Народный депутат, украинская летчица НАДЕЖДА САВЧЕНКО в интервью "Апострофу" выразила удовлетворение ходом переговоров с главарями незаконных ДНР и ЛНР Александром Захарченко и Игорем Плотницким. Бывшая узница российской тюрьмы также рассказала, как идет процесс освобождения украинских пленных на Донбассе и политических заключенных в России. Среди прочего, народный депутат сообщила об ухудшении состояния здоровья Александра Кольченко.
- Прошло примерно три месяца с момента вашего возвращения в Украину. Это было 25 мая. Вы тогда сказали, что положите свою жизнь за наших пленных. Что-то получилось сделать за эти два месяца?
- Трудно назвать это программой деятельности. Бороться за наших людей - это, прежде всего, моя обязанность как офицера Вооруженных сил и как народного депутата. Делала я много, но результатов таких, которых я ожидала, - пока мало. Да и вообще можно сказать, что никаких нет. Поэтому считаю, что моя работа недостаточна и продолжаю работать.
- Какие именно планы не удалось воплотить и почему?
- Я буду самокритичной: если не удалось что-то сделать, значит, я недостаточно делала. Указывать вам, почему, как и что происходит, я не стану, потому что это стратегия, а стратегию не сдают.
- Но вы, кажется, тогда говорили о каком-то Комитете спасения заключенных, не так ли?
- Это международный комитет по освобождению политзаключенных именно из России. Это немного другая работа. Хотя и там, и там захвачены и пребывают под пытками наши люди. Но надо разделять два фактора: военнопленные, которые находятся на Донбассе, и те политзаключенные, которые находятся в России.
- Они нуждаются в каких-то отдельных подходах?
- Да, там нужны совсем другие подходы.
- Чем они отличаются?
- Во-первых,вопрос политзаключенных - это уровень договоренностей между президентами. А также - помощи и давления со стороны мирового сообщества и мировых политиков. Чтобы освободить наших пленных на Донбассе, надо уходить из политики и конкретно заниматься людьми. Нужно начать выдачу военнопленных, которые сейчас находятся у нас, чтобы забрать тех, которые остаются на оккупированной территории.
- А с кого нужно начать? Или это можно делать одновременно?
- С кого получится. Туда ездят переговорщики. Там находятся люди с нашей территории, которых очень часто наша власть обвиняет в какой-то пророссийской пропаганде или еще в чем-нибудь. А люди, рискуя своей жизнью, ездят, говорят с террористами, как привыкли их здесь называть, с теми, про которых наша власть говорит, что не будет вести с ними переговоры. Они (боевики - "Апостроф") предлагают обмены со своей стороны, они называют фамилии людей, выдав которых, можно вернуть наших ребят.
- А кто именно ездит? Кто сейчас на той территории?
- Я никогда в жизни не назову эти фамилии, потому что вы - журналисты, а люди там жизнью рискуют. Поэтому вы никогда не услышите от меня этих фамилий. Вы узнаете о них только в том случае, если человек сам захочет сказать, что он там работает.
- Но есть известные переговорщики, чьи фамилии никто не скрывает. Например, Юрий Тандит занимался освобождением пленных... Медведчук, например (по словам президента РФ Владимира Путина, именно Виктор Медведчук содействовал освобождению Надежды Савченко, - "Апостроф").
- Подождите (никак не реагирует на упоминание о Медведчуке, - "Апостроф"), Юрий Тандит хоть раз туда ездил? Именно на оккупированную территорию он хотя бы раз ездил? Я просто не знаю, возможно, и ездил. Вы мне скажите, вы же больше следите за информацией. Нет? Тогда я вам не могу назвать тех людей, которые туда ездят. Если Юрий Тандит сам себя назвал - хорошо. Если кто-то еще скажет, что он туда ездит и назовет себя - тоже хорошо, но я делать за людей этого не буду. Я знаю эти фамилии, но вам я их не скажу.
- Буквально на днях ваша сестра Вера предложила, а вы поддержали включение Оксаны Марченко (известная украинская телеведущая, супруга Медведчука, - ред.) в группу переговоров по освобождению пленных.
- Нельзя сказать, что Вера предложила. Это была наша общая идея, а родилась она из детской сказки. Возможно, вы ее слышали, а если не слышали, то я вам расскажу: шли два козла, лбами бодались, друг другу дорогу не уступили да так и упали в воду. Шли две козочки, встретились: одна присела, а вторая перескочила и пошли дальше. Это очень показательная история. Поэтому я просто предложила поменять баранов на женщин. Возможно, тогда дело пойдет лучше.
- Это Порошенко с Медведчуком - бараны?
- Ну что вы. Не перекручивайте. Я просто предложила двух баранов поменять на двух женщин. А дальше вы можете домысливать, как вам угодно.
- Вы планируете как-то с ними выходить на связь - Оксаной Марченко, Мариной Порошенко (вторая кандидатура, предложенная для переговоров, - ред.)?
- Вообще, это было предложено президентом. И эта идея уже была отклонена. Я не буду додумывать, почему так прозошло, - это работа журналистов.
- Что касается темы освобождения политзаключенных: как продвигается работа в этом направлении?
- Пока я только ездила в зарубежные поездки. Сейчас не очень активно все происходит, потому что сейчас сезон летних отпусков. Я работаю на международной арене с международными политиками, донося до них списки наших людей, готовя персональные списки санкций в отношении оперов и следователей, которые пытали наших граждан, а также бесчестных прокуроров и судей. Чтобы каждого из них наказали в России. Включая высокопоставленных лиц, которые отдавали приказы творить такое с нашими людьми.
Мы работаем в этом направлении. Как и польская общественная организация "Открытый диалог", которая занимается освобождением политзаключенных уже очень много лет. Раньше они делали это в Казахстане, а сейчас занимаются украинскими политзаключенными в России. Поэтому они имеют опыт. Я сотрудничаю с различными мировыми политиками, доношу до них эту информацию, заручаюсь их поддержкой. Это и есть работа этого комитета.
- Но освободили только вас, а потом еще двух украинцев - Афанасьева и Солошенко. Теперь говорят, что процесс остановился. Почему?
- Меня освободили досрочно, хотя, на мой взгляд, могли бы освободить и раньше, если бы из этого не пытались извлечь политические бонусы. Пришло время и меня освободили, потому что я могла умереть в любую минуту. И больше торговаться за меня не было бы смысла. Мертвая Надежда стоит дешевле, чем живая, и выглядит очень плохо: вот такой обмен.
И хотя мне говорили, что голодовка ничего не даст, но именно благодаря ей я ускорила процесс. Только когда у меня кровь загустела в 4 раза и когда я могла умереть каждую минуту, меня обменяли. Вслед за мной обменяли Солошенко и Афанасьева, потому что у них тоже были проблемы со здоровьем, они так же могли умереть в российских тюрьмах. И тогда Путин бы очень плохо выглядел перед мировым сообществом, если бы начал возвращать украинцев замученными или мертвыми. Всех остальных они (россияне, - "Апостроф") продолжают удерживать.
- А у вас есть информация о состоянии их здоровья?
- Сейчас возникли проблемы со здоровьем у Саши Кольченко, у него образовался дефицит веса. Такие болезни в тюрьмах бывают очень часто, человек увядает, хотя и продолжает питаться. Он тоже может умереть каждую минуту. Поэтому начинаем бороться за каждого из наших. И поверьте, работа происходит. Но СМИ это не освещают, потому что сейчас это мало кого интересует, сейчас больше интересует какой-нибудь скандал про Надежду Савченко.
А очень хочется, чтобы говорили об этих людях, чтобы действительно спрашивали у каждого политика - ни о том, что вы думаете о Надежде Савченко, а о том, что вы думаете о Саше Кольченко: как он себя чувствует, долго ли протянет; как там Саша и Олег, какое у них состояние. Вы (журналисты, - "Апостроф") поможете нам, и будет результат.
- Так получается, что голодовка является едва ли не единственным способом выйти на свободу?
- Получается, что так. Один из самых действенных, к сожалению.
- А еще кто-то из наших политзаключенных в России голодает?
- Насколько мне известно - нет. У Саши просто нарушения вследствие душевного истощения. Человек может даже и питается, но пища просто не усваивается. Человек увядает.
- А как вам голодать не в тюрьме?
- Какая разница, где голодать? Важно, чтобы результат был. Я уже давно спокойно реагирую на любые испытания: есть еда или нет - ничего страшного. Есть вода. Но можно и без воды, только недолго.
- А то, что вы сейчас говорите о черном пиаре, вы это тоже воспринимаете как испытание?
- Нет, я это воспринимаю как побочный эффект. Знаете, как говорят: караван идет - собаки лают. Пусть лают.
- Но лает все общество. Возможно, это о чем-то говорит?
- А что для вас - все общество? Охарактеризуйте мне, пожалуйста.
- Ну, посмотрите на информпространство. Сейчас те, кто вас поддержал, не знают, как воспринимать ваши действия.
- Не путайте все общество с какой-то номинальной единицей. Это не зеркало, это кривое зеркало. Все медиапространство, все виртуальное пространство - это кривое зеркало. Зачем вы смотрите в кривые зеркала, чтобы себя обманывать? Вы говорили со всем обществом?
Вы поехали в какое-нибудь отдаленное село в Луганской или в Ивано-Франковской области? Вы спросили у людей, что они думают? Я когда иду по улицам, еду в метро или в троллейбусе, я вижу и слышу людей. Я еду в какую-то деревню, в какой-то городок и слышу людей. Я говорю с людьми, и вот там мнение людей про меня не изменилось. Они меня поддерживают. А если вы открываете каждый день только интернет...
- То есть это все искусственно создается?
- Конечно искусственно. Все это виртуальный, искусственный мир. Людям нужно прийти к реальности. Когда вы порежете палец, вам больно? А что такое виртуальное пространство? Если вас там даже убьют, то в реальности вы все равно живы. Поэтому я не реагирую на виртуальный мир, я очень хочу, чтобы люди наконец поняли, что к сожалению у нас нет честного, прозрачного, независимого освещения информации, кроме ее передачи из уст в уста. Все медиапространство, даже интернет, который когда-то держал марку более или менее честного, - скурвилось и спаскудилось. И все стало таким же продажным, как и весь мир.
- Кажется, что это проблема не только украинского общества.
- Наверное да. Это уже мировая раковая опухоль.
- Вы одна из первых предложили вести переговоры с Захарченко и Плотницким. Как-то сдвинулся этот процесс?
- Да, процесс сдвинулся.
- Как именно? Вы провели какие-то телефонные переговоры? Готовитесь ехать туда?
- Опять же, я могу констатировать, что есть сдвиги и переговоры будут. Больше я вам ничего не могу прокомментировать. Потому что все, что вылетает в медиапространство, очень быстро искажается. Планы перед войной не сдают. Правильно? Тактику и стратегию - не сдают. Если хочешь насмешить Бога - расскажи ему о своих планах, а если хочешь, чтобы все сорвалось - расскажи журналистам.
- Хорошо, спросим иначе: вы довольны ходом событий? Тем как эти переговоры развиваются?
- Могло быть и быстрее, если бы не мешали, но, в принципе, довольна.
- А как вам идея назначить вас послом в Россию?
- Я не дипломат, у меня нет нужного образования для того, чтобы быть послом в России.
- Но вы раньше и депутатом не были, но как-то справляетесь.
- Депутат - это должность избирательная, а посол - это работа в МИД, куда набираются специалисты. Вы как журналисты должны это знать. Я, в принципе не могу быть послом. А депутатом - могу. Депутатом может быть и кухарка, кто угодно может быть депутатом. И вы тоже можете.
- А уровень этой работы?
- Депутатство и Верховная Рада - это срез общества. Люди голосуют за того, кому они поверили, поэтому у нас Верховная Рада - это всегда или те, кто купили (место в парламенте, - "Апостроф"), или случайно после Майдана. Так получилось, что в эту Раду у нас прошло определенное количество народа, которые не были политиками и не стремились к этому. Они не готовились, они не учились специально, они просто были людьми с Майдана, и они туда прошли. Они были волонтерами, они были просто людьми совести. Вот поэтому у нас сейчас такая Верховная Рада, потому что в ней есть какая-то часть таких простых людей.
Вторую часть интервью читайте в ближайшие дни.
