В очередном выпуске еженедельной рубрики на "Апострофе" писатель Любко Дереш размышляет о том, почему в диалоге о взаимопонимании важно сохранить чувство юмора.
В Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе прошли забастовки студентов, которые протестовали против профессора, вносившего на экзамене в магистратуре поправки в орфографию и пунктуацию. Студенты заявляли, что своими действиями профессор создает атмосферу страха. Американские комики тепер уже боятся комментировать подобные ситуации, поскольку американские вышы, как средоточие американской политкорректности, стали взрывоопасным местом с полным отсутствием чувства юмора.
Кен Уилбер в своей книге «Трамп и эпоха пост-правды» (2018) приводит много других примеров того, как неправильно сформулированный призыв к толерантности подрывает основы здорового функционирования общества. Нисколько не отрицая ценности прав ущемленных категорий населения, Уилбер все же указывает на тревожную (чтобы не сказать — пугающую) закономерность того, как радикальные либералы Запада сами предуготовили и приход к власти Дональда Трампа, и возникновение культуры пост-правды как таковой. Это стало возможным благодаря их представлению о недопустимости единой универсальной правды — что, собственно, и подавалось как универсальная правда либералов.
Тема правды, а точнее, ее распада в современной публичной среде, звучит сегодня все отчетливее. Каждый месяц выходят все новые книги, посвященные исследованию данного вопроса. То, что вопрос истины как никогда острый, говорит и доклад известной аналитической корпорации RAND под названием «Распад истины» (2018). Плюрализм/мультикультурализм, говоря коротко, стал новой формой интеллектуальной диктатуры. Идея о том, что нет взглядов лучше и хуже (иначе мы приходим к насилию и ущемлению «меньшинств»), сама попыталась стать абсолютной (и, таким образом, дала начало новому ущемлению и насилию), отрицая, фактически, саму себя. Именно этот внутренний обман, воспринятый в большей степени интуитивно, чем осознанно, фактичнески, и создал реванш консервативных, а часто – популистических сил как в Америке, так и в Европе.
Избегание универсальной истины как единого ценностного мерила для всех — пускай эта истина и не простая, а сложная, как пишет Сергей Дацюк в своем ответе на доклад RAND — создает удивительные аберрации между заботой о коллективном и индивидуальном. Можно вспомнить еще один пример, который приводит Уилбер. На некотором феминистическом собрании выступление одной из докладчиц породило бурю аплодисментов. Одна из присутствующих в зале женщин заявила, что аплодисменты вызвали у нее приступ тревоги, и все присутствующие отказались от аплодисментов до конца конференции.
Так отдельные случаи индивидуальной гиперчувствительности, вместо того, чтобы быть расцененными как возможные эмоциональные проблемы, стают основанием для того, чтобы признать человека «жертвой», «меньшинством», а значит, необходимо потакать ее нарциссическим капризам. Именно поэтому американские комики отказываются от выступлений в университетских кампусах, поскольку « в их обитателей совершенно отсутствует чувство юмора» в силу сверхчувствительного эгалитаризма (требования тотального равенства всех перед всеми). Подавление юмора – классический шаг авторитарного режима, отмечает Уилбер, однако в данном случае такое подавление происходит не со стороны консерваторов, а со стороны либералов.
Возможно ли преодолеть эту проблему развития общества таким образом, чтобы сохранить все ценное, что принес ориентированный на личность либерализм, а вместе с тем, избежать моментов, которые создают основу для ресентимента популистов?
Уилбер утверждает, что возможно. В первую очередь, это означает равный диалог между сторонами конфликта. Если взять Украину, то, наверное, наиболее остро сегодня противостояние между двумя системами ценностей происходит в сфере гендерного образования детей. Молодая волна либеральных социологов-интеллектуалов достаточно презрительно оценивает состояние украинского образования, считая его насквозь просоченным гендерными стереотипами, которые транслируют маскулинность и подавляющую патриархальность. Методички для молодых родителей, желающих «спасти» свого ребенка от подобной атмосферы, написаны с интонацией человека, самолично владющего истиной и относящегося к представителям «старой гвардии» как к вымирающему виду интеллектуально недоразвитых динозавров. Очевидно, что такое отношение само по себе является обесцениванием вклада в воспитание детей педагогов старшего поколения. Более того, агрессивное пренебрежительное отношение молодых родителей заставляет группу традиционных педагогов лишь сильнее замкнуться в своих ценностях.
Только искреннее желание понять друг друга (которое в данном случае должно исходить от более динамичной и энергичной группы молодых представителей «гендерной ревизии»), только желание увидеть мир с позиции другой группы может создать пространство для по-настоящему исцеляющего диалога. Авангард (а украинские гендерные эксперты себя такими считают) не может вести за собой, если он презирает тех, кто были до него. Рост — это включение в себя предыдущих стадий и преодоление их ограниченности, но никак не разрыв.
Украина имеет все шансы избежать проваливания в культуру пост-правды с головой, поскольку, откровенно говоря, пока что ценности политкорректности у нас далеко не так распространены. А это значит, что у нас есть еще некоторый временной люфт, чтобы начать здоровый диалог между «старыми» и «новыми» общинами. Главное — сохранить в этом диалоге хорошее чувство юмора.
