Не успели зажить раны Авдеевки, как российские оккупанты наметили себе новую цель – Бахмутское направление, в частности Часов Яр. На этом отрезке фронта враг действует очень активно. Детальнее о ситуации на Бахмутском направлении, а также о войне технологий и интеллекта - в эфире Апостроф TV рассказал Олесь Маляревич, сержант батальона ударных беспилотных авиационных комплексов "Ахиллес" 92-й отдельной штурмовой бригады имени кошевого атамана Ивана Сирко.
- Есть ли какие-либо изменения в количестве и действиях противника на вашем направлении?
– Наша бригада продолжает выполнение боевых задач южнее Бахмута. Мы находимся в активной обороне. По нашей зоне ответственности никаких территориальных и тактических успехов враг не имеет. Мы также работаем в интересах других подразделений, стоящих рядом с нами. Сейчас активнее работаем в районе Часового Яра, потому что враг хоть и давит по всему фронту, но этот участок является отдельной целью для россиян, которую они хотят захватить.
Читайте: После захвата Авдеевки наступление россиян замедлилось: в ISW дали прогноз развертывания событий
– Есть сообщения о серьезных потерях у россиян на Бахмутском направлении. Можете ли это подтвердить и озвучить какие-либо цифры?
- Мы стараемся уничтожать все, что движется, идет, ползет, едет в нашу сторону. Над этим работают артиллерия, ударные БПЛА, пехота и другие подразделения. Иначе нельзя. Выезжают танки или БМП – уничтожаются, где есть живая сила – уничтожается также.
- Что касается Часового Яра – какие там возможности у врага? Это те подразделения, которые находились там и раньше, либо там происходит какое-то усиление? И как насчет логистики, мы же понимаем, что враг не в состоянии телепортироваться, так насколько там удобные пути для россиян и как быстро они перебросят войска?
- Без пополнения сил невозможно работать, поэтому они это делают постоянно. У врага есть все необходимое, чтобы интенсивно на нас давить. И мы не видим уменьшения потенциала со стороны противника. А без ротации там они действовать не могут, потому что если подразделение теряет какой-то процент личного состава или техники, то отходит на восстановление. Но бывало и такое, что подразделения окупантов оставались до последнего бойца. Когда там бросают своих, то они в большинстве своем сдаются в плен.
Но я могу сказать, что Часов Яр – одно из приоритетных направлений сейчас для оккупантов. Потому что это стратегически очень важная высота в этом регионе, и потерять ее мы точно не можем.
Читайте: Самолетопад на фронте: почему ВСУ смогли "обрезать" крылья россиянам
- И вспоминая Авдеевку и не совсем удачный вывод войск. Как не должно быть в дальнейшем, чтобы мы не теряли украинские города? И какие уроки мы можем с вами извлечь и озвучить по поводу строительства линий обороны. Сколько и чего нужно на Бахмутском направлении, чтобы там не повторилась Авдеевка?
– Это вопрос больше к командованию, потому что мы не ответственны за строительство линий обороны. Мы делаем только какие-то блиндажи, укрытия и места для работы своего подразделения.
Что касается выводов, то они должны быть сделаны. На самом деле, Авдеевка так долго держалась, потому что там это (фортификации) было сделано. Но это точно не ко мне вопрос.
- Что касается беспилотных авиационных комплексов, то в последнее время появляется все большее количество сообщений о том, что те или иные страны присоединяются к коалиции БПЛА. Как бы вы сейчас оценили поддержку именно в контексте беспилотников? Как часто иностранные разработки наших партнеров попадают на фронт?
- Во-первых, моя специальность "кинематографист". А наше подразделение на 98 процентов состоит из гражданских лиц, которые до войны занимались кто чем. Но сейчас так сложилось, что мы солдаты и овладеваем новой для нас специальностью – "управление ударными и разведывательными БПЛА".
Относительно международной поддержки. Мы являемся одним из авангардных подразделений ВСУ в сфере ударных БПЛА. И если что-нибудь новое появляется, то очень часто к нам это присылают для изучения в боевых условиях. Были примеры, когда очень дорогие международные разработки дронов, по 100 тысяч долларов – не работают в наших условиях. Поэтому у нас приоритет на производство дронов в Украине. Это можно сказать относительно дронов-бомбардировщиков.
Что касается FPV-дронов, то они не сложны в сборе, и их сейчас собирают по Украине с международных компонентов. И именно по FPV сейчас акцент идет в сторону Европы. Мы будем меньше зависеть от поставок Китая, если Европа будет помогать нам с комплектующими.
Что касается новых ударных дронов из Европы и США - то мы их не тестировали на линии фронта, но обязательно это сделаем при первом удобном случае.
– Какие еще потребности кроме дронов имеет непосредственно ваша бригада? И каковы возможности вступления непосредственно в вашу группу?
- Если говорить о расходах, то они безумны, и в большинстве покрываются за счет наших друзей, волонтеров, украинских и международных компаний, которые нас поддерживают. Наибольшие затраты – это дроны, РЭБ-системы, ретрансляторы и компоненты к ним, покупка и ремонт техники.
Что касается рекрутинга, то мы стали батальоном и через несколько месяцев должны заполнить его личным составом. Поэтому присоединяйтесь к нам, потому что у нас очень мощное подразделение, на первом месте жизни и обеспечение воина. Плюс приобретенные у нас знания позволят человеку после войны либо бизнес какой-нибудь построить, либо работать в успешных компаниях в военной или гражданской сферах.
Сейчас вообще профессия инженера выходит на новый уровень в Украине и мире.
– Параллельно развиваются и другие направления беспилотной техники, в том числе наземные беспилотники. Так же беспилотники в небе используются для разных целей. И мы уже видели видео, как наземные пулеметные беспилотные платформы способны выполнять боевые задания или задания по подвозу боеприпасов. Какие еще задачи могут выполнять эти платформы?
– Я видел наземные разработки и мы тоже будем ими заниматься. Но сейчас у нас акцент на летательной технике. Наша задача – чтобы дрон долетел до цели, донес как можно больше боекомплекта, плюс дальность полета.
Бывает такое, что модель украинского дрона, который стоит несколько десятков тысяч долларов, может не летать по несколько дней или недель, потому что оккупанты изобрели какое-то противодействие этому типу дронов и глушат их РЕБом. Эти дроны возвращаются к изготовителю, дорабатываются и снова вылетают.
То есть мы имеем войну технологий и интеллекта – и кто кого переиграет, тот и победит. Мы работаем над тем, чтобы ударные дроны камикадзе долетали до цели, чтобы дроны-бомбардировщики тоже отрабатывали и мы их не теряли. Три наших основных задачи, над которыми мы постоянно работаем – вес, дальность и устойчивость к РЭБам.
Читайте: Когда я вижу ворон перед битвой, то понимаю, что нужно быть осторожнее - офицер 3-й ОШБр
