Владимир Парасюк: Я на дух не переношу "регионалов"

Сотник Самообороны Майдана ВЛАДИМИР ПАРАСЮК приобрел широкую известность во время Революции Достоинства. Сегодня он — внефракционный народный депутат, часто оказывающийся в центре различных скандалов. Последняя история произошла 9 марта во Львове, когда Парасюк сорвал со здания консульства РФ российский флаг. До этого он швырялся стаканами в прокуроров во время рассмотрения конфликта на курорте Драгобрат, а в ноябре прошлого года пнул ногой высокопоставленного представителя СБУ. Но сам-то он себя считает в первую очередь политиком. В интервью "Апострофу" ВЛАДИМИР ПАРАСЮК рассказал, кому в парламенте он не подаст руки, пойдет ли снова на выборы, на кого записан его автомобиль и кто предлагал ему деньги на партию.

— Владимир, расскажите, над чем вы сейчас в парламенте работаете?

— Как депутат Верховной Рады пишу законопроекты, их перечень можно посмотреть на моей страничке.

— И какие законопроекты для вас сейчас являются приоритетными?

— Они все приоритетные. Наша страна за 24 года только начала писать правила, по которым мы должны жить, и эти правила более или менее приемлемые. Я принимаю активное участие в разработке этих законопроектов.

В мои обязанности также входит контроль исполнительной власти. Также есть "новый" вид нашей депутатской деятельности — предоставление защиты от старой системы наказания тем людям, которые ценой собственной жизни отстаивают нашу независимость на востоке Украины. То есть мы участвуем в судебных заседаниях над патриотами, добровольцами, не допускаем, чтобы над ними издевались.

— В конце февраля был обнародован отчет мониторинговой миссии Пэта Кокса, в котором, среди прочего, говорится о том, что большинство зарегистрированных украинскими депутатами законопроектов — это так называемый "законодательный мусор". Они прямо так и написали: "законодательный спам". Вы согласны с такими выводами?

— Я считаю, что все, что сейчас делается — это не мусор, а инъекции для точечного решения некоторых проблем в Украине. Системных изменений не произошло, и эта Верховная рада их не примет. Я надеюсь, что следующая Верховная рада запустит эти процессы.

— То есть вы выступаете за внеочередные выборы? Ходят разговоры, что они могут состояться этой осенью...

— Знаете, почему у меня не берут интервью? Потому что я свою позицию уже высказал. Парламент Украины восьмого созыва исчерпал себя как профессионально, так и патриотично. Сейчас он больше вредит нашей стране, чем помогает развиваться. Я считаю, что чем чаще искать истину, тем быстрее Украина станет на правильный путь.

— То есть надо проводить выборы, а затем еще одни, и еще одни?

— Именно так — выборы, выборы...

— Но вы же понимаете, что Украине это дорого обходится. Кто это будет финансировать?

— Вы, журналисты, говорите обобщенно: кто это будет финансировать? А я вам предлагаю: возьмите общую цифру, сколько средств тратится из бюджета на то или иное министерство, и проанализируйте эффективность его работы, ну и, конечно, добавьте, сколько средств будет украдено... Если взять сумму, которую в год тратит правительство и вообще исполнительная власть, то выборы — это, наверное, четверть от этой суммы. Поэтому нам дешевле проводить выборы каждые два года, чем год держать Яценюка у власти, потому что это намного дороже. Мы считаем, сколько стоят выборы, но не учитываем, сколько средств теряем из-за деятельности того или иного премьера, председателя Верховной рады или президента.

— Если будут досрочные выборы, будете ли вы баллотироваться по тому же округу во Львове?

— Не факт.

— А вообще будете участвовать в таких выборах?

— Пока не могу для себя принять решение. Я не разочаровался в том, что я делаю, не разочаровался в том, что происходит в стране и считаю, что нельзя разочаровываться во власти. Власть является производной от выбора людей. Я понял, где находится камень преткновения всех проблем — в нашем бессознательном выборе, и нужно за это бороться. Возможно, я буду депутатом, а, возможно, буду в общественном секторе. Я еще определяюсь.

— Не жалеете ли вы, что стали депутатом?

— Не жалею, потому что я увидел, насколько сложная ситуация в нашем государстве. С помощью Верховной рады я прописал себе дорожную карту к той стране, в которой хочу жить. Если мы сейчас говорим о соревнованиях между партиями, какими-то определенными людьми, и вы спросите — появится ли завтра партия, которая не будет под влиянием олигархов или какого-то сомнительного бизнеса — нет, не появится.

— Не хотите ли вы такую партию создать?

— То, чего я хочу, и что возможно — это две совершенно разные вещи. Я бы создал такую партию, если бы нашел под нее финансирование.

— То есть, вам дают деньги, а вы их не хотите брать, или денег не дают?

— Не хочу брать. Я не хочу связываться с людьми, которые потом за одну гривну требуют десять. Вот и все. Я считаю, если кто-то дает деньги на партию, то он должен в открытой форме декларировать это перед обществом. Он даже может требовать лоббировать какие-то вещи, но в пределах, допустимых законодательством. Это во-первых. Во-вторых, найдем ли мы для такой партии хотя бы 20 000 честных людей, которые пойдут во власть ради других людей? Не найдем, потому что общество не готово.

Сейчас для Украины важно не делать новых ошибок и все больше и больше очищать Верховную раду с помощью выборов. Но не выбирайте Порошенко, не выбирайте "Народный фронт". Заводите новые политические силы, и сбалансируйте между ними количество их ответственности в Верховной раде. Каждая партия должна иметь одинаковый уровень депутатов, ответственности. Не нужно вестись на дешевую рекламу и на социологические данные.

— А к какой политической силе вы сейчас тяготеете?

— Мне нравится партия "Самопомич".

— А "Укроп"?

— С этой партией я не имею ничего общего. То, что ее основали люди, с которыми я дружу, не значит, что я к ней тяготею.

— Когда вы сказали, что кто-то дает гривну и требует десять, не имелась ли в виду ситуация, когда правоохранительные органы нашли якобы записки Корбана, в которых упоминалась и ваша фамилия?

— Нет, я говорил обобщенно, это больше о Порошенко.

— Президент давал вам деньги?

— Нет. Это мое субъективное убеждение, что именно так все происходит. Я думаю, что он бы даже и гривны не дал, а просто ее пообещал бы, как это делают политики. Политики преимущественно ничего не дают, только обещают, а потом с помощью этого обещания требуют нереального.

— Похоже, вы сейчас себя дистанцируете от "Укропа" и "укроповцев"…

— Что значит — дистанцируюсь? Нет какого-то конкретно принятого решения — дистанцировать себя или нет. Я просто себе живу и работаю. Я мог тридцать раз не ходить на суд к Корбану, а на тридцать первый раз я пошел, потому что хотел с ним поговорить о ситуации, которая сложилась в Украине. К тому же, его выпустили.

— Вы с ним созванивались после этого?

— Я с ним виделся в суде.

— У вас есть какие-то общие политические планы?

— У нас совместных планов с ним нет. Речь идет о спасении Украины. У него свое видение, а у меня — свое. Нужно быть широко осведомленным человеком, потому что мы все хотим видеть европейскую Украину. Украину, в которой идеально работают институты и построена эффективная система управления. У нас такого нет. У нас все искажено и построено на политической безответственности.

— Как вы оцениваете сегодня то, что происходит в парламенте с коалицией, с отставкой премьера?

— Политический компромисс и диалог превратился в политический шантаж. Поэтому все разваливается. Есть понимание того, что некоторые политические силы уже не попадут в парламент и у них растут аппетиты, чтобы заработать капитал. На данный момент политический шантаж происходит прямо в зале: закон №4057 (принятый в первом чтении "закон о спецконфискации", направленный на возвращение средств, присвоенных экс-чиновниками Януковича, — "Апостроф"). Если БПП сейчас не проголосует за этот законопроект, то потом "Народный фронт" также за что-то не проголосует. Вот и все. А законопроект этот чисто лоббистский. Сама идея хорошая, но в нынешней ситуации очень не хочется принимать такие вещи, потому что у нас не реформированы правоохранительные органы. Это то же самое, что дать убийце пистолет и сказать: иди, гуляй по Киеву, делай что хочешь, потому что над тобой нет закона. Знаете, что он будет делать? Он начнет стрелять.

— Вы говорите, что в этом зале происходит шантаж. И в отношении вас тоже?

— Меня очень трудно шантажировать, это еще никому не удавалось. Потому что я никому ничего не должен и никому ничем не обязан. Я ни у кого денег не брал и никому ничего не обещал.

— В зале больше ваших друзей или врагов?

— Больше врагов ... Хотя, что значит врагов? Речь идет о людях, которых я не воспринимаю и считаю деструктивными людьми, которые пошли в Верховную раду не для того, чтобы строить какие-то правильные вещи, а ради амбиций и ради того, чтобы увеличить свой личный капитал.

— Кого больше всего не воспринимаете?

— Я не воспринимаю Кононенко (Игорь Кононенко, народный депутат, фракция БПП, "Апостроф"), Мартыненко (Николай Мартыненко, экс-народный депутат от "Народного фронта", — "Апостроф"), Пашинского (Сергей Пашинский, народный депутат, фракция "Народного фронта", —"Апостроф"). Я на дух не переношу "регионалов".

— А вы общаетесь с вышеназванными депутатами? Здороваетесь?

— Нет, не здороваюсь. Даже руки не подаю.

— А вам руку подают?

— Они могут подать, а я не подаю. Они знают, что ко мне с этими вопросами лучше не подходить. Пожатие руки — это ритуал, через который можно оказать человеку уважение. В истории было много случаев, когда враги пожимали друг другу руки, так как считали друг друга достойными врагами. А были случаи, когда союзники не давили друг другу руки, так как не уважали друг друга.

— У вас было несколько столкновений в парламенте. Это все оставалось в сессионном зале, или получило какое-то продолжение, возможно, кто-то вам угрожал?

— Они достаточно пугливые люди и не могут мне ничего предъявить. Они не могут сказать мне ничего такого, что могло бы меня напугать. Меня в принципе очень трудно испугать.

— Недавно президент подписал закон об электронном декларировании. Есть ли у вас что декларировать?

— Мои родители задекларируют доходы от бизнеса, оборотные средства, около 900 тыс. грн. Что же касается меня лично, то у меня есть только депутатская зарплата и все.

— А как насчет автомобиля или квартиры?

— Мой личный автомобиль я оформил на мужа сестры. У родителей есть грузовой автомобиль, который нужен им для работы. Я официально говорю, что у меня есть собственный автомобиль, но он не записан на меня.

— А почему он не на вас записан?

— Никогда не задумывался над тем, имеет ли это какое-то значение.

— А какая марка автомобиля?

— Skoda.

— А как насчет квартир?

— Вы, наверное, хотели сказать в единственном числе — квартира. Я буду в декларации подавать дом возле Львова, где мы живем с родителями, а квартира во Львове принадлежит моей сестре. Вот и все. Внеземного состояния у меня нет, скрывать мне нечего. У меня все очень открыто.

— Правда ли, что против вас открыли три уголовных производства?

— Речь идет о 9 эпизодах. Один из эпизодов — это то, что произошло на комитете, я имею в виду инцидент с Писным (на заседании антикоррупционного комитета Владимир Парасюк ударил ногой руководителя управления "К" СБУ Василия Писного). Кстати, он не генерал, а полковник СБУ. Затем на Львовщине было несколько конфликтов с СБУшниками, которые крышевали леса, они исказили всю эту ситуацию. Затем в Ужгородском суде был инцидент. Еще в одном суде были какие-то нюансы с прокурором, я уже забыл.

— Так сколько против вас уголовных производств открыто?

— Я не знаю.

— Вас уже вызывали на допросы?

— Вызвали. Меня могут вызвать только в качестве свидетеля. Вызвали, но сейчас перестали вызывать, потому что понимают, что все эти дела разваливаются. У меня хорошие адвокаты, эти дела разваливают процессуально. Сейчас на поверхности лежит одно лишь дело — по этому Писному.

— После инцидента на заседании комитета общались ли вы с Василием Писным? Возможно, вы предлагали ему уладить дело мирным путем?

— Это он мне предлагал.

— А зачем ему на вас выходить, если производство против вас, а не против него?

— За что меня можно наказать? За мои действия, если я их совершил. А его можно наказать за то, что он контрабандист, крышует спиртовую отрасль, часть добычи янтаря в Ровенской области, что похищал людей, брал взятки и решал вопрос с должностями. У него есть имения, которые трудно объяснить. Он был серым кардиналом, а теперь о нем знают все. И я счастлив. Он является некой лакмусовой бумажкой всей системы в Украине.

— Планируете ли вы еще над кем-то учинить такую публичную порку? Это было одноразовое действие или вы чувствуете, что в подобной ситуации можете опять не удержаться?

— Слушайте, ну не задавайте таких вопросов. Это был определенный порыв, я очень хотел объяснить этому человеку, что в этом мире все люди одинаковы. У всех людей одинаковая кровь, такая же плоть и всем одинаково больно. Если бы он даже миллиарды имел, то у него не было чего-то такого необычного, что могло бы его защитить. Я не жалею о том, что сделал.

Видите, наше с вами интервью раскрывает какую-то одну мою сторону, или мой характер. Но я бы хотел, чтобы в моей стране журналисты меня спрашивали о том, как я вижу развитие своей страны. Я ведь все-таки депутат.

— Хорошо, давайте вернемся к законопроектам, над которыми вы работаете.

— Съездив в Брюссель, или даже в какую-то другую европейскую страну, вы бы поняли, что это (депутатская деятельность, — "Апостроф") настолько скучная и неинтересная работа, что люди (журналисты, — "Апостроф") не опускаются там до уровня "желтизны". Здесь не о вас речь, я вообще обо всех, чтобы в Верховной раде не спрашивали, как мы "любим девушек".

— Расскажете все-таки о законопроектах, над которыми работаете?

— Расскажу. Есть закон об антикоррупционном бюро, и я являюсь соавтором этого закона. Я ходил на все рабочие группы, где мы писали этот законопроект. Это огромный документ, который имеет много статей, регламентирующих все возможные действия по борьбе с коррупцией. Это был один из первых законопроектов, который действительно должен решить вопрос коррупции на самых высоких уровнях.

Но пришел Юрий Луценко и сказал, что законопроект будет принят только в том случае, если будет изменена статья о назначении председателя НАБУ. Председателя НАБУ должен был выбирать парламент рейтинговым голосованием, финалистов конкурса должна определять комиссия. А теперь финалистов конкурса определяет комиссия, но окончательно выбирает президент Украины. Как можно весь этот механизм завязывать на одном человеке? Это значит, что президент Украины таким образом сказал Сытнику (глава НАБУ Артем Сытник, — "Апостроф"): "Я тебя выбрал". На подсознательном уровне он ему заложил, что "Я тебя назначил на работу".

— Почему же тогда у депутатов, которые избраны народом, нет на подсознательном уровне таких же мыслей?

— У меня она есть. Знаете, что в стране хуже всего? Это круговая порука. В этой стране никто не хочет отдавать власть, потому что власть выгодна, нужна для увеличения состояния, для реализации личных амбиций на очень высоком уровне. Знаете власть, это такой очень сладкий фрукт...

— Вам он не по вкусу?

— Нет. Если бы он не был сладким или привлекательным, то к власти никто бы не рвался. Когда мы в Украине уменьшим привлекательность власти, тогда сможем говорить о европейской Украине. Это политическая ответственность и она лежит одинаково на всех: на людях, на политиках, на выборе, на нашем видении революции, победы, войны.

Я считаю, что комплекс всех этих вопросов лежит в нашем эволюционном развитии как общества. Вот мы сейчас двигаемся вперед 30 км в час. Действующая система, старые политики стараются остановить этот процесс. И желательно повернуть его обратно. Я же хочу, чтобы этот процесс происходил быстрее, поэтому и происходит конфронтация. Еще в самом начале я сказал, что после победы Майдана, после того, как Янукович сбежит, будет конфронтация двух сил - креативного, молодого, современного и старого, постсоветского и бандитского.