Ада Роговцева: не буду больше пересекать границу Украины и России

Кумир нескольких поколений зрителей, народная артистка СССР и Герой Украины АДА РОГОВЦЕВА с недавних пор объявлена в России персоной нон грата. И хотя в последние годы ее личное благосостояние во многом зависело от съемок в российских сериалах и участия в тамошних театральных антрепризах, актриса уверена, что чистая совесть и твердая гражданская позиция дороже каких бы то ни было материальных привилегий. Об этом, в частности, она рассказала в интервью корреспонденту "Апострофа".

— Идя сегодня к Вам на встречу, я перечитал нашу беседу почти десятилетней давности и с огорчением констатировал, что в обществе за эти годы практически ничего не изменилось. И даже очередная избирательная кампания отличается прежним, если еще не большим цинизмом. Вас, кстати, приглашали за кого-нибудь агитировать?

— Нет-нет. Это исключено. Я от подобной роли на выборах категорически отказываюсь. Участвую как рядовой избиратель.

— Но такие прецеденты в Вашей биографии, кажется, были. В свое время, еще в конце 1980-х, Вы активно ратовали за Народный Рух Украины. А встречались ли Вам в годы независимости политики, люди власти, которые вызывали у Вас доверие.

— Ну, Ющенко я поверила. Он очень интеллигентный человек, и это мне в нем импонировало. И ко мне он с симпатией относился. Я с чистой душой его поддерживала. Хотя специально я и за него не агитировала.

— А как Вы в принципе относитесь к тому, что артисты, музыканты демонстративно поддерживают какие-то политические силы?

— Если такая поддержка идет от чистого сердца, то это, наверное, даже хорошо. А неискренность все равно боком вылезает. Ты помнишь этот казус в 2004 году, когда на каком-то агитационном митинге ведущий вместо Виктора Януковича объявил выступление Виктора Ющенко, невольно выдав свои подлинные симпатии? Это, конечно, смешной и нелепый случай. Но если ты искренне веришь человеку, то нельзя же винить себя за наивность и близорукость, когда он тебя разочарует, правда?

— А Вам не кажется, Ада Николаевна, что у нас есть какая-то обидная тенденция в обществе: вроде бы и неплохие, кажущиеся порядочными люди, попадая во власть, становясь чиновниками, тут же мутируют, стремительно теряют в себе человеческие признаки.

— Понимаешь, какая здесь штука. Ведь если я, к примеру, не умею рисовать, а меня вдруг избирают президентом Академии художеств, что я могу там сделать? Или, например, несколько раз в течение жизни мне предлагали быть министром культуры. Но как я им могу быть? Я могу быть разве что только министром драматического театра, в котором разбираюсь. А вот министром оперного театра или оперетты — уже нет. А библиотеки, а симфонические оркестры, а филармонии? Я не имею права управлять тем, чего не знаю. Говорят: набери хорошую команду. Где? Почему наше министерство культуры до сих пор не набрало такой команды?

— Попытка все-таки была в прошлом году, когда Женя Нищук вовлек в это ведомство неплохих, эрудированных специалистов.

— Не хочу комментировать эту ситуацию, но, думаю, было бы правильно, если бы Женя и оставался министром культуры. Но опять какая-то политическая хреновина, подковерная интрига сорвала доброе дело. Только начал энергичный, влюбленный в искусство и понимающий его человек реформы, и — на тебе, все сорвалось. Конечно, нужно уметь соизмерять свои силы. Политика — это знание жизни. Большое сердце, добрая душа и очень сильный интеллект. При наивысшем образовании. Тогда ты можешь быть политиком, как мне кажется. Если что-то у тебя дает сбой, ты уже не имеешь права туда идти. Ты уже чего-то не знаешь. Точнее, не знаешь ничего. А теперь подумай, Сережа, многие ли из тех, кого мы выбираем, соответствуют этим критериям? Немногие, очень немногие. Но ведь случается, что человек даже отвечает этим требованиям, но у него нет воли. Меня вот поставь руководить. Беда будет. Мне всех жалко. Я никому не могу отказать. Я всем могу все отдать. Я за жизнь себе не заработала на царские хоромы, хотя зарабатывала, наверное, больше, чем кто-либо другой. Но мне дано природой отдавать. Для того, чтобы управлять, нужны, наверное, какие-то иные черты характера. И если их нет, то ничего не выйдет. Это то, что мы имеем с Виктором Андреевичем Ющенко. И умница, и интеллигент, а скрутить его в бараний рог ничего не стоило.

— То есть Ющенко подвело отсутствие воли?

— Или наличие слишком сильной воли вокруг него. А железа, мощи в нем не оказалось. Но в нашей нынешней ситуации нужно именно железо. Не злобное железо, а закаленная сталь. Чтобы человек мог отказать, мог настоять, мог потребовать. В общем, такие экземпляры редко природа создает. Но они-то и должны определять государственную политику.

— А в сегодняшней жизни Вы чувствуете какие-то позитивные изменения по сравнению с тем, что было еще несколько лет назад?

— Я не могу их чувствовать, потому что у нас война. Тогда ее не было. А когда война, приходится все отсчитывать именно от нее. В то время, когда на востоке Украины гибнут наши ребятишки, и их надо накормить, одеть, вооружить, утешить, успокоить, полечить — это главная сейчас забота государства. Все остальное отходит на второй план.

— Но есть и другая точка зрения. Несмотря на войну, мы не должны забывать, ради чего, собственно, собирался Майдан и были его жертвы. Война ведь возникла как следствие той ситуации.

— Война — это следствие советской страны! Это ведь не столкновение русскоязычных людей Донбасса с националистами, а конфликт кондового советского сознания с мыслящими современными людьми.

— На Донбассе, где Вы часто выступали и сейчас регулярно бываете, Вы таких людей встречаете?

— Я тебе скажу, что и в России есть очень хорошие люди. Но и они, увы, сегодня все запрограммированы на это извращенное понимание, эту доктрину, согласно которой Украина — это какое-то условно созданное государство с каким-то недоразвитым языком. И хоть ты тресни, переубедить их не удается. Мне сегодня рассказали случай, очень показательный. В нашей делегации на какой-то конференции в России был мальчик, говоривший исключительно по-украински. Умница из умниц. И русские коллеги нам ним открыто смеялись. А выступает американец и тоже коверкает русские слова — они очарованы. А над нашим парнем в голос смеются.

— У россиян ведь всегда такое снисходительное, пренебрежительное отношение к украинцам присутствовало.

— Да, чуточку как к людям второго сорта. Мы смириться с этим, естественно, не можем, а они не хотят принять нас такими, какими мы есть. Признать нас самодостаточной нацией.

— Но ведь последние десятилетия и ненависть к нам там культивируется. Еще десять лет назад социологические опросы в России показывали, что тамошние граждане главными своими врагами считали США, Грузию и Украину.

— И эта ненависть постоянно и повсеместно чувствуется. Когда меня в Москве везет водитель и спрашивает: "Ну, как там ваша незальожность" — я могу сделать скидку на его малообразованность, но когда подобный вопрос слышу от мыслящих людей, российских критиков, писателей, интеллектуалов, я теряюсь. Водителя можно не слушать, а этих хочется послать куда подалее. Но, по правде говоря, мы и сами виноваты, что с таким отношением к себе смирились. Вот послушай. Я 60 лет снималась и играла в спектаклях в России. В последние годы бывала там практически ежемесячно. Играла спектакли. Что делать? Там платят по-другому. За одно выступление там я получала сумму, равную моей месячной зарплате в киевском театре. Это решает мои проблемы. Я не нищенствую, а могу помочь своей семье выжить — заплатить за квартиру, за бензин и т.д. Значит, я либо то, либо другое выбираю. Но вот ситуация. Меня зовут сниматься в каком-то сериале. И предлагают такую-то актерскую ставку. У меня в тот момент была другая работа, и я могла отказаться. Говорю: "Нет, меня такой гонорар не устраивает". Через какое-то время мне перезванивают: "Извините, Ада Николаевна, мы забыли, что Вы же русская актриса. Мы будем Вам платить русскую ставку". Но ведь это оскорбительно! Дескать, а украинские артисты — говно, второй сорт, им и платить можно меньше.

— А как Вы отнеслись к новости, что против Вас открыто в России чуть ли не уголовное дело?

— Ну, как отнеслась. Не буду больше пересекать украино-российскую границу. А как иначе реагировать на предупреждение о том, что, если я появлюсь в России, меня арестуют? Значит, я туда не еду — и все. Формальная причина, по которой якобы открыто это уголовное дело, состоит в том, что мы сыграли благотворительный спектакль для военного госпиталя. Сейчас много такого делается, и мы после этого не раз подобные акции проводили. Но тогда это прозвучало очень громко, да еще на фоне моего обращения к Путину с просьбой остановить это кровопролитие на Донбассе. Мы собрали тогда всего-то 54 тысячи гривен. Они же решили, что я пожертвовала деньги, которые заработала в России на съемках, и раздули из этого криминальную историю. Дескать, российские деньги я отдаю "фашистам-бандеровцам".

— Вы продолжаете благотворительностью заниматься? Ездите и выступаете в АТО?

— Ну, какая же это благотворительность? Это гражданский долг. Да и интересно же это, Сережа.

— Видели ли Вы там людей, способных повернуть, встряхнуть страну. Я иногда горько шучу, что у нас едва ли не национальный спорт — коллективный прыжок на грабли. Мы словно в каком-то магическом круге находимся, постоянно возвращаясь в одну и ту же ситуацию. Какой-то непрерывный государственный день сурка. И все-таки вот уже два года не исчезает ощущение, что в стране есть какие-то активные, здоровые, молодые силы, настоящие граждане, готовые не сдаваться, не впадать в уныние и все-таки добиться реформирования общества. Вы такие обнадеживающие симптомы замечаете?

— Да, такие люди есть, хотя, увы, немного. Встречаю их среди волонтеров, среди военных. Но это обязательно должны быть свободно мыслящие люди. Иначе — это просто орудие в чужих руках. А мыслящий человек может предложить стратегию, а не какие-то одноразовые решения. Мыслить стратегически — это, в частности, видеть надвигающиеся проблемы. Скажем, есть опасность, о которой мы не говорим, связанная с воюющими ребятами. Расскажу тебе реальную историю. Парень был месяц в плену, его там пытали, жгли, он весь в шрамах, такой красивый человек, что можно сойти с ума. Спокойный, уравновешенный, добрый, мудрые глаза. Короче, замечательный человек. Я его спрашиваю: "А если бы снова туда?". Отвечает: "Я бы их резал". Говорит яростно, ожесточенно. В его природе этого зла нет. Но, пройдя эти издевательства и унижения, он меняется. Мы не можем даже постичь его психику, а судить это нельзя. А ведь сотни этих ребят вернутся с фронта домой. Между прочим, вернутся и с вопросом, ради чего они рисковали жизнью. И что мы им предложим?

— Ада Николаевна, а Вам не кажется, что мы просто привыкли к такой доктрине, что у нас всегда государство выше человека. Как в советской песне пелось: "Раньше думай о родине, а потом — о себе". Правильная вроде бы формула — "сохранить государство". А что сохранять? Донбасс, который ненавидит Украину и хотел бы жить как-то иначе. Может быть, дать ему возможность самоопределиться, а не держаться за эту взрывоопасную территорию?

— Ну как же мы отдадим огромный кусок своей земли?

— Украину там ведь, в основном, не любят.

— Да, не любят. И там над этим работали очень много лет — на противопоставлении запада и востока страны. Все, что сейчас происходит, не один год готовилось. И ко всему этому — бандит у власти. Это же все началось еще на съездах регионалов в Северодонецке (в конце 2004 года, -— "Апостроф").

— И никто ведь за звучавшие там сепаратистские призывы наказан не был.

— У меня тогда волосы дыбом стояли от гнева. И все это и в последующие годы не замолкало, не прекращалось. Вот и вспыхнуло, в конце концов. Нет в нас, украинцах, воли, чтобы всем миром встать на свою защиту.

— Это ведь историческое клеймо.

— Да, так исторически сложилось. Еще с имперских времен. Запретить украинский язык. Леся Украинка для своего брата и сестер написала учебники на родном языке. Для своих. Но остальные покорно приняли этот закон. А советские времена! Практически физически в 1930-е годы уничтожили украинскую литературу. И народ принял это. Терпеливее нас, по-моему, только белорусы. Все, от чего страдаем сегодня, идет от многовекового рабского подчинения.

— Это ведь не только к отношениям с Россией относится.

— Да, такова психология людей. У меня есть близкая знакомая из Запорожья. Переключилась на российское телевидение, если слышит фамилии некоторых радикальных украинских политиков, бежит, как ведьма от осинового кола. И, кажется, готова предать все, что с этой землей связано. И ради чего — неизвестно.

— Очень знакомая психология. Я несколько дней назад разговаривал с коллегой, разумной, образованной женщиной, которая просто кипит от гнева, кляня почем свет Майдан, который, как она выразилась, "отнял у нее родную русскую культуру".

— Да кто же ее может забрать?! Как и английскую, китайскую, любую другую культуру.

— Поразило меня, однако, в том диалоге то, что моя знакомая упорно говорила об украинцах "они", "эти", хотя родилась здесь и прожила пятьдесят лет в Киеве.

— И это такой клубок, в котором какую нитку не потянешь, только узлы затягиваешь, а не распутываешь.

Продолжение следует...