С 1991 года Украина много потеряла и в финансово-промышленном плане, и в уровне патриотизма и сплоченности. В неудачных попытках сформировать национальную идею мы теряем те достижения, которые имели 30 лет назад.
Фундаментальные изменения и три революции так и не принесли желаемого удовлетворения жизнью – не стали настоящими революциями, социальный взрыв не имел значительных результатов. Зато Украина становится более маргинализированной, а ее население – более эгоистичным, зацикленным на своих местах проживания и благосостоянии. Во времена независимости украинское общество стало более разделенным и менее устойчивым изнутри, утратило позитивную динамику.
Об этой непростой ситуации, ее причинах, возможных последствиях и способах выхода из нее говорили участники "Инициативы 16 июля" – во время конференции "Состояние украинского общества. Украина 1991 vs 2020: сравнительный социологический анализ" в помещении информагентства "Интерфакс-Украина" 6 августа. "Апостроф" коротко пересказывает основные месседжи мероприятия.
"За 30 лет в Украине произошли фундаментальные изменения, - говорит философ, руководитель Стратегической группы "София" Андрей Ермолаев. - Нас стало меньше, мы изменились в поведении и представлениях, изменилась социальная структура. Причины лежат в социальном и гуманитарном развитии".
С 1991 года состоялось три революции – "Оранжевая", Евромайдан и президентские выборы 2019 года, которые называют электоральной революцией. Украинское общество продемонстрировало, что оно способно к изменению элит – но ни одна из этих революций не привела к общественному оптимизму. Зато постоянно звучит призыв к национальному эгоизму, продолжает философ.
"Наше общество достаточно серьезно больное и по многим направлениям деградирует. Есть определенные группы, которые чувствуют, что развитие идет не в том направлении – и они пытаются его остановить и перенаправить. Но взрыв общественной энергии не приводил на самом деле к революции. Это показывает, насколько наше общество амбивалентно", - соглашается с Ермолаевым директор "Института глобальных трансформаций" Алексей Семений.
Развитие украинского общества вписывается в рамки пост-постсоветского трансформационного процесса. Явления наблюдаются практически во всех бывших странах СССР, говорит Ермолаев, отметив, что прежде всего, имеет в виду Россию и постсоветские страны Азии.
У них наблюдается деградация социальной организации, локализация, формирование новых социальных связей, радикальные изменения в сфере экономических и политических элит, существенные изменения в качестве поведения человеческого капитала. Если в начале 90-х годов Украина была индустриально-аграрной страной, а логистические маршруты производства определенных товаров объединяли ее, то сейчас существует несколько крупных финансово-промышленных групп, действующих ради собственной выгоды – поэтому все "лишнее" и "невыгодное" отсекается.
Спецификой постсоциалистического общества была двойная социализация, дополняет своего коллегу доктор социологических наук, профессор, заместитель руководителя Стратегической группы "София" Виктор Щербина.
С одной стороны, украинцы жили среди норм и ценностей постсоциалистического типа. С другой стороны – частный интерес, индивидуализм. Противоречия между ними решались в ходе совместного индустриального производства. Когда был социальный механизм разрешения противоречий, различия были не существенны, продолжает Щербина.
Однако из-за того, что индустриальную систему использовали различные политические группы и она не восстанавливалась, такой уклад жизни в конце концов потерял свою опору – и произошла деиндустриализация. Работа и прогресс, труд и развитие отныне не рассматриваются как социальные ценности.
"Мы находимся в особой точке изменения общественной системы. Закончился период демократического транзита. Постсоветское общество закончилось событиями 2014-2016 годов. Сейчас мы живем в Украине, которую не знаем и не хотим знать", - говорит Щербина.
Глава информагентства "Интерфакс-Украина" Александр Мартыненко вспомнил, что в начале 1990-х ездил по Украине вместе с тогда еще премьером Леонидом Кучмой. На заводе "Азовсталь" в Мариуполе голодные рабочие заблокировали делегацию – и будущему президенту пришлось буквально бежать из предприятия. Затем Кучма поехал в Тернополь, и когда спросил встречную пожилую женщину, какие есть проблемы, и она ответила: "Проблем нет. Только бы коммунистов в Верховной Раде не было".
Поэтому в Украине уже тогда различные регионы имели разные взгляды на жизнь, заключает журналист. Но поскольку все были одинаково бедны, то более идеологические вопросы практически не поднимались. В середине 1990-х, когда пришлось ездить по стране с уже президентом Кучмой, вопрос языка только дважды поднимался в Луганске и один раз в Крыму, вспоминает Мартыненко.
"Украина – это государство, которое фактически раньше не существовало. И все институты, все навыки надо было создавать на ходу, да еще и в не слишком санитарных условиях", - говорит он.
Сейчас же в Украине происходит динамическая деградация образования и науки, формирование различных локализованных социальных групп по этническому, территориальному, "клановому" признаку, считает Ермолаев. Вместе с тем формируется новый запрос на будущее – без сильного государства и вообще без государственности: когда говорят о примирении, о автохтонности (привязанность к месту, где родился и живешь). Но за этим скрываются нищета, отмечает Ермолаев. Формула "садок вишневий коло хати", как символ автохтонности, губительна для страны в современном мире. По его мнению, центробежные процессы – такие как децентрализация и локализация – ослабляют страну.
"Сейчас мы имеем дело с относительно узкой системой видения социальных процессов. Существует единственная идентичность – украинцы. Но она трактуется разными людьми по-разному. Мы находимся в ситуации многих отложенных социальных конфликтов. А политическая ситуация имитирует разрешение противоречий", - продолжает Щербина. Сегодня украинцы ориентируются не на развитие и социализацию, а на выживание, добавляет он.
"Мы живем в обществе недоверия, для которого характерны защита индивидуальных интересов и уклонение от сотрудничества, ориентация на локальные ресурсы", - говорит Щербина. По его словам, происходит локализация социальных интересов и замыкания их в рамках отдельно взятой "общины". В результате все, что связано с общенациональными процессами, рассматривается или как чужое, или как связано с угрозами.
Эксперты сошлись во мнении, что для многих членов сообщества такой образ жизни в сочетании с хроническим отставанием от общемировых показателей во многих аспектах развития является неприемлемым. Поэтому они подаются в эмиграцию или же остаются в Украине – но все больше разочаровываются в ней.
Щербина считает, что в Украине различные группы делают ставку или на насилие, или на уклонение от социальных конфликтов. Кроме того, у нас отсутствуют механизмы согласования интересов. Революция достоинства стала переходным этапом к новому в украинском обществе. Она питались противоречиями между тем, что должно быть – и реальным положением вещей. Их решили, отбросив форму организации общества, которая существовала ранее. Но создать новую систему оказалось не просто.
Политики попытались объединить украинский под лозунгом "Армия, язык, вера". Но Щербина считает, что это была попытка объединить людей на основе развертывания военного конфликта. Вместо этого он предлагает вспомнить лозунг начала ХХ века: "Перекуем мечи на орала!"
Также, по мнению большинства участников конференции, формирования национальной идентичности является устаревшим.
"Не создав процесса, который бы объединял страну не на уровне идентичности, а на уровне общественных интересов, мы будем иметь много мелких миров, которые разбегаются. Страна будет и дальше раскалываться. Страна будет неконкурентной и нежизнеспособной", - подытожил Щербина.
Директор "Украинского института политики" Руслан Бортник отметил, что согласно исследования Центра Разумкова, которое длилось 10 лет – с 2005-го по 2015-й – национальная и индивидуальная идентичность украинцев до сих пор не сформировалась. Они не смогли найти баланс между религиозной, национальной, сельской и городской идентичностью.
О негативных процессах в обществе свидетельствует то, что по последним опросам, за государственную независимость Украины готовы проголосовать 68% – после того, как в 1991-м "за" высказались 90,32%.
Бортник добавил также впечатляющие цифры к теме о локализации и переход украинцев к более раздробленному, "автохтонному" способу существования. В частности, с опрошенного социологами населения только 40% ассоциирует себя с Украиной в целом. Столько же – 40% – ассоциируют себя со своим городом или регионом. 75% опрошенных назвали себя патриотами. При этом защищать Украину готовы лишь 50%, а с оружием в руках – лишь 18%. 32% не готовы защищать Украину от агрессора вообще.
"Патриотизм Украины напоминает поздний советский – он имеет форму, но для большинства граждан не имеет смысла", - говорит Бортник.
"В украинском обществе нет мощных маяков, на которые бы шла большая часть общества. Нарастает разочарование, пессимизм", - добавляет Семений.
"Постановка вопроса о новом национальном проекте перестала быть просто желанием формирования другой, новой Украины. В том состоянии, в котором мы встречаем большие кризиса, мы являемся не очень жизнеспособными. Без создания внутренних устойчивых связей, которые притягивают новые поколения, нельзя создать условия для нового объединенного украинского проекта", - подытожил встречу Андрей Еромолаев.
