Боевой путь разведчика ДМИТРИЯ ГЕРЖАНА весьма непрост: в 2014 году военный добровольцем попал на фронт и принимал участие во многих спецоперациях в тылу врага. Во время одного из таких боевых выходов, когда украинские военные похитили с оккупированной территории террориста Цемаха, причастного к сбитию малайзийского Боинга, Дмитрий потерял ногу, но задача была выполнена. Затем лечение, реабилитация, протезирование и активная спортивная жизнь (разведчик неоднократный призер "Игорь непокоренных"). Однако февральское нашествие рашистов заставило Дмитрия снова вернуться на фронт, но не самому, а уже вместе с сыном и братом. Почему война превратилась в семейное дело, кто воюет против нас и почему освобождение Цемаха нельзя называть изменой - разведчик рассказал в интервью "Апострофу".
– Дмитрий, помните свое утро 24 февраля? Верили в полномасштабное вторжение?
- В то утро мне позвонил сын и говорит: "папа, началась война". Я ответил, чтобы он не придумывал, и лег дальше спать. Затем через пол часа проснулся, посмотрел новости и увидел, что началось полномасштабное вторжение.
– Именно тогда решили снова вернуться на фронт?
- Накануне вторжения, 22 февраля, я встречался с ребятами на кладбище, была годовщина по побратиму. И мы обсуждали где и как встречаться, планировали действия, если будет полномасштабное вторжение кацапов на нашу землю. Потому мы сразу записались в местную территориальную оборону Киева. А после того, как прямая угроза столицу миновала, я вернулся в ряды ВСУ.
- Вас сразу вас взяли в армию, учитывая, что вы потеряли ногу?
– Я позвонил побратимам, которые уже были в подразделении, меня взяли и на то уже никто не обращал внимания. Такое время было. Так что можно сказать, что в армию я попал "по блату".
- В то время многие мужчины пытались покинуть страну: переодевались в женскую одежду, ехали в багажниках авто. Вы могли законно уехать, но не просто остались, но ушли на фронт. В чем была мотивация для вас?
- Мотивация еще с 2014 года: одержать победу и уничтожить оккупантов. И даже после полномасштабного вторжения, я всегда говорил – не удивляйтесь, но нам нужна эта война, ведь по-другому мы никак между собой не выясним отношения. Мы должны уничтожить кацапов, надавать им, и только так сможем наконец-то добиться своей независимости и жить нормальной жизнью. Я должен присутствовать, должен защищать свою землю. Кроме того, у меня сын и родной брат решили идти защищать землю, потому это уже семейное дело.
- Когда сын идет на боевые задания, чувствуете страх?
– Сейчас появилось просто больше ответственности. Когда я служил сам, то было гораздо проще. Да были собратья, за которых я волновался, но родной человек, это другое. На дай бог что случится, как я приеду и посмотрю в глаза матери и жене сына. С другой стороны, я горжусь, что сын и брат приняли решение защищать Украину.
– Насколько труднее служить в армии, имея протез конечности?
– Когда я потерял ногу, я принял эту небольшую потерю и нормально с этим жил. После лечения и реабилитации я неоднократно испытывал себя: были и прыжки с парашютом, и два года ходил в горы, в 2020 году ездил на восток на войну работать, поэтому для меня вообще не было никаких проблем с тем, что у меня нет ноги. Все у тебя в голове: я чувствую себя полноценным человеком.
– Вы видели войну в 2014 году, видите ее сейчас. Война сегодня разнится?
- Да, сейчас другая война – гораздо более мощная и опасная. В 2014 году не применялись ракеты, авиация. Кацапы всей своей мощью набросились на нас, поэтому все гораздо жестче. Это уже война кадровых военных. Добровольцы должны вступать в ВСУ и учиться воевать.
– А ВСУ изменились за эти восемь лет?
– Стало гораздо лучше. Но все равно руководству, особенно учебным центрам, нужно менять подходы, ведь еще присутствуют совковые согласования, советские методы тренировки. Но армия у нас стала более опытной и более мотивированной.
- А как насчет оккупантов, у которых идет большая мобилизация? Эти тысячи "чмобиков" представляют серьезную опасность для нас?
- Сразу говорить, что это просто пушечное "мясо", было бы ошибкой, ведь среди этих "чмобиков", я уверен, есть военнослужащие с опытом, которых им не хватает. Это и артиллеристы, и танкисты и другие специальности. Однако должного обучения у них нет. Те, кто уже попадает в плен, были призваны несколько дней назад. Это уже не кадровая армия, которая была бы способна на перелом в этой войне. Например, на Киевщине, когда началось вторжение, были действительно профессиональные военные, особенно артиллеристы и пилоты. Хотя и вокруг кадровой армии больше создавался миф "непобедимый".
Конечно, недооценивать противника нельзя, но все же невозможно за две недели научить человека без боевого опыта воевать. Они будут убегать и дальше.
– Вы участвовали в операции по вывозу Владимира Цемаха с оккупированной территории. Расскажите более подробно, насколько сложно было разработать и провести такую нестандартную операцию?
– Сложнее всего было ребятам, которые вытаскивали Цемаха непосредственно с вражеской территории. Задание моей группы было уже переправить его через вражескую территорию на подконтрольную Украине. Была проведена тщательная подготовка, хотя времени было совсем немного. План операции несколько раз менялся, в зависимости от поступающей к нам новой информации. Непосредственно во время самой операции обстоятельства изменились еще раз: на нашем маршруте работал снайпер и пришлось сменить маршрут, максимально передвигаться по "зеленке", чтобы снайпер не попал в группу. Там нам все удалось и Цемаха передали правоохранительной системе Украины.
– Тогда было много разговоров, что обмен Цемаха – это измена. Вы так не думаете?
– Я считал тогда, считаю и сейчас, что хорошо, что его обменяли. К примеру, среди пленных, которых тогда обменяли, был Олег Сенцов. После освобождения он очень мощно доносил проукраинскую позицию и рассказывал Западу, какие на самом деле изверги кацапы. Это важно. Кроме того, те же моряки, которых также тогда обменяли, сейчас выполняют свои обязанности в пользу страны. Поэтому я и сейчас уверен, что наши люди, которых обменяли, того стоят.
– Еще с 2014 года вы были на Донецком направлении фронта. Действительно ли там у россиян такая неприступная оборона или все же есть возможности ее прорвать и освободить Донецк?
– Да, у них там укрепленные позиции, но не настолько, чтобы мы не могли их прорывать. Многие группы проходили, находя щели в обороне. Уже тогда можно было начинать освобождать земли, после мощных обстрелов они просто бросали свои позиции и можно было прорываться. Сейчас они там плотно закреплены, но все зависит от достаточного количества вооружения, особенно мощной, дальнобойной артиллерии. При наличии такого вооружения без проблем можно проламывать оборону и начинать освобождение наших земель.
Узнать больше о реабилитации воинов и пострадавших от войны в Украине вы можете в EnableMe Ukraine , а также получить консультации и поддержку экспертов в сообществе этой организации .
