В PinchukArtCentre проходит выставка номинантов на премию Future Generation Art Prize. Среди 21 соискателя международному жюри предстоит определить молодого художника, достойного получить премию в $100 тыс. Произведения выставки изображают картины из прошлого, настоящего и будущего. Так, произведения современных украинских авторов проникнуты сценами войны, а зарубежные авторы в своих инсталляциях исследуют влияние прошлых эпох на текущие события.
Премия Future Generation Art Prize, учрежденная в 2010 году Фондом Виктора Пинчука, вручается уже в третий раз, и даже если судить по количеству поданных на ее соискание заявок (более пяти с половиной тысяч из 148 стран мира), она сумела завоевать немалый авторитет в артистическом сообществе. Обеспечивают его, в частности, патроны премии – звезды современного искусства Дэмиен Хёрст, Джефф Кунс, Такаси Мураками и Андреас Гурски. По установившейся традиции, их работы экспонируются в одном из залов PinchukArtCentre параллельно с выставкой претендентов на Future Generation Art Prize. Мэтры представлены типичными для себя произведениями – гигантскими фотографиями Гурски «Собор I», «Пхеньян Y» и «Стейтвилл, Иллинойс», постером Кунса для компании Nike «Министр обороны», более чем фривольной «Мисс Ко2 – медсестра» Мураками и двумя классическими инсталляциями Хёрста – «И все они – создания Бога», где в нескольких стеклянных боксах выстроились десятки скелетов птиц и мелких грызунов, и «Историей боли» с вздрагивающим над бандой острых стальных ножей воздушным шариком.
Вряд ли в этом присутствует кураторский умысел, но тоскливый диагноз британского мизантропа окружающему миру может служить своеобразным эпиграфом к главной экспозиции. Молодые художники, оказавшиеся в числе претендентов на премию в размере $100 тыс., в большинстве своем тоже смотрят на современный мир без особого оптимизма. Разумеется, меньше всего его стоило ожидать от украинских участников – Никиты Кадана и Жанны Кадыровой. Их работы воспринимаются как реплики к трагическим событиям в родной стране. Жанна Кадырова отказывается от привычных озорных игр с монументальным наследием прошлого и предлагает серию обзорных фотографий застроенного многоэтажными зданиями района, облитых кислотой, благодаря чему неопрятные пятна кажутся облаками пыли, поднятой разрывами снарядов. Никита Кадан в своей инсталляции «Запомнить момент, когда рассказ был прерван» вообще воссоздает комнату после бомбежки – с вывернутыми кусками бетона с торчащей арматурой, осыпавшейся штукатуркой, поломанной мебелью, к тому же помещает ее в какое-то клаустрофобное, намеренно сужающееся пространство. Жертв всех войн и гражданских конфликтов, кажется, оплакивает в своей видеоинсталляции «Душа» Кудзанай Чиурай из Зимбабве, уложивший, как в «Пьете» Микеланджело, окровавленное тело сына на руки матери.
Истоки современных проблем художники нередко ищут в прошлом. Так, пытаясь объяснить агрессию обывателей к представителям сексуальных меньшинств, колумбиец Карлос Мотта затевает целое историческое исследование, воссоздавая в своем блестяще исполненном проекте давние события захвата конкистадорами земель в Новом Свете, где, судя по оккупировавшим одну из стен порнографическим рисункам, царили более чем вольные нравы. Столь же дотошно изучает времена «культурной революции» в Китае художник Цзя Айли в своем проекте «Манускрипты», заполняя шесть стеллажей материальными обломками чьей-то жизни ‒ личными дневниками, фотографиями, тетрадями, книжками с портретами Ленина и Мао, вещами вроде противогаза и пионерского горна. Сопровождает эту инсталляцию живопись, где «Юный герой» играет с человеческим черепом.
Настоящее, впрочем, на выставке в PinchukArtCentre иногда выглядит не менее дискомфортно, чем прошлое. Россиянин Аслан Гайсумов снимал свое видео «Проспект Победы» в родном Грозном, где советские монументальные символы соседствуют с новыми зданиями мечетей, а помпезная красота – с безотрадной разрухой. Как метафора неуюта может быть прочитана и инсталляция из стали американки Эллисон Виэра «Лабиринт», с предусмотрительным предупреждением зрителям, страдающим клаустрофобией, не углубляться в него.
Разумеется, не всякий месседж современного художника может быть понят на чувственном уровне, без дополнительных комментариев. И если, скажем, любой зритель, попав в мемориальную комнату Сеймура Хоффман, устроенную Сесиль Б. Эванс, наверное, охотно включится в предложенную ему автором игру и не откажется пообщаться в фейсбуке с аватаром знаменитого актера, погибшего в начале этого года от передозировки наркотиками, то, глядя на инсталляцию кубинца Адриана Мелиса «Сила рабочего класса», он вряд ли догадается, что интенсивность вылетающих из механического агрегата мыльных пузырей фиксирует рост протестных настроений в Каталонии. Хотя, прочитав название работы, наверняка оценит их мизерную эффективность.
В общем, не секрет, что досужая публика, если и симпатизирует современным художникам, то положительно реагирует на их творчество в основном тогда, когда ей предлагаются забавные вещицы или аттракционы. Наверное, нелегко представить человека, который, сидя на подушечках с надписью «Позволь поцеловать мне твою попочку, а я позволю поцеловать тебе свою», будет выслушивать с экрана эксгибиционистские монологи Настио Москито из Анголы. А вот провести несколько минут в секторе, абонированном британкой Келли Спутер, где демонстрируются дискуссии меломанов в социальных сетях о достоинствах и честности тех или иных исполнителей, вероятно, многим будет любопытно. Тем более, что периодически в этом белоснежном зале будет выступать настоящая оперная певица.
Непосредственно же поучаствовать в художественном акте зрители смогут и 15 ноября, когда чилийка Пилар Кинтерос воссоздаст из картона на Майдане Незалежности фонтан «Дружбы народов», уничтоженный здесь при строительстве торгового центра в 2001 году, а израильская арт-группа Public Movement проведет на улице Трехсвятительской перформанс, посвященный драматическим киевским событиям минувшей зимы.