Президент России Владимир Путин фактически признал присутствие военных РФ на Донбассе. Что это значит, как повлияет на события на востоке страны, и почему Кремлю уже не до Украины, — мнение Дмитрия Орешкина для "Апострофа".
Этот комментарий не был лязгающим. Путин меняет стилистику, и это очень важно.
Слушая выступления Путина, так же, как и выступления советских вождей, надо обращать внимание не на слова, а на то, что между ними. Чтобы он ни говорил, его словам верить не следует по той простой причине, что больше года он отрицал наличие Вооруженных сил РФ на Донбассе, а сейчас вдруг признался. Точно так же, как в свое время было с Крымом — долгое время отрицал, мол, не было там никаких войск, потом признал. Что характерно, никто счета за этот обман ему не предъявляет, полагают, что так правильно, что это такая себе тактическая хитрость военная.
Поэтому признал — не признал, это уже, с моей точки зрения, вторично. Важнее, что они там на самом деле были и, самое главное, продолжают быть. "Выполняют определенные функции", как сказал Путин.
Между строк не было таких раздраженных и агрессивных интонаций, которые позволяли бы думать, что Путин намерен решать донбасские проблемы военным путем. И здесь даже не так важно, что он говорил или не говорил, как анализ реальных ресурсов. Мне кажется, у России сейчас нет ни военных, ни экономических, ни политических, ни дипломатических ресурсов, чтобы начать серьезную военную операцию. Этих ресурсов сейчас хватает разве что для того, чтобы нагнетать там ситуацию. Это значит, что линия разделения (украинских военных и так называемых ДНР-ЛНР, — "Апостроф") состоялась. И никаких танковых клиньев и крупнокалиберных орудий масштабно они там запустить не могут. И не собираются.
Не делают этого по ряду причин. Во-первых, это дефицит ресурсов — и человеческих, и военных, и финансовых. Во-вторых, Путин никогда не делает то, чего от него ожидают. Запад и Украина готовы к военному развитию событий. За эти два года украинская армия достаточно укрепилась. Линия обороны состоялась, и без больших потерь преодолеть ее просто невозможно, а главное — бессмысленно. Если они (боевики и российские военные, — "Апостроф") даже и захватят какую-то территорию — радости это не принесет. Путин просто прибавит еще больше людей и территории, которых надо каким-то образом кормить, обеспечивать их безопасность и т. д. Но на это все элементарно не хватает денег на фоне деградирующей экономики России. Так что завоевывать не будут.
Ситуация сейчас примерно такая же, как в Северной Корее. Вроде как официального соглашения о мире нет, взаимного признания тоже нет, но есть де-факто линия раздела и два самостоятельных государства, которые развиваются в диаметрально противоположных направлениях. Северный Кипр, Нагорный Карабах, Южная Осетия и Абхазия — везде все примерно то же самое. Де-юре нет таких государств, никто их не признает, но де-факто они ищут от российского бюджета средств и поддержки. Никакого экономического развития и перспектив впереди быть не может, зато есть состоявшееся разделение.
Такое замораживание конфликта — это максимум, на что может рассчитывать сейчас Путин. Для того, чтобы мешать Украине развиваться, чтобы оттуда осуществлять провокации, диверсионные вылазки. Все это возможно, и нет сомнений, что будет, но крупномасштабных военных действий, во всяком случае, в ближайшей перспективе, я не вижу.
Более того, исходя из заявлений Владимира Путина на пресс-конференции, понятно, что для него сейчас проблема номер один — это Сирия. Он туда очень сильно вложился, завяз очень серьезно, и ему необходимо, чтобы оттуда шли победные донесения. Но для того, чтобы такие донесения шли, туда нужно направлять военную технику, деньги и все остальное. Не до Украины сейчас Путину. Ситуация военного перетягивания сменилась ситуацией "мирного перепихивания".
