Волонтер и глава благотворительного фонда "СВОИ" ЛЕСЯ ЛИТВИНОВА в интервью "Апострофу" рассказала о схемах, существующих в Министерстве социальной политики Украины, из-за которых в фонд помощи переселенцам собираются с обысками.
На днях известный волонтер, координатор Волонтерского центра помощи переселенцам Фроловская 9/11, глава благотворительного фонда "СВОИ" Леся Литвинова на своей странице в Facebook сообщила о том, что на майских праздниках в этих организациях планируются обыски. "Апостроф" расспросил волонтера, какие структуры занимаются проверкой фонда, по какой причине планируются обыски, и какая в этой истории роль заместителя министра соцполитики Александра Привалова.
— Расскажите, в чем суть конфликта, почему у вас планируются обыски? Вы упоминали, что это как-то связано с растаможиванием гуманитарных грузов…
— Гуманитарка – это отличный способ заработка, и так было всегда. Другое дело, что до начала военных действий это были совершенно устоявшиеся схемы, постоянные фонды, постоянные "крыши" — такой себе маленький мирок, в который не заглядывали посторонние. Но с началом войны появилось огромное количество мелких благотворительных фондов, которые образовались из волонтерских структур. Поскольку для того, чтобы принять груз из-за границы, откуда очень активно помогают и помогают именно волонтерским организациям, нужно зарегистрировать благотворительный фонд, который официально может быть получателем гуманитарной помощи.
Поэтому появилось очень много небольших, молодых фондов, которые начали на себя принимать гуманитарные грузы, а потом передавать их и в госпитали и в другие места. Получатели гуманитарной помощи, которые официально зарегистрированы Министерством социальной политики, имеют право посещать комиссию, которая признает грузы гуманитарными. Как только люди начали туда ходить, они обалдели от происходящего. Как это все, на самом деле, работает, в каких объемах, и чем это все пахнет. Противоположная сторона, конечно, тоже офигела от того, что зашедшие молодые фонды не встроились в привычные схемы, а начала шуметь и говорить: нет, подождите, так не делается. Мы начали поднимать свои знакомства, начали теребить народных депутатов, требовать вносить поправки в законопроекты, менять постановления Кабмина для того, чтобы вывести это все в прозрачное русло. Естественно, это никому не нравится, мягко говоря. Нас и раньше предупреждали, чтобы мы прекратили активничать. Так что конфликт давний, затянувшийся.
Но обострился он именно сейчас, потому что, при всем моем отношении к Павлу Розенко (вице-премьеру, экс-министру социальной политики Украины, — "Апостроф"), с которым мы стоим на очень разных позициях, он вел себя достаточно разумно: не трогал волонтеров, не ставил палки в колеса, волонтерские грузы растаможивали спокойно. Даже когда были ошибки со стороны министерства, например, неправильно оформленные протоколы, то даже в 10 вечера можно было позвонить Розенко на его личный телефон и сказать о проблеме, и протоколы исправлялись.
— С приходом нового министра социальной политики что-то изменилось?
— С приходом [Андрея] Ревы, ситуация поменялась радикально: волонтерские грузы начали активно тормозить, вставлять палки в колеса уже такие смешные, что даже неудобно об этом рассказывать. Правила растаможки меняются на ходу и количество и форма документов, которые нужно подать, каждый раз разное. И конфликт начался по новой.
Все эти люди продолжают верить, что живут в стране, которая была до 2014 года, а это большая ошибка. Страна поменялась, и люди поменялись, никому не страшно. Мне противно, меня раздражает то, что меня отвлекают от работы, но мне не страшно, запугать нас нереально. Причем методы давления и запугивания – они стандартны, стары. Мол, а вот смотрите, что мы с вами сделаем.
По больницам, например, куда мы отгружали гуманитарку — это и медицинское оборудование, и расходники на очень большие суммы, идут сейчас проверки. Были в институте нейрохирургии в Киеве (Институт нейрохирургии им. А. П. Ромоданова, — "Апостроф"), были в больнице скорой помощи в Мариуполе, в Харькове, в Луцке.
— А проверяют что?
— Проверяются исключительно отношения больниц с нашим фондом, то есть, сколько чего поставили, покажите акты приема-передачи, расскажите, как вы договаривались, как вы подаете заявки, как вам отвечают. Причем везде приходят с формулировкой: фонд ворует, на вас списывают, поэтому давайте посмотрим. Я допускаю, что проверок было больше, просто из других больниц нам не позвонили, не сказали об этом.
Если бы проверки проводились честные, я бы вообще не волновалась, потому что теоретически может заинтересовать вопрос: молодой фонд, без году неделя и у нас 34 миллиона оборот – это много. Это все не деньги, это материальные ценности – это оборудование, одежда, продукты гигиены и так далее. Это то, чем с нами делится диаспора. Тут еще один момент, который, наверное, не учитывают ребята, которые нас проверяют, что по постановлению Кабмина отчеты идут в денежном эквиваленте, то есть, мы приняли оборудование на миллион и мы его передали на миллион. При этом, по дороге, конечно, мы можем переоценить оборудование и отдать половину, а вторую половину куда-то деть, так и делают многие, чего греха таить. А у нас все отчеты в штуках, не в деньгах, Пришло десять кроватей, по актам приема-передачи десять кроватей и передали. Потому, конечно, они задолбаются проверять.
— Можете уточнить, какие структуры проверяют?
— Государственная фискальная служба.
— Какая роль в этом всем заместителя министра социальной политики Александра Привалова, о котором вы также упомянули в своем посте?
— Это прекрасный человек, который достоин отдельной песни. В 2016 году некоторое количество фондов в Кабмин пригласила для беседы Вера Сигриянская (временно исполняющая обязанности правительственного уполномоченного по вопросам антикоррупционной политики, — "Апостроф"), на встрече был еще некий Вадим Петров – личность темная и нами до конца так и не изученная. Сколько бы мы ни посылали запросов с вопросом: кто такой этот товарищ, нам никто не ответил. Каким-то письмом ему что-то нарисовали, причем, письмом для служебного пользования, то есть филькина грамота. В общем, было выдвинуто "прекрасное" предложение — создать ассоциацию благотворителей под крылом Кабмина. Пообещали всяческое содействие со стороны силовых структур, пообещали вывести на нас всех мировых доноров, и вообще, давайте, ребята, сотрудничать, у вас репутация, а у нас возможности.
Все повеселились, а потом было еще несколько неформальных встреч, на которых окончательно расставили точки над "i", и сказали, что со своими схемами им точно не к нам, и вообще идея, мягко говоря, неприятная, и в эти игрушки мы не играем. А потом этот загадочный Вадим Петров, которого Сигриянская представила как своего представителя, появился на комиссии по признанию грузов гуманитарными, при Минсоцполитики. Опять-таки, на каком основании и зачем, не понял никто, несмотря на то, что запросы посылали и просили объяснить, а что вообще этот человек тут делает. Мы эту ситуацию довели до конфликта. Закончилась она тем, что когда я была на эфире "Радио "Свобода" именно по этому поводу, и его попытались вывести в прямой эфир, то он сказал, что заболел, ни с кем разговаривать не будет, с этого момента с горизонта пропал вообще.
Вот на его место и пришел господин Привалов, который долгое время занимался только тем, что контролировал работу группы по гуманитарке, как некий антикоррупционер. Потом каким-то образом его взяли на работу в министерство, после чего он быстро стал заместителем Ревы, несмотря на то, что конкурс не проводился, просто взяли и назначили. Биография у юноши разнообразная, парень прокурорский, был прокурором в Енакиево. О нем, я думаю, хорошо могут рассказать в "Энергоатоме", где он проводил заказные обыски. Все говорят, что специализируется Привалов на том, чтобы кого-нибудь покошмарить. Понятное дело, что он среднее звено и фигура несамостоятельная, кто попросил устроить этот цирк – я не знаю. Предположения есть, но я не готова пока ими делиться.
— У вас была по этой ситуации какая-то коммуникация с Ревой?
— Он, в принципе, не очень контактный товарищ. Мы подавали на него иск по другому вопросу, по ущемлению прав переселенцев. Рева на нас обиделся и сказал, что общается с нами только в суде.
— Вам не сообщили, с обысками собираются прийти в офис или к вам домой тоже?
— Вот этого не знает никто. Опять-таки, это предупредили по дружбе. Официально, как ни смешно, к нам никто не обратился. Теоретически проверки можно проводить только в рамках открытого уголовного дела, а значит, нам должны были как-то об этом сообщить. Так вот с нами на связь не выходил никто. Но друзья, которые знают где спрашивать, сказали, что проверка однозначно заказная, и на майские или сразу после майских праздников, ждите маски-шоу, с выемкой и остальными атрибутами.
