Кризисы с поднятием ставок и резким снижением предсказуемости развития событий будут периодически повторяться – это отличительная черта конфликтов низкой интенсивности. В таких конфликтах, помимо самого противостояния, способного временами развиваться по своей логике, есть и постоянное желание элит использовать их для достижения разнообразных других целей, как внутренних, так и внешних. Нам стоит иметь под рукой какие-то относительно простые механизмы реагирования во всех сферах: политической, информационной, военной и т.п.
Политика администрации Байдена в отношении России в общих чертах будет повторять политику предыдущих двух администраций, различий между которыми, в свою очередь, гораздо меньше, чем можно было бы предположить, ознакомившись с оценками и прогнозами украинских экспертов до, во время и сразу после двух последних президентских выборов в США. Эта политика – торги. Торги с выгодной и сильной позиции. С прицелом на Китай и пониманием важности роли России в некоторых отдельных вопросах, например, контроля над вооружениями. Украинская же политика администрации США – это производная от политики России. Наши разговоры о том, что мы защищаем Запад от зла, никого не впечатлят.
Соответственно, подобные кризисы не будут нас приближать, увы, ни к членству НАТО, ни получению ПДЧ и вообще любым другим гарантиям безопасности или их заменителям. Любая эскалация – это риск для наших партнеров, который возрастает во много раз в гипотетическом случае членства Украины в Альянсе. За страну, которая стоит перед высокой вероятностью войны, а тем более со второй армией мира, лучше не брать ответственность. Обострения для нас закрывают, а не открывают окна возможностей на пути в или к НАТО.
В современном мире успех в кризисных ситуациях зависит от умения эффективно угрожать и правильно связывать вопросы в разных сферах и обмениваться уступками. И угрожать, и демонстрировать силу, если она есть, конечно, - выгоднее, чем воевать. При этом угрожать будет тем эффективнее, чем шире доступный спектр решений. Мы хорошо научились строить самые фантастические предположения на тему того, как и на что нас будут обменивать другие, от Сирии до "Северного потока-2" – но имеем мало представления о том, что и на каких условиях готовы обменивать сами. Пока нам удается лишь рисовать красные линии – дело, в общем, нехитрое, но и малополезное. Эффективно же угрожать нам нечем.
То, что Зеленский додрейфовал до бывших позиций Порошенко и даже дальше – в сторону решительного и бескомпромиссного сдерживания России – это не сюрприз, а проявление базовой тенденции. В странах, безопасности которых угрожают извне, а тем более, когда такая угроза принимает форму открытого конфликта, наиболее вероятной для политиков стратегией становится не поиск мира, а попытки мобилизовать общество, в том числе для увеличения собственной поддержки. Но как ни парадоксально, чаще присутствие внешнего врага вовсе не консолидирует общества, а раскалывают и поляризуют их.
Политическая конкуренция внутри обостряется, а не наоборот. Об этом может рассказать опыт многих: Древнего Рима с чехардой императоров на фоне возрастающей угрозы варваров; США с расколами общественного мнения и политических кругов во время войн во Вьетнаме или Ираке; Ливии, где внешние угрозы только быстрее подорвали режим Каддафи; и многих других. Наша стратегия редко опирается на извлечение исторических или теоретических уроков, поэтому целесообразно исходить из одного базового сценария: решительно борющийся с Россией украинский президент, углубляющиеся расколы в обществе, и большие сложности для власти выиграть любые следующие выборы.
