За полгода войны россия понесла огромные потери в личном составе. По официальным данным Генштаба, в Украине уничтожены около 47 тысяч захватчиков. Уменьшение количества оккупантов чувствуют и наши военные. В частности, на восточном направлении уже несколько месяцев не замечают российских кадровых пехотинцев. Вместо них бросают на передок мобилизованных из ОРДЛО, у которых нет нормальной связи и они становятся легкой мишенью для украинской артиллерии.
Что сейчас происходит на восточном направлении, кто воюет на стороне оккупантов, и каковы реальные потери россии в войне против Украины, в эфире Апостроф TV рассказал лейтенант батальона "Свобода", в составе 4-й бригады оперативного назначения Национальной гвардии Украины, ВЛАДИМИР НАЗАРЕНКО.
– Какая сейчас ситуация на вашем направлении?
– Собственно, 4 бригада оперативного назначения Национальной гвардии выполняет задачи на восточном направлении. Тут уже который день возникают сложные ситуации. Когда происходят обстрелы, а они происходят постоянно, это уже чрезвычайно сложный день, потому что никогда нельзя угадать, когда начнется обстрел, и куда прилетит снаряд.
Ситуация очень напряженная, враг пытается найти наши слабые места. Ему не удается это с начала лета. Последняя большая операция – это была Северодонецкая операция. Больше враг не может продвинуться - не то что город взять, но даже село. Он действительно перепахивает все территории, уничтожает леса, просто выжигает села, но наши бойцы по всем этим направлениям продолжают стоять, держать оборону.
Более того, наша оборона очень динамична. И мы очень хорошо приспособились к этой войне, к тактике выжженной земли, которую использует враг. Там просто идет разрушение всего, что он видит. Враг засыпает нашу землю тоннами боеприпасов, но ему это не помогает, потому что нам удается разными уловками не выдавать свои позиции, не показывать, где мы находимся, и наносить точечные, прицельные удары. Для нас наибольшим приоритетом является сохранение личного состава, максимальная эффективность уничтожения вражеской пехоты, этих одноразовых солдат.
Вообще, у меня наступает шок, когда мы смотрим их документы или захватываем пленных. Спрашивается, зачем им это было нужно? Жизнь ведь дается один раз. Они пришли, им дали потрепанное оружие, котелки и каски времен Второй мировой войны, а бронежилетов не дали. Они просто тратят свою жизнь – это для меня огромный шок. Я прекрасно понимаю, что, когда они сталкиваются с реальными обстрелами, очень немногим оркам удается выжить после первого или второго боя.
– Вы имеете в виду кадровых военных россии или мобилизованных мужчин с оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей?
– Я уверен, что кадровые военные, именно пехотинцы россии, закончились в первые месяцы войны, когда были перемелены, уничтожены элитные, лейбовые дивизии, корпуса, армии, бригады, формирования. С мая они не посылают на передок своих элитных бойцов - мы их просто там не видим, не наблюдаем. Они посылают мобилизованных.
К слову, у них нет нормальных средств связи, нет нормальной координации. Они просто собрали толпу, выдали им автоматы и послали вперед. Я больше, чем уверен, что они воюют по методу Второй мировой войны, как воевал Жуков – просто трупами заваливают нашу землю. Ну, что ж. Будет больше удобрений. Это единственное, что я могу сказать.
Знаете, есть один маленький аргумент. Постоянно в сводках Генштаба даются цифры погибших орков. Собственно, наше подразделение подает командованию только подтвержденные случаи. То есть, именно то, что мы конкретно видим. Лежат, извините, клочья – вот, когда мы это четко видим, тогда и подаем. И это статистика. А сколько там убитых оккупантов, которых мы не можем увидеть?! То есть они вне поля нашего зрения. Это наша артиллерия вела огонь по наводкам аэроразведки. Мы четко знаем, что там уничтоженные оккупанты, но мы не можем этого подтвердить. Мне кажется, реальные потери врага гораздо больше, чем даже в официальных сводках Генерального штаба.
– Министр обороны Великобритании говорил о 80 тысячах потерь с погибшими, тяжелоранеными, дезертирами и так далее. Такая цифра, по вашему мнению, реальна?
– Я думаю, что даже больше, потому что есть очень много раненых, которые не могут вернуться. То есть, мы должны говорить о более чем 100 тысячах раненых, которые уже не могут физически вернуться в строй. У оккупантов ощущается дефицит этой пехоты, дефицит этих одноразовых. Они уже не могут идти в атаку взводами и ротами. Они начинают действовать малыми группами, но без координации, без обычных раций, связи. Они становятся легкой мишенью для нашей аэроразведки и артиллерии.
