9 февраля в Верховной Раде Украины состоится "ИТ-день", во время которого глава профильного парламентского комитета Александр Данченко намерен обеспечить принятие пакета законопроектов, которые позволят качественно изменить регулирование цифровой экономики и остановить отток из страны ИТ-специалистов, который наблюдается в последнее время. Такие законы и другие новации, как, например, нормализация лотерейного бизнеса, позволят стране быстро восстановить экономический рост и создать тысячи рабочих мест. Поддержит ли парламент такие инициативы или все снова скатится к банальному популизму и манипулированию громкими темами, "Апостроф" поинтересовался у автора пакета ИТ-законов, народного депутата Украины, председателя Комитета Верховной Рады Украины по вопросам информатизации и связи Александра Данченко.
... И оцифровки всей страны
Менее чем через две недели после травмы ноги Данченко на костылях уже бодро передвигается по коридорам парламента и даже ведет заседание Комитета по вопросам информатизации и связи, где рассматривается вопрос нормализации ситуации на рынке лотерей. "Времени болеть нет, — признается Александр перед интервью, — через две недели ИТ-день в парламенте. Мы или примем пакет законов, которые откроют будущее для экономики нового типа в Украине или дальше будем продавать сырье, а молодежь будет выезжать за границу", — энергично говорит 42-летний депутат, откладывая костыли в сторону. Начинаем разговор с любимой темы депутата — "оцифровки" (для английского digitalization еще нет удачного перевода, поэтому пользуемся таким термином) экономики страны.
—У вас интересное видение цифровой экономики страны и наше оцифрованное будущее, но на сегодня Украина даже не смогла на полноценный электронный документооборот перейти.
— Там где есть политическая воля - смогли! При желании электронный документооборот можно ввести очень быстро и это уже сделано в некоторых регионах страны. Для этого не нужно никаких законов, это вопрос политической воли. Если вы посмотрите на мой стол — то он просто завален документами. Для чего это делается? Для того, чтобы за 5 минут до голосования распечатать законопроект на 300 страницах и чтобы его физически никто не смог прочитать. Поэтому вопрос документооборота — это чисто политическое решение. Так же как и вопросы экономики Украины завтрашнего дня. За последние 2 года только две отрасли показывают рост: IT-отрасль и сельское хозяйство. Нужно уже решать - что для нас является приоритетным.
Что для вас является приоритетным?
— Я за экономику будущего. Мы сейчас разработали всю необходимую законодательную базу для настоящей цифровой революции в государстве — подготовили 7 законопроектов. Но не все они получают надлежащую поддержки в парламенте, например, законопроект "Об электронных коммуникациях" к сожалению, не был проголосован в первом чтении. Законопроект "О доступе к инфраструктуре" прошел голосование в первом чтении. Уже готов ко второму чтению (за него проголосовали в первом чтении) законопроект "Об электронных доверительных услугах", который в корне изменит электронные услуг в государстве.
Законопроект "Об основах кибербезопасности", также прошел первое чтение. Важнейший законопроект "О внутренних ID-картах и паспортах" уже работает, хотя было много критики, но с 1 ноября все граждане Украины получают полноценный паспорт с полноценной электронной карточкой. Законопроект "О облачных технологиях", проголосован в первом чтении и готов ко второму чтению.
Очень важный законопроект "О радиочастотном ресурсе", только подготовлен, но уже в комитете и готовится к первому чтению. Это законопроект, который будет способствовать масштабному развитию технологий нового поколения, чтобы мы уже не говорили о 4G, 5G или LTI. Потому что в этом законопроекте вводятся понятие технологической нейтральности, и если ты получил лицензию на радиочастоты, ты там можешь делать все, что хочешь — это принцип технологической нейтральности. А не так, что ты уже готов к LTI или 5G, а реализуешь 3G.
Кажется, сейчас один из операторов уже начал тестовые работы по 5G. Чем 5G будет отличаться от 4G, 3G?
— В мире 5G уже существует и сейчас компании хотят заранее подготовить рынок для сервисов, которые можно внедрить с помощью 5G. В чем отличие? Разница в сервисах, которые получат граждане. Фактически цифровые технологии проникают во все сферы жизни государства, а цифровая экономика невозможна без 99-процентного доступа населения к высокоскоростному интернету. Здесь есть два пути — оптика в каждый дом или скоростная передача данных с помощью мобильных сетей. Но первый вариант невозможно реализовать в селах, давайте честно говорить, даже в ЕС такого нет. В городах все же удобнее иметь доступ к интернету не только дома, но и в метро или во время прогулки в парке. Поэтому и внедряется 4G или 5G. 3G — это неплохой интернет, но если говорить о потоковом видео, об электронных сервисах в государстве, о видеонаблюдении, то этой скорости мало.
4G, 5G позволяют работать в облачных технологиях на высоких скоростях. Они позволяют подключится ко всем электронным сервисам государства. И не только государства. Агросектор, например, уже полностью переходит на оцифровку процессов. Я только вернулся с третьего всемирного интернет-форума в Китае, где присутствовали лидеры ИТ-технологий. Так вот, в Китае и постепенно во всем мире агрохолдинги уже не конкурируют друг с другом по количеству земель или у кого лучше качество посевного материала, они начали конкурировать, по объему данных (bigdata). У кого больше информации, кто может очень быстро изменить минеральный состав почвы с помощью дронов и благодаря новым технологиям контроля. Это будущее. А не окатыши или экспорт необработанной древесины. ИТ-день в нашем парламенте может стать началом реализации таких возможностей в нашей экономике. Прошлый ИТ-день, кстати, посетила делегация ЕС и была поражена, что Украина пытается модернизировать свою экономику, а не только ходит с протянутой рукой по миру.
— На какой стадии сейчас сотрудничество Украины с Европейским союзом в области цифровых технологий?
— Я считаю это одной из личных своих побед. В августе-сентябре этого года нам удалось организовать визит еврокомиссара Гюнтера Эттингер, отвечающего за цифровую экономику в ЕС. У меня ушло на это почти год. И в сентябре, а затем в октябре Украину вне конкурса включили в план Единого цифрового рынка в Европе, а также в план электронного доступа и участия в закупках. Это действительно значимый шаг, подтверждающий, что мы являемся частью этого плана. Что это значит? Европа приняла концепцию единого цифрового рынка, в потребности которого в ближайшие 7 лет планируется инвестировать 300 млрд евро. За счет присоединения Украины к этому плану мы сможем получить примерно 6-10 миллиардов инвестиций в цифровую инфраструктуру.
— Какие требования предъявляются к нам, чтобы финансирование действительно пошло?
— Мы должны завершить реформу законодательства, которое осуществляет сейчас мой комитет, то есть проголосовать за эти 7 законопроектов. Во-вторых, это административная реформа в государстве, потому что пока не понятно, кому давать эти средства. Украина — единственное государство в мире, в которой отсутствует единый орган законодательной власти, или единственный человек, кто отвечает за эту отрасль. То есть, у нас есть четыре министерства, которые между собой конкурируют за это, и 18 различных департаментов. Но эта норма прописана, кстати, в коалиционном соглашении. Но мы понимаем, что 4 министерства со своими бюджетами, 18 департаментов, 7 различных реестров между собой не соединены и не и не работают. Только создание одного такого реестра в рамках административной реформы позволяет сэкономить 6 млрд в год сразу, ничего не делая.
— В свое время вы инициировали создания такого министерства. Как с этой инициативой сейчас?
— Не совсем. Я инициировал проведение административной реформы в данной сфере. Как это будет реализовано: это будет отдельное министерство или отдельное агентство, или это будет вице-премьер-министр по цифровым вопросам — это уже другое. Главное, что должно быть — это ответственное лицо. Чем сильная компания Тойота в мире? Тем, что они первые в мире, кто реализовал систему качества, которую и я в бизнесе кстати внедрил, TQM (Total Quality Management). Она отличается от ISO тем, что в ISO раз в 2 года собрались, сдали экзамен и забыли об этом. Может, кто-то прибежит и проверит. TQM — это постоянный процесс. Есть кого в случае чего наградить, но и есть ответственное лицо за конкретный процесс. У нас — нет ответственного. Поэтому сейчас зайдите в Кабинет министров и скажите: кто будет отвечать за эти средства. Когда они слышат о 4 различные министерства, каждое дублирует друг друга. Для нас это большое препятствие. Но административная реформа этот вопрос все-таки Кабинета министров, Администрации Президента, для этого парламент им не нужен. Нужно желание и политическая воля.
— Какие требования еще остались в рамках Соглашения об ассоциации? Что-то уже выполнено?
— Можно говорить, что сделано 3-4%, к сожалению. Это катастрофически мало, но для критики должны понять парламентскую кухню. Я тоже думал, что приду из бизнеса и сразу, как в футболе одной левой ногой здесь все сделаю. Возможно, так бы и было, если бы таких как я в парламенте набралось хотя бы 230. Должна быть команда единомышленников. Но ситуация такова, что где-то год у меня ушел только на разработку этих законопроектов. В чем здесь проблема? Разработка хорошего законопроекта требует финансирования. В Верховной Раде с зарплатами по 3000 – 4000 гривен и в Кабмине также физически нет возможности делать качественные законопроекты. Потому что юрист за 3000 гривен в месяц — это не юрист. Первое, с чем я столкнулся — это отсутствие финансирования, поэтому я вкладывал свои личные средства, пока жена не сказала: "Государство "спасибо" не скажет, старайся искать какие-то гранты".
Затем начинает действовать бюрократическая система Верховной Рады: это первое чтение, второе чтение, и если ты найдешь голоса в зале, потому что у меня очень часто спрашивают, моргают: "Саша, отрасль же миллиардная. И так просто проголосовать за закон? Нет, так нельзя". Когда говоришь, что для государства, то они думают, что точно что-то есть, а ты с ними не делишься. Это менталитет Рады, поэтому очень хорошо, если ты просто со всеми договоришься, пойдешь на множество уступок …
— Договоришься как? Все мы помним пленки Онищенко и как это делается.
— Я из нового поколения политиков, поэтому в стороне от этого. Но, думаю, хотя и не хочу утверждать, но какие-то коррупционные схемы точно есть. Я имею в виду, что есть коалиция, и нужно договориться с двумя большими фракциями, чтобы они поддержали этот законопроект. Еще раз хочу подчеркнуть: то, что он нужен для государства, к сожалению, никого не интересует. Я потратил первые 5 месяцев, думая, что все меня поддержат. Но все хотят видеть свои интересы. Поэтому договориться — это значит, что в 100-процентно качественный законопроект нужно внести "хотелки" тех, кто за него проголосует. Это на 40-50% уничтожает закон, но хоть каким-то образом ты его принимаешь. К счастью, меня поддержали европарламентарии.
— Какова, по вашему мнению, вероятность проведения досрочных парламентских перевыборов в этом году? Сейчас в политических кругах об этом стали чаще говорить.
— Я и фракция «Самопомощь» против досрочных выборов, потому что это еще больше обострит ситуацию в государстве, и позволит стране-агрессору еще больше расколоть ситуацию. Поэтому все те, кто выступают за досрочные выборы сейчас — это те люди, которые поддерживают страну-агрессора, и хотят дестабилизации в Украине. Во-вторых, новые досрочные выборы не принесут качественного изменения состава парламента, а возможно еще и ухудшат его. Вероятность проведения, конечно, есть, но если у всех будет здравый смысл, то на такое идти нельзя. Если конечно не будет какая-то искусственно созданный кризис. Например, как было в прошлом году во время голосования о признании особого статуса Донбасса, то есть внесение изменений в Конституцию, которые противоречат интересам государства и в интересах страны-агрессора. Но такой сценарий, к сожалению, возможен, так как очень много людей в нашем государстве, заботятся не о государстве, а о своих личных интересах, и подыгрывают агрессору.
— Обострение ситуации в стране после выборов возможно еще из-зф своеобразного реванша пророссийских сил?
— Надо констатировать, что новая власть ничем не отличается от прошлой власти, поэтому реваншизм действительно возможен. Можно даже говорить, что она хуже в том, что не использовала уникальный шанс, который ей дал украинский народ. Поэтому реваншизм пророссийских сил вместе с реваншизмом коррупционных политических сил — худший из возможных сценариев.
Нео и друзья Оушена
— Несколько вопросов о кибербезопасности. В последнее время мы видим, что все чаще и чаще кибератакам подвергаются сайты Минфина и других учреждений. Чем это грозит и как этого избежать?
— Это стыд, что страна, которая ведет гибридную войну с агрессором — Россией, не имеет законодательства по кибербезопасности. Поэтому нам очень нужно принять закон о кибербезопасности. И снова мы подходим к вопросу "хотелок". Для политических игроков главное — не как защитить страну, а как получить доступ к управлению кибербезопасностью. Другие тоже хотят получить возможность всем руководить самостоятельно... Это местечковые интересы, которые преобладают сейчас в украинской власти. То есть вместо интересов безопасности страны эти люди думают о своих амбициях, о том, кто будет управлять и главное, кто будет использовать бюджет. Нужна смена политического истеблишмента, политических лиц в государстве. Без замены всех на новых — ничего не будет.
.— Так а что необходимо сделать в сфере кибербезопасности, чтобы этого избежать?
— Первая проблема в том, что различные сферы влияния в различных отраслях экономики, которые, кроме того, еще и разделены между различными кланами. То есть, вместо того, чтобы все работали на государство, у нас эта история с семью друзьями Оушена, то есть один отвечает как куратор за одних, другие за других, и у них в основном частные интересы, а не общегосударственные. А такая сфера, например, как кибербезопасность, требует единого координационного органа в государства, который бы спокойно сотрудничал с другими государственными органами.
— Министерство информации не является координационным органом?
— Оно может быть таким. Но в Европе, например, есть целое Министерство по вопросам киберзащиты, или Национальный регулятор по киберзащиты. В стратегии президента будто определено, что у нас такой регулятор тоже должен быть, но пока ничего для этого не сделано. Евросоюз все это нам говорит: создайте прозрачную организационную структуру, четкую правовую база и единый координирующий орган. Кроме того, нужно начинать обучать граждан принципам киберграмотности, и еще со школы, потом в институтах, чтобы были специалистами, а самое главное — понимание этих вопросов. Потому что если ты не понимаешь важность защиты своих персональных данных, ты можешь навредить себе, своей семье, а возможно и государству.
— Какие еще вы ставите перед собой задачи?
— Принять упомянутые 7 законопроектов и проводить активную общественную деятельностью по развитию цифровой экономики. Это работа с избирателями, с инвесторами. Надо показывать примеры, как мы должны перейти от сырьевой экономики к экономике знаний или цифровой экономики. Нам нужна экономика с высокой добавленной стоимостью. Это звучит непонятно, но если объяснить, то это очень просто: Закарпатье, Прикарпатье — тонами выращиваются яблоки, собираются грибы, а после того вывозят все в Польшу, Румынию, Венгрию и за копейки там сдают. Да, эти копейки в три раза больше, чем копейки украинские, но все равно. Затем там все перерабатывается и экспортируется в Украину, где мы с вами покупаем биосоки, переработанные грибы в наших магазинах по цене в 100 раз дороже. Наша экономическая модель — это экономика знаний, когда мы продаем не сырье, а готовый продукт.
Цифровая экономика — это немецкий инвестор, который хотел в моем родном Криворожье построить огромную ферму, обо всем договорились, все сделали, 20 млн евро инвестиций. Но дело не пошло. Почему? Поскольку они не доверяют местным рабочим, то нужна система видеонаблюдения и, главное, электронный контроль за кормом, то есть чтобы управление технологическими процессами велось напрямую из Германии. Технически это очень просто, но для этого им нужен 100-мегабитный оптический канал к ферме, а его там нет. Спутник не подходит, 3G не подходит, а чтобы проложить туда оптику понадобиться два года и определенная сумма инвестиций в инфраструктуру. Вот такие очень простые примеры.
Кадровый "голод"
— В последнее время очень актуализировалась тема эмиграции. Как вы смотрите на эту ситуацию, и почему увеличился отток молодых и прогрессивных кадров из страны?
— Потому что молодежь разочарована. С одной стороны она разочарована тем, что происходит, с другой — сама виновата, потому что вместо того, чтобы заявить о своей гражданской позиции, пойти на выборы и проголосовать за новую Украину, они этого не делают.
— А разве не такая прогрессивная молодежь выходила на Евромайдан?
— Евромайдан, действительно, сделали студенты, с этого по сути все началось. Но на выборы они не идут. Кроме того, проблема еще и в отсутствии в парламенте хотя бы 150-200 человек нового поколения, которые могли бы реально менять страну. Поэтому у нас эмиграция. Молодежь выбирает легкий путь. А наши добрые партнеры, такие как Польша и Прибалтика, еще в прошлом году создали привлекательные инвестиционные условия, и снизили на 75% на государственном уровне стоимость обучения для граждан Украины по специальностям, связанным как раз с цифровыми технологиями.
— Именно из-за таких условий, когда мы говорим об эмиграции, то чаще всего имеем в виду ИТ-сферу?
— Да. Государство не фокусируется на таких отраслях экономики, где оноимеет преимущества, а использует подход, который была в Советском Союзе — "все одинаковые, все равны". Поэтому, у нас продолжают поддерживать убыточные отрасли, боясь что-то сделать, и не фокусируются на тех областях, которые растут. А ИТ-отрасль и аграрная — это единственные отрасли, которые в 2016 году показали рост в стране. Если бы была целевая программа по развитию отрасли, то мы давно бы уже создали украинскую Кремниевую долину, и не одну.
— А как это сделать? Уже давно говорится о налоговых преференциях для ИТ-отрасли. Это смогло бы способствовать развитию отрасли?
— Между налоговыми льготами и преференциями возникло много путаницы. Такие условия всегда убивают экономику. И обычно те, кто говорят о налоговых льготах и преференциях — спекулируют на этой теме. Потому что нужно говорить не о льготах, а о стимулирующих факторов для развития той или иной отрасли. То есть, нужно стимулировать, а стимулирование может быть в специальном, налоговом формате, но не в льготном. То есть, можно договориться с отраслью, мы делаем бизнес-план, где в 2017 году, например, у нас будет 6,3 миллиарда гривен дохода, а в 2020 году это уже будет 10 млрд гривен. А мне отрасль говорит: "Александр Иванович, вот мы готовы в 2020 году дать 20 млрд гривен, в 4 раза больше, но нам нужно это, это и это". Так во всем мире. Но если уже в первый год условия не выполнены, то, извините, все отменяется, выполнили — продолжается. И это такие инвестиционные поощрительные принципы — они не только в налогах, а это например, дать бесплатно землю, как во Львове. Подобные ИТ-кластера у нас еще созданы в Харькове, Днепропетровске и Виннице ..
— Очень странно, что такого кластера нет у Киеве.
— Да, Киев очень сильно отстает. Но это вопрос к власти. в Киеве нет такого ИТ-кластера, который есть в Виннице или в Харькове. В данном случае, эти победы во Львове, или в Виннице или Днепре - это победа 50 на 50 между ИТ-сообществом и городскими властями. В Харькове с местной властью не очень везет, но там очень сильная ИТ-сообщество, которое просто само пробивается.
Где взять деньги
— На прошлой неделе ваш комитет провел несколько мероприятий по упорядочению работы в лотерейной отрасли. Чем вызван ваш интерес?
— Во всем мире на поступления от лотерей субсидируют спорт, культуру, миллиардные наполнения бюджета. А у нас, как пишут СМИ, партийные кассы партий власти. Но этот бизнес без информационных технологий и контроля со стороны государства в электронном виде просто невозможно. Поэтому наше участие в благоустройстве работы была необходима. Лотерейный рынок уже не может жить по старым законам. Введение контроля, прозрачного регулирования, цифровизация этой области может привести к не менее десятикратному росту поступлений в бюджет. Сейчас основная проблема — это непрозрачность и неконкурентные условия работы рынка. Поэтому мы обратились за помощью к нашим европейским партнерам, операторам лотерейного бизнеса, чтобы они рассказали о проблемах с которыми сталкиваются. Сейчас мы провели слушания комитета с участием Тьерри Пюжолем, председателя Всемирной лотерейной ассоциации, где обсудили что делать для решения проблем этой отрасли.
— Да, а что нужно сделать в лотерейной отрасли, чтобы средства пошли в бюджет и на спорт, а не в чьи-то карманы?
— Нужно создать новое законодательное поле, в котором будут работать операторы. Сейчас этого нет, и операторы работают без лицензий. То есть у нас практика, которая существовала при Януковиче, когда никому лицензии не продлили, а потом просто в ручном режиме дергали каждый день. К сожалению, оно так и осталось. Ничего не изменилось, просто пришли другие кураторы и продолжили славное дело младшего Януковича, потому что этим вопросом занимался как раз младший Янукович. Именно поэтому мы начинаем с правильного законодательного поля. В новом законе должна быть прописана государственная платформа контроля за лотерейным бизнесом. И это обязательно должна быть IT-платформа. То есть, это элемент цифровизации, о котором мы говорим. Мы должны создать единую платформу, к которой будут уже подключаться игроки по прозрачным и единым правилам и работать. И эта платформа должна каждую транзакцию отправлять в фискальную службу. То есть, все очень просто: первый шаг — это новое законодательство, второй шаг — это прозрачное лицензирование. Одновременно с этими первыми двумя шагами, третий шаг — создание технической системы мониторинга и контроля лотерейных операторов, одной на всю страну. К ней затем должны подключаться все, кто хочет заниматься лотерейным бизнесом.
— Операторы идут навстречу в работе по этим трем шагам?
— Операторы заинтересованы в этом. Более того, они полностью это поддерживают, и хотят прозрачной работы.
— О законодательных инициатив и лицензирования — понятно. Больше интересует ваши предложения по мониторингу и системы контроля отрасли. Сейчас мы видим, что сфера очень коррумпирована. Не будут эти новые правила игры еще больше способствовать коррупции?
— Именно поэтому мы привлекаем иностранных специалистов, чтобы система контроля была не мной или еще кем-то придумана, а отвечала международным стандартам. То есть нам предлагают общепринятые в мире рабочие инструменты контроля, которые будут наложены на существующую систему на местах. Но проблема в том, что у нас ничего нет. Поэтому, в первую очередь, нужно создать общегосударственную платформу, а затем нанизывать на нее все остальное.
— Как же тогда отрасль работала все эти годы, если ничего нет?
— Все эти годы, до того, как закончилась лицензия, были хоть какие-то правила. Но это все равно было не так, как нужно, потому что у каждого оператора была своя система, и они как-то там что-то присылали государству, каким-то образом платили налоги. Но когда мы подняли статистику трехлетней давности, то было очень интересно увидеть, что два одинаковых операторы показали ризные цифры: один заплатил около 2 миллиардов налогов, а у другого было на 30% больше транзакций, но в бюджет поступило всего 100 млн. Вот вам и правила игры. Чтобы такого не было, должна быть единая государственная платформа. Мы говорим не о какой-то виртуальной платформе — это техническая платформа, которая должна быть сертифицирована, которая должна быть под контролем государственных органов, защищена от кибератак и от всего остального. То есть, это такая маленькая цифровая модель для конкретной отрасли, которая подтверждается законодательством. А пока нет ни законодательства, ни платформы, то это ловля рыбы в мутной воде.
— Сколько средств и времени нужно, чтобы все это реализовать?
— Год назад мы изучали этот вопрос в рамках работы комитета. Представители компаний, занимающихся разработкой софта, говорят о 3-4 месяцах максимум от получения технического задания. Но надо понимать, что техзадание — это и есть закон, который реализует задачи. Но для реализации именно технической части работы — 3-4 месяца, для запуска ее в работу — еще 2-3 месяца. Это создание обычных серверных систем киберзащиты. Это все очень просто. То есть построить такую систему мы можем максимум за 5-6 месяцев. Я знаю, что операторы готовы сами профинансировать эту систему. Поэтому с точки зрения дополнительных расходов из государственного бюджета — это будет ноль. Но может быть, что и доходов будет ноль. Потому, тратя ноль, часто и получаем ноль.
— Как в таком случае, вы можете влиять на реализацию системы работы и контроля операторов?
— В первую очередь, это парламентский контроль за действиями Кабинета министров. С другой стороны, мы будем принимать непосредственное участие в разработке законопроекта, который позволит создать такую систему. Самое важное сейчас — это когда будет принят закон. На это уйдет год — не меньше. Поэтому в 2017 году мы ничего не увидим. Хотя, если бы была политическая воля Кабмина эту систему можно было построить и без закона, только на основе подзаконных актов. То есть, все в их руках. Закон может помочь, но если бы была политическая воля, то начинать можно было бы и сейчас.
— Еще один важный момент в системе контроля действующих операторов, о котором вы так же вспомнили, это система налогообложения. Какой она должна быть? На Западе мы видим, что средства идут на финансирование социальной сферы, культуры, спорта ... Почему у нас эта система не работает?
— То, как оно у нас работало раньше — это профанация. То есть под это создавался какой-то специальный фонд, в которому такие средства поступали. Но это обычная кормушка для коррупционеров. Куда потом идут эти средства — никто объяснить не может. Как это должно быть и как это работает в цивилизованных странах: могут быть созданы, например, специализированные военные лотереи, специализированные спортивные лотереи. С этих конкретных лотерей все 100% средств идут на финансирование программ. Далее это можно регулировать, например, 80% — на армию, 10% — на культуру, 10% — на спорт. Но сейчас для нас в приоритете, конечно, военная отрасль. Потому что, если мы сдадим свою страну, не сможем ее защитить, то культура и спорт нам не понадобятся, к сожалению. Нам нужно выиграть эту войну, и мы должны по максимуму вложить в оборону нашей страны.
— Такие проекты по урегулированию работы и созданию системы прозрачного контроля разрабатываются вашим комитетом только для лотерейного бизнеса?
— Вопрос прозрачности — это вопрос способности государства создать честные правила игры. Это должно касаться не только лотерей, это должно касаться всех отраслей. Все системы должны буди прозрачными, под контролем государства там, где это нужно. Дальнейшее распределение и использование этих средств должно также быть прозрачным. Поэтому мы не придумываем ничего нового. Другой вопрос, что конкретно для лотерейного бизнеса, чтобы сэкономить время, мы можем из готового реализовать его. Тем более, не забывайте, что так или иначе, лотерейный рынок, как телекоммуникационный рынок, как агрорынок, должен стать потом международным. То есть, это значит, что должны прийти западные инвесторы, это будет более эффективно для нас.
Надежда есть
— А зачем западным компаниям покупать наши компании?
— Я точно знаю, что некоторые западные компании хотели зайти на наш рынок, но они не могут это сделать. Потому что они привыкли это делать по законам бизнеса, и всегда выгоднее заходить на рынок через покупку кого-то. Но никто в здравом уме этого не сделает, потому что нет: законодательства, лицензий, контроля. У меня недавно была встреча с инвесторами американскими и европейскими, это больше касалось, правда, IT-сектора, телекоммуникаций, мы задали прямой вопрос: "то, что у нас идет война, является риском для вас?». Ответ: "Нет. Тотальная коррумпированность государственных органов — больше враг".
— А в чем она проявляется?
— Непредсказуемость нашей власти. Вот, например, наш комитет полтора года боролся с планом дерегуляции для телекоммуникационного рынка. И только тогда, когда изменился Кабинет министров, потом пришел Степан Кубов, а вместе с ним Максим Нефедов, мы смогли за два последних месяца сделали половину работы по плану дерегуляции для телекоммуникационщиков. Это все хорошо демонстрирует, почему 3G и 4G так медленно развиваются в государстве. Потому что каждый терминал, который должен быть прозрачным для фискальной службы, должен иметь канал связи, и для этого надо устанавливать больше базовых станций. Но санитарные нормы, которые у нас действуют на базовую станцию были приняты еще времена Советского Союза. А норма на излучение базовой станции у нас в 100 раз больше, чем в Европе. То есть, таким образом оператор не может строить более мощные станции.
— То есть, изменения все же есть?
— Да, изменения есть. Их слишком мало, они слишком медленные, но есть. Поэтому и надежда есть. Ближайшие полгода покажут сможем ли мы вырваться из этого отсталого мира олигархически-коррумпированной клановой политической и экономической системы. Верю, что сможем.
