не могу не испытывать уважения к человеку, который демонстрирует такие способности к обучению, к восстановлению, к творческим решениям, которые ломают все прогнозы, все стереотипы. Потрясающе за этим наблюдать. Но я не уверена, что она как президент – это то, что нужно стране.