С первого сентября на Донбассе в связи с началом нового учебного года вводится режим прекращения огня. Это поможет хоть чуть-чуть облегчить жизнь детям, живущим по обе стороны линии разграничения. Проблем с образованием детей и без обстрелов немало. Как рассказала "Апострофу" волонтер и правозащитник ЕЛЕНА РОЗВАДОВСКАЯ, которая переехала на Донбасс, чтобы заниматься проблемами местных детей, некоторые школы там разрушены обстрелами, ведь боевики выбирают эти помещения для размещения своих баз. По словам волонтера, сегодня есть немало случаев, когда единственная школа, где могут учиться дети, находится в нескольких километрах от их жилья, причем очень часто - за линией огня.
- Сегодня первое сентября, и много маленьких украинцев пошли в школу после летних каникул. Расскажите, как сегодня живется школьникам в прифронтовой зоне?
- Прифронтовая зона - это широкое понятие. Есть села, которые находятся на линии огня или перерезаны этой линией, а есть города, как говорят - "асфальт". Детям, которые живут "на асфальте", - несколько легче, если такое сравнение уместно, чем тем, которые живут в селах. Наибольшие проблемы с доступом к образованию у тех детей, которые живут в сельской местности, прилегающей к линии огня, – в Зайцево, Майорске, Троицком, Крымском, в селах возле Золотого, Гранитного.
Например, поселок Зайцево перерезан пополам, а школа осталась на территории так называемой ДНР, и она разбита, поскольку там сидели боевики. И куда дети из Зайцево должны ходить в школу? Ближайшая школа в Бахмуте (бывший Артемовск), а от Зайцево до Бахмута
- А как эта проблема решалась в предыдущие два года?
- В прошлом году эти дети вообще не ходили в школу, находились на дистанционном обучении. Однако все прекрасно понимают, что это было скорее условное, чем реальное обучение. В укрытии, при свече... Родители говорят, что их дети в учебе очень "съехали". С другой стороны, возникает вопрос, чего же тогда они там сидят? Да потому что у каждого человека индивидуальные причины, по которым он остается. Люди хотят жить у себя дома, и это их право, ведь военного положения никто не объявлял и принудительной эвакуации также. Поэтому человек, если у него такое желание, может оставаться на этой территории, принимая решения и в отношении своих детей.
- А разве нельзя оборудовать новую школу в селе, например, в каком-то из заброшенных домов?
- В этой "красной зоне" вряд ли кто-то будет открывать что-то новое. Из-за постоянных обстрелов туда не зайдет ни один спонсор, никто не даст деньги на ремонт помещения, которое завтра может быть разрушено.
Или еще один пример - ситуация в Авдеевке, городе, примыкающем к линии огня. В Авдеевке есть несколько школ, там по-своему кипит жизнь. В центре него работают бары и рестораны, а постоянные канонады тяжелой артиллерии почти никому не мешают. Люди, которые раньше уехали из города, теперь снова в него возвращаются. Но там есть район "старая Авдеевка" - частные дома, прилегающие к "промке", где тоже есть своя школа. В эту школу ребенку приходится идти пешком два километра, причем по улицам, которые простреливаются, по которым летают пули. И поэтому родители со страхом ждали 1 сентября.
Волонтер и правозащитница Елена Розвадовская с детьми в прифронтовом городе Золотое Луганской области
- Говорят, что значительная часть учителей выехала из прифронтовой зоны...
- Многие люди вернулись. Переехать в новый город - это начать все сначала, но не каждый хочет и может это сделать. Люди возвращаются в свой город и привыкают к боевым действиям, это защитная реакция психики. Конечно, война никому не нравится. Но кто-то, например, работает на Авдеевском коксохимическом заводе, люди получают зарплату, пенсию ... Они живут так, как жили до этого, разве что теперь их огороды перерыты окопами. Там живут дети, детство, которых проходит независимо от того, есть война, или ее нет. И они все равно радуются жизни. Их детство, правда, отличается тем, что на улице они играют патронами и гильзами. Эти дети сразу узнают и различают звук танка и летящей мины. Они на память знают, когда и как бежать в подвал. Они видят на улицах вооруженных людей и как ездят по улицам танки. Но они играют и бегают, так же как и другие дети.
- Знаю, что некоторым детям часто приходится пересекать линию разграничения...
- Действительно. Например, дети из Майорска (подконтрольная Украине территория) ходят в школу в оккупированной Горловке на территорию так называемой ДНР. Есть и противоположные случаи - когда дети из ДНР ходят в школу на территорию, подконтрольную Украине.
В так называемой ДНР выдают свои "аттестаты" полным ходом. Например, моя знакомая из Авдеевки будет заканчивать училище в оккупированной Макеевке, потому что ей не удалось перевестись на подконтрольную Украине территорию. После окончания школы в этом году у детей из Донецка был выбор: ехать сдавать ВНО на подконтрольную Украине территорию или ехать сдавать в Ростов-на-Дону единый государственный экзамен для поступления в вузы РФ. В классе, где училась еще одна моя знакомая, пятеро детей сдали ВНО и будут вступать в украинские вузы, а часть детей уехала в Россию сдавать русские экзамены. Из Донецка в Ростов-на-Дону были организованы автобусы. Эти дети ехали с паспортами граждан Украины, но среди них был один мальчик с "паспортом ДНР", которого остановили на границе с Россией и отправили домой, потому что "такого паспорта не существует". Кстати, сейчас ходят слухи, что с "паспортами ДНР" негласно пускают на территорию России. Но так ли это, точно я сказать не могу.
Впрочем, большинство одноклассников этого ребенка из Донецка выбрали путь наименьшего сопротивления и решили учиться там же, в городе, ведь для этого не надо сдавать специальные экзамены. Дети вступают в местные заведения в надежде, что через пять лет что-то изменится и, возможно, их дипломы будут признавать. В конце концов, часть этих детей, возможно, и не планирует никогда выезжать за пределы Донецка, беря пример с родителей.
У кого-то из детей мама живет в деревне на территории Украины, а папа живет в Горловке, в 5 километрах, и ребенок сам выбирает с кем ему жить. Ребенок выбирает по принципу "жить с папой или с мамой", а не по принципу "в Украине или в "ДНР". Дети - абсолютные заложники ситуации.
- А какая сейчас там ситуация с детьми, живущими в проблемных семьях? Сегодня много говорится о том, что в прифронтовой зоне процветает наркомания, проституция...
- Очевидно, что боевые действия создают массу новых рисков для ребенка. Для ребят - это риск быть втянутым в военный конфликт, стоять на блокпостах с автоматами. Или риск стать жертвой своего любопытства, пойти куда-то, где ходить нельзя, потому что там все заминировано, и просто погибнуть на минном поле. Для девочек - стать жертвой сексуального насилия, потому что в селах много мужчин с оружием, и это, конечно, подобные риски увеличивает.
Но я бы не сказала, что я там видела проституцию. Есть случаи, когда молодые девочки беременеют, это правда, но такие случаи были и до войны. Это уголовные дела, здесь должны работать полиция и прокуратура. Скажу только, что трудно говорить об обеспечении прав детей там, где хозяйничает оружие. Ты можешь иметь право на защиту, но если вокруг тебя вооруженные мужчины, то автомат побеждает, и страх побеждает. Я видела миллионы чрезвычайных примеров и проявлений любви к родине среди детей, порой совершенно фантастических, но однозначно - военные действия негативно влияют на качество их детства.
- Какая сейчас ситуация в прифронтовой зоне? Увеличились ли в последнее время объемы разрушений сел и городов?
- Если взять Авдеевку, то наиболее тяжелое время было зимой 2014-2015, так как под обстрелом был целый город, а не только его старая часть. Когда мы туда приезжали, то люди просто выходили из бомбоубежищ и из подвалов, чтобы получить у волонтеров хлеб и воду. В этом году страдает в основном старая часть, которая прилегает к "промке", а в центре города идет жизнь. С тех пор новые разрушения не появились. Что касается линии разграничения, то она в течение последнего года остается почти без изменений. Хотя если ты едешь по какому-то прифронтовому селу, например Майорску или Зайцево, то видишь, что каждый забор иссечен осколками. Следы боевых действий есть практически везде.
- Говорят, что в августе обстрелы участились. Как на это реагируют местные жители?
- Мне позавчера звонила мама одного ребенка из старой Авдеевки и рассказывала, что бывают дни, когда очень сильные обстрелы. К ним в последний раз во двор мина залетала в июне этого года - разорвалась прямо под их забором, и они спрятались в подвале. Хотя сейчас основная опасность, наверное, от стрелкового оружия, от пуль. В июле от пули погиб 19-летний парень...
Помню, во время моего пребывания в старой Авдеевке в апреле мина залетела к бабушке на огород, и бабушка погибла. Опасность остается, и ты не можешь быть к ней готов. Мины периодически залетают и убивают людей. Несмотря на это, в селах и городах остались люди, которые не хотят выезжать, ведь им есть что терять, это их дом. Хотя понятно, что они боятся. Если обстрелы станут более интенсивными, то им снова придется бежать, а они уже вернулись и молятся о том, чтобы масштабные обстрелы прекратились.
- Ремонтируют ли люди свои дома или оставляют, как есть, потому что опасаются очередных разрушений?
- Крыши в домах перекрывают за счет международных гуманитарных организаций - "Красный крест", "People in need", "Caritas". Людям также выдают пленку, чтобы они могли заделать оконные проемы. В случае повреждений люди уже знают, куда надо обращаться - как правило, в местный орган власти, который является распорядителем средств быстрого восстановления. Но кирпич никто не выдает, и никто дом не восстанавливает, если он разрушен. Речь идет о том, что если выбиты окно или дверь, надо что-то срочно залатать пленкой, нужен шифер для крыши, то люди могут такую помощь получить.
- Этой помощи достаточно?
- В принципе да, но она связана с определенной бюрократической процедурой, потому что человек должен обратиться в городской или сельский совет, зарегистрироваться, затем происходит выезд к нему на дом, замеры, и лишь через некоторое время он получит помощь.
