В прокат вышла сатирическая драма Дэвида Кроненберга «Звездная карта». В ней знаменитый канадский режиссер-мизантроп объяснился в ненависти к Голливуду. Парадокс, впрочем, состоит в том, что для реализации этого постановщику понадобились настоящие голливудские звезды.
Хотя финальная, весьма романтическая сцена новой ленты Дэвида Кроненберга происходит под усыпанным крупными звездами калифорнийским небом, в заглавии его картины, разумеется, нет ни малейших астрономических намеков. «Звездная карта» ‒ это брошюрка с адресами особняков голливудских знаменитостей, которую ушлые гиды за пятерку долларов всучивают глуповатым туристам, мечтающим хотя бы краешком глаза увидеть места обитания своих кумиров, которых, с легкой руки Жана Кокто, иногда принято называть «священными чудовищами». Насчет того, что Лос-Анджелес заселен сущими монстрами автор фильма, нашедший верного союзника в лице мало удачливого 60-летнего сценариста Брюса Вагнера, не сомневается. А вот в святости отказывает им более чем решительно.
Собственно, Дэвид Кроненберг в течение своего почти двухчасового фильма сначала пытается доказать зрителям, что орда художников, конвейерным способом тиражирующая для публики иллюзии на «фабрике грез»,‒ обычные, ничем не выдающиеся персоны, а затем, логически развивая эту мысль, подталкивает нас к выводу, что все эти господа артисты, глядя на изображения которых в глянцевых журналах юные поклонницы истекают гормональным соком, в общем, даже не люди, а какие-то искусственные существа, и они, безусловно, хуже людей.
Сдирает с этих персонажей лак, или, вернее сказать, десакрализирует их режиссер безжалостно и не жалея сил. Героев мы иной раз застаем в самых неприглядных ситуациях и положениях (апофеозом этого издевательского вуайеризма в фильме является эпизод, в котором героиня Джулианны Мур ведет диалог со своей ассистенткой, сидя на унитазе, а затем непринужденно подтирается клочком туалетной бумаги).
Надо сказать, что некоторых критиков, видевших «Звездную карту» на Каннском фестивале (картина участвовала в основном конкурсе, а Мур получила там приз за лучшее исполнение женской роли, поверьте, отнюдь не только за физиологическую отвагу), подобные эпизоды сильно возмутили; о фильме, случается, отзываются с негодованием, обвиняя Кроненберга не просто в тенденциозности, но и в эстетической неразборчивости ‒ дескать, в его работе чувствуется дух сортира и помойки. Пожалуй, все же эти упреки несправедливы. Да, режиссер не опрыскал из одеколоном пульверизатора темные углы и коридоры своей картины, но и не стал, как легендарный художник-авангардист Пьеро Мандзони, распихивать свое дерьмо по консервным банкам, предлагая этот продукт зрителям в качестве дорогого артефакта.
Эта сатира, снятая с глубочайшим поклоном классическому «Бульвару Сансет», в отличие от ленты 1950 года Билли Уайлдера, не стремится к жанровому пуризму и беспечно снижает драматические обертоны. Кроненберг, что бы там ни говорили критики и как бы они не язвили по поводу якобы неряшливого сценария, кажется, прекрасно отдает себе отчет в том, что делает. Он сознательно манипулирует сознанием публики, направляя зрителя по ложному следу, начиная свою картину как довольно легкомысленную энциклопедию голливудских нравов, а затем внося в нее мотивы нуара, мистики и убийственного гротеска. Чтобы в итоге не просто кроваво расправиться с персонажами или окончательно их дискредитировать, но предложить совершенно неожиданную развязку рассказанной драмы.
Ее основными действующими лицами являются актриса Гавана Сегранд (Джулианна Мур), переживающая творческий кризис и мечтающая заполучить роль, в которой некогда блеснула ее мать, и семейство модного психотерапевта, цинично задуривающего головы своих клиентов, Стэффорда Вейсса (Джон Кьюсак), где анемичная жена Кристина (Оливия Уильямс) тратит все свои слабые силы для продолжения карьеры и излечения от наркозависимости 13-летнего сына Бенджи (Эван Бёрд), юного миллионера, звезды мыльных опер. Кроме личного знакомства (Гавана посещает сеансы врача-шарлатана), всех этих героев связывает вернувшаяся в Лос-Анджелес после длительного лечения в психиатрической клинике девушка Агата (Миа Васиковска). У нее на лице следы ожогов, она не снимает с рук перчаток, но физические изъяны явно компенсируются у этой пронырливой особы находчивостью и умением быстро находить общий язык с собеседниками. Благодаря своей ловкости и коммуникабельности она скоро становится наперсницей Гаваны и очаровывает водителя такси-лимузина Джерома (Роберт Паттинсон, которого Дэвид Кроненберг упорно вытягивает из «Сумерек», безусловно, обретает под опекой маститого канадского режиссера новый, куда более привлекательный имидж). Агата ‒ своеобразный катализатор детективной интриги, которую раскрывать мы, естественно, не будем. Скажем только, что по ходу действия выяснится, что в шкафах у всех героев «Звездной карты» прячутся скелеты, и, чем дальше, тем страшнее они будут выглядеть.
Кроненберг сочиняет, в сущности, историю болезни голливудского актера, в анамнезе которой, по его мнению, лежат неутолимые амбиции, маниакальная жажда славы и денег, а также совершенно грязные инцестуальные и педофильские наклонности, мазохизм и готовность ради достижения цели пойти на любую низость, вплоть до убийства (одно из них, кстати, вот он пик сарказма, совершается статуэткой «Оскара»).
Однако при всем измывательском характере этой картины и язвительности ее автора, «Звездная карта» оставляет какое-то необъяснимое щемящее чувство. Ведь какими бы ужасными и нелепыми не казались ее герои, становится очевидно, что ради химеры славы они жертвуют не только психическим и физическим здоровьем, но и собственными душами. Именно эту неосязаемую субстанцию, в конце концов, и перемалывает, пожирает, почавкивая и пуская довольные слюни, Голливуд. Опустошенные монстры, потерявшие человеческий облик, неожиданно оказываются жертвами беспощадной фабрики, продуцирующей грезы, которые бездумно поглощают миллионы зрителей по всему миру. А значит, героям надо и посочувствовать. Все-таки не случайно свой фильм режиссер завершает трагическим соединением обретших друг друга брата и сестры под вечным ночным небом.