В Польше раньше считали Украину опасным местом, куда не стоит ехать – режиссер

ДАРИУШ ЯБЛОНСКИ – польский режиссер, продюсер, сценарист, член Европейской киноакадемии и председатель Европейского клуба продюсеров, инициатор создания Польской киноакадемии (которую возглавляет с 2012 года) и польской национальной кинопремии "Орлы". Он также стал сопродюсером первой полнометражной ленты украинского режиссера Марыси Никитюк "Когда падают деревья", мировая премьера которой состоялась в этом году на Берлинском международном кинофестивале, а украинская – на фестивале в Одессе.

В интервью "Апострофу" кинодеятель рассказал, как боялся приезжать в Украину несколько лет назад и что заставило его изменить свое отношение, почему он поднимал тяжелые исторические вопросы в своем кино и что бы он сказал узнику Кремля, украинскому режиссеру Олегу Сенцову.

- Вместе с Марысей Никитюк вы работали над фильмом "Когда падают деревья". Что побудило вас взяться за эту работу?

- Я интересуюсь Украиной в течение достаточно длительного времени и приезжаю сюда все чаще и чаще. Копродукция для меня – это способ заводить друзей и открывать новые таланты, поэтому мы работаем над производством фильмов с 27-ю странами. Поэтому, естественно, когда я заинтересовался Украиной, то стал искать возможности делать что-то вместе.

- А когда это произошло, если не секрет?

- Это был очень интересный опыт. Я работал над фильмом о Чернобыле вместе с французскими и немецкими партнерами. Они сказали, что собираются снимать кино в Украине, а в то время, знаете, мы в Польше считали Украину довольно опасным местом, таким, куда не стоит ехать, потому что тебя там ограбят.

- Про какой год вы говорите?

- Это было в 2010-м или 2011-м. В Польше тогда считали поездку в Украину слишком опасной. Не очень приятным местом была и граница. Поэтому, когда мои французские партнеры сказали, что собираются снимать там, я сказал что-то вроде: "Вам не страшно?" На что они ответили, что ни в коем случае, потому что это нормальная страна. Тогда я подумал, что довольно тупо так относиться к соседнему государству, еще и при том, что французы без проблем туда ездят, и что зря мы туда не ездим.

Сначала я побывал на "Молодости" (международный фестиваль, который проводится в Киеве, - "Апостроф"). Вспоминаю свой первый визит: на фестивале я работал с молодыми волонтерами, которые были настроены очень пессимистично, говорили, что Украина не меняется, никогда не изменится и так далее. Но я говорил им, что они должны верить – Украина изменится, потому что она очень напоминает мне Польшу 90-х годов. Когда я увидел протесты на Майдане, то был действительно тронут, потому что это то, о чем мы с ними говорили.

- И что было дальше?

- Далее Юлия Синькевич (генпродюсер ОМКФ, - "Апостроф") впервые пригласила меня в Одессу. Когда я вышел из отеля после прибытия, то понял, что это – мой город. Я чувствовал себя так, будто живу здесь! Я сказал себе: "Я понимаю этот город, он напоминает мне Варшаву". И я начал приезжать в Одессу каждый год.

Мы с Игорем Савиченко (продюсер фильма "Когда падают деревья", – "Апостроф") должны были работать над фильмом, но не получилось, а затем он приехал в Польшу с Марысей Никитюк. Сценарий был такой свежий, а талант Марыси такой очевидный, что мы решили помочь ей, пригласив на ScriptEast (польская программа развития и подготовки к производству киносценариев из стран Восточной и Центральной Европы, – "Апостроф"). Сценарий Марыси был первым украинским сценарием, который мы пригласили. Она тяжело работала в течение года и получила в Каннах Krzysztof Kieslowski ScriptEast Award (награду имени Кшиштофа Кеслевского от сценарной мастерской ScriptEast за лучший восточноевропейский сценарий, – "Апостроф"). Это был очень важный для нас момент, поскольку сценарий, который мы считали хорошим, получил признание очень опытных и успешных представителей киноиндустрии из разных стран мира. Мы поняли, что в нем есть что-то особенное и решили быть сопродюсерами проекта.

- Как, по вашему мнению, напряжение в исторических вопросах между Украиной и Польшей может повлиять на сферу кино?

- Я был бы очень расстроен и разочарован, если бы напряжение отразилось на киноиндустрии, потому что не вижу никаких причин для этого напряжения. Я имею в виду, что история остается позади нас. Что произошло – то произошло, и мы должны говорить об этом честно и лучше всего – вместе. Я думал о том, что фильм "Волынь" можно было бы делать вместе с украинцами, потому что это лучший путь. Как по мне, говорить об истории, постоянно обвиняя другую сторону, является большой ошибкой, ведь обычно, когда случается что-то плохое, ответственность несут две стороны. Думаю, понимание причин, по которым произошло что-то плохое – это урок, который мы должны принять и использовать в будущем. Я не соглашаюсь с проникновением прошлого в настоящее, повторением "это вы виноваты, вы виноваты". Нет, это было и из-за меня, мы должны это понимать. Мы должны признать, что причины того, что что-то идет не так между странами, очень сложные. Мы должны быть способны вместе думать, анализировать и признавать эти сложные точки и не повторять историю, потому что это как-то по-дурацки.

В польской истории и политике много людей, которые говорят, что без свободной Украины не будет свободной Польши, и для меня это чрезвычайно важная вещь. Я чувствую себя, так сказать, обязанным, чтобы поляки совместно с украинцами работали, чтобы сохранить независимость и суверенитет Украины, потому что это имеет решающее значение для региона.

- Ваш фильм "Колоски" поднял очень болезненную тему о роли поляков в Холокосте, спровоцировал бурную дискуссию в обществе и, говорят, едва не лишил вас работы в Польше, ведь поляки видели себя исключительно жертвами и отнюдь не участниками тех преступлений. Что мотивирует вас браться за такие вещи?

- На протяжении всей карьеры продюсера я делал очень тяжелые фильмы. Я раскрывал правду о коммунистических преступлениях еще тогда, когда коммунисты были при власти, и верю, что фильм может иметь миссию. Для кого-то кино – это развлечение, но для меня – это способ донести что-то важное, выстроить диалог между людьми. Современная история – моя страсть, я думаю о том, что происходило, читаю книги об этом и думаю, мы можем использовать фильмы, чтобы говорить об очень серьезных материях.

Табу о роли поляков в Холокосте было самым тяжелым и самым серьезным табу в Польше. Никто не хотел задевать его. И так происходило не потому, что люди не хотели. Дело в том, что во времена коммунизма нам не позволяли говорить об этом. Кроме того, коммунисты – и, думаю, это актуально и для Украины – любили рисовать нас жертвами всего мира, потому что не хотели видеть нас его частью, а стремились замкнуть, как крепость. "Мы пострадали, нас не понимают, нам все вредят, все ошибаются и только мы по-настоящему идеальные", - вот то, что нам говорили. Таким образом коммунисты защищали тот строй.

Холокост – одно из самых страшных преступлений в истории человечества. И меня очень злит тот факт, что некоторые поляки были настолько плохими людьми, что принимали в нем участие. Я хотел дать урок нашим сыновьям и дочерям, чтобы они подумали об этом. Ведь, знаете, в истории человечества есть хорошие времена, а есть и плохие. И я бы хотел, чтобы поляки в трудные времена (а они когда-то и наступят) вели себя лучше, чем во время Холокоста.

- Насчет тяжелых времен: что бы вы сказали сейчас Олегу Сенцову?

- Он должен вернуться и делать фильмы. Это его обязанность, даже не миссия, а именно обязанность. Он режиссер, и должен создавать кино, а не сидеть в тюрьме. Мы никогда не сдадимся, пока он не будет свободен и не будет работать над фильмами.