Уже несколько дней в Беларуси происходят беспрецедентные события. Десятки тысяч людей вышли на улицы по всей стране на акции протеста против нечестных выборов президента. Мирные митинги переросли в кровавые столкновения, которые привели к смерти, как минимум, одного протестующего. Тысячи раненых, задержанных и пропавших без вести.
Журналистка "Апострофа" Светлана Гудкова пообщалась с редактором онлайн-портала mediakritika.by Яниной Мельниковой о том, как изменились белорусы, сколько будут длиться протесты, и смогут ли люди сломать систему.
- Как сегодня проходит день в Беларуси после ночных протестов?
- Белорусы очень уникальный народ, и я уверена, что украинцы следят за нами, и узнают себя, но прямо сравнивать нас нельзя, наверное. Белорусы – очень законопослушный народ, поэтому сегодняшнее утро в городе – это нормальное утро людей, рабочих, которые всю ночь строили баррикады и бегали от ОМОНа, глотали слезоточивый газ, а утром пошли на работу.
Утром включила зарубежный телеканал, и услышала, что там баррикады из арматуры строили, но ничего такого я не видела. Максимум, люди заграждали улицы своими машинами, и притаскивали цветники и мусорные баки на дорогу. То есть, разрушить свой город – это не про белорусов.
- То есть, в сюжетах несколько преувеличивают происходящее?
- Я не могу сказать, что преувеличивают, просто выглядит это как: много взрывов, много людей на улице, кажется, что происходят какие-то серьезные столкновения. Но, на самом деле, в большинстве случаев, люди очень мирно настроены. Они хлопают, они кричат "Жыве Беларусь", они требуют, чтобы Лукашенко уходил, но при этом нет никакой агрессии, нет желания что-то разрушать.
Люди очень мирно настроены, и просто хотят добиться честных выборов и ничего больше.
- У протестующих агрессии нет, чего не скажешь об ОМОНе. Как они себя ведут?
- Их поведению мы сильно удивлены и поражены. Мы понимали, что ОМОН всегда жестко разгонял протестующих, но все-таки были ощущения, что если люди не агрессивны, если они не идут толпой на правоохранителей, ничего в них не кидают, то и с той стороны не должно быть такого рода агрессии. Но происходит то, что происходит: догоняют, бьют в подворотнях, вытаскивают из толпы.
Правда и белорусы сейчас ведут себя немного иначе, чем раньше на акциях. Они стараются давать отпор, выхватывают своих людей обратно, берутся в сцепки. Это уже какой-то новый навык, потому что раньше люди так не делали, они разбегались в разные стороны. А сейчас если и разбегаются, то возвращаются обратно. Нет уже такого сильного страха перед ОМОНом, но есть наивное желание и надежда, что ОМОН остановится и прекратит свои жесткие действия, а те войска, которые подвезли в Минск, если и не перейдут на сторону протестующих, то хотя бы опустят щиты и не будут ввязываться.
- А уже были случаи, чтобы кто-то из ОМОНа или военных и правда поддержал протестующих?
- Вот сегодня ночью было несколько случаев, когда журналисты и протестующие фиксировали отдельных людей с той стороны, когда один поднял щит и стоял в сцепке с другими людьми. В регионах некоторые ОМОНовцы опускали щиты и не наступали на людей. Но говорить о том, что мы сильно верим в переход правоохранителей на нашу сторону, я не думаю.
Вот вчера были случаи, когда протестующие пропускали скорые помощи, потому что думали, что они летят на помощь раненым, а оказывалось, что в этих машинах был ОМОН.
Милиция в Минске
Доверия к ним просто нет, и вот эти случаи показывают, что они не брезгуют никакими средствами.
- Вчера некоторые не верили, что у белорусов получится устроить такую масштабную акцию на вторую ночь протестов, ведь силовики, по сути, были готовы. Люди собираются продолжать ночами выходить на улицы?
- Мне хочется сказать, что да, выйдут, и будет много людей. Но, я понимаю, что накал будет спадать. Невозможно на день делать перерыв, а потом опять с вечера выходить и каждый день устраивать такие потасовки.
С другой стороны, сейчас абсолютно очевидно, что в отличии от украинского майдана, и от наших прошлых попыток выходить на площади, люди более децентрализованы, никто из регионов не стремится ехать в Минск, собираться четко на главной площади. Очаги протестов возникают и в Минске, при этом в разных частях города, и в регионах. Люди концентрируются на уровне своих районов, на уровне значимых перекрестков, парков, маленьких площадей.
Сначала выходят сотни, потом тысячи людей, приезжают автомобилисты, протестующие закупаются медикаментами, приносят воду, жители открывают свои подъезды для тех, кто бежит от ОМОНа. Тут помогают журналистам отсидеться и передать информацию, если есть интернет.
Очень много разнообразных солидарных действий происходит, и, скорее всего, как минимум сегодня-завтра, это будет продолжаться.
Сегодня в стране хотят провести всеобщую забастовку. Не знаю, насколько ее удастся организовать, включатся ли разные предприятия и организации, но уже вчера были попытки рабочих на предприятиях, если не остановить производство, то остановиться самим, требовали встречи с начальством, разговаривали друг с другом, говорили о том, что они не согласны с официальными итогами выборов. Говорили о том, что их голоса были украдены, о том, что они хотят перемен в этой стране.
И это такие звоночки, которые показывают, что белорусы изменились безвозвратно. Они проснулись после 26 лет жизни в условиях диктатуры, которую, в общем, терпели. Но сейчас они не готовы жить так же, и они очень сильно переживают о том, чтобы их дети и внуки жили в другой стране.
- 26 лет при Лукашенко, что же именно сейчас подтолкнуло белорусов к изменениям?
- У меня есть по этому поводу некое мнение. Я бы сказала, что все началось с началом пандемии коронавируса в мире. Вы знаете, что в Беларуси не объявляли карантин, президент называл все это психозом, коронавирус не страшнее гриппа, и нас вылечит трактор, баня и водка. Звучала и прочая чушь, которая сильно била по простым людям, которые видели, что происходит, у которых болеют и умирают близкие.
Это било по медикам, которым не хватало средств защиты, в больницах не было аппаратов КТ, приборов для измерения кислорода в крови и многого другого.
И на этом фоне белорусы проявили такую недюжинную солидарность, организовали огромную поддержку медикам: собирали деньги, шили маски, печатали на принтерах защитные щитки. Буквально за несколько месяцев огромное количество людей нон-стоп работали на то, что должно было делать государство.
Задержания в Минске
И мы поняли, что на самом деле мы много чего можем, и когда в стране началась избирательная кампания, люди к ней пришли с этим ощущением, что называется, чувство локтя товарища, с ощущением того, что мы сила сами по себе. Что не кто-то нами должен руководить, а мы сами можем многие вещи менять к лучшему в этой стране.
И когда сначала появились одни кандидаты, их посадили, а затем пришла Светлана Тихановская, она просто легла на эти настроения, она дала людям то, что они хотели услышать. Она говорила о том, что мы мудрые, сильные, работящие, мы все умеем. Что мы не должны позволять собой манипулировать, растаптывать себя, позволять обращаться с собой, как с грязью. И это дало свой эффект.
Но еще есть один момент, связанный с пандемией, когда закрылись границы с соседними странами, в страну вернулось очень много гастарбайтеров, которые работали в России, Польше, Чехии. У нас каждый десятый белорус работает за пределами страны. И они на несколько месяцев оказались и без работы, и в состоянии, когда они смогли прочувствовать всю прелесть жизни в Беларуси на собственной шкуре. Они увидели совсем не ту картинку, которую они видят по телевизору, и которую они видели набегами, когда приезжали сюда проведать родных. Они столкнулись с реальной жизнью, и это вызвало ощущение когнитивного диссонанса и отторжения.
- Вы говорили, что, вероятно, протестный накал спадет. Но, в таком случае, есть ли шанс, что белорусы смогут добиться своего?
- Сейчас Светлана Тихановская находится за пределами Беларуси, я не знаю, вступит ли она когда-либо в должность президента, и, как она обещала, потом уйдет, чтобы назначить новые выборы. Но я очень надеюсь, что этот политический кризис в Беларуси приведет к тому, что мы-таки добьемся новых и честных выборов, каким бы то не было путем. То ли путем того, что Светлана придет к власти, и потом назначит новые выборы, то ли путем того, что белорусы добьются ухода Лукашенко.
- Ну вот в уход Лукашенко слабо верится, что он так спокойно оставит свой пост.
- Я согласна, в это слабо верят и сами белорусы. Мы понимаем, что как бы Лукашенко не говорил, что он не будет до посинения цепляться за власть, но именно это он и делает. И у него очень много силовиков, которые способны подавлять такие протесты. С другой стороны, события последних двух дней показывают, что именно массовость и децентрализация таких протестов выматывают тот же ОМОН. И вчера к ночи мы видели, что задержанных выпускают через несколько часов на окраину города, потому что просто некуда сажать этих людей.
И если эти протесты не будут стихать хотя бы в ближайшее время, то, как минимум, мы придем к тому, что люди будут видеть, что не настолько сильна эта власть с военной стороны. Если на сторону протестующих начнут переходить отдельные силовики, это тоже будет добавлять уверенности. И плюс, еще мы видим, что никогда раньше до этих выборов, у нас не было такого количества не подчиняющихся избирательных комиссий, которые реально честно считали голоса.
То есть, и в государственной системе есть трещины, и тут важно понимать, как эта система себя поведет, и ее отдельные винтики. Мы всегда знали, что и с той стороны есть люди с более либеральными взглядами. И на наш взгляд, у них сейчас есть больше шансов поддержать простых людей, и тогда ситуация действительно может переломится.
