Бой 26 мая 2014 года в аэропорту Донецка положил начало многомесячной эпопее, в ходе которой украинская армия изо всех сил пыталась его удержать, а боевики «ДНР» захватить. События того дня давно стали мифом для обеих противоборствующих сторон. Если для сепаратистов он стал следствием хаоса, который царил в их рядах, то для украинской армии и общества этот бой до сих пор остается одним из тех, когда силы АТО действовали слаженно и одержали победу практически без потерь. Что произошло в жаркий и кровавый понедельник 26 мая в Донецком аэропорту, А' рассказал участник боя, командир отделения 3-го полка специального назначения, кавалер ордена «За мужество» III степени Юрий Савельев.
— Когда ваше подразделение прибыло в аэропорт Донецка, и какая перед ним стояла задача?
— В аэропорту мы оказались в конце апреля, когда аэропорт еще функционировал. Наша задача заключалась в охране аэропорта от возможных атак боевиков. Разместили нас в старом терминале, новый терминал еще продолжал работать. Особых условий у нас не было. Еды и воды не хватало, спали, не раздеваясь, прямо на полу, на плитке. Хотя использовали и «спальники», и карематы, все равно было достаточно холодно. Режим службы тоже не назовешь удачным: сутки стояли на постах, сутки отдыхали.
— Почему нашими частями не был занят новый терминал?
— Там шли какие-то переговоры между нашим командованием и администрацией аэропорта. Как я понял, руководство аэропорта нам прямо запретило появляться в новом терминале, сказали, что гражданские боятся вооруженных людей. Думаю, это было связано и с нерешительностью нашего командования, не захотевшего ссориться с руководством аэропорта, которое в свою очередь не хотело конфликта с сепаратистами.
— Что происходило накануне боя?
— 25 мая я заступил на дежурство, на пост на крыше старого терминала. Со своей позиции я мог наблюдать за тем, что происходит в новом терминале и на прилегающей к нему территории. В 3.00 26 мая я должен был смениться, но по радиостанции услышал доклад, что на крыше нового терминала замечено движение. Мы увидели, что, действительно, какие-то люди стали появляться на разных этажах терминала. Но поскольку была ночь, точно установить, кто там находится, было невозможно.
По данным Службы безопасности Украины (СБУ), человеком, открывшим ночью боевикам дверь в новый терминал, был сотрудник департамента контрразведывательной защиты интересов государства в сфере экономической безопасности Управления СБУ в Донецкой области Александр Головура, якобы знакомый с тогдашним командиром батальона «Восток» Александром Ходаковским. Сейчас дело бывшего сотрудника СБУ находится в суде.
— Это оказались боевики?
— Да. Когда рассвело, стало отчетливо видно, что терминал занят вооруженными людьми. Вооружены боевики были, насколько можно было увидеть, автоматами и гранатометами. Еще у них был миномет (по данным сепаратистов, у них был не миномет, а станковый гранатомет АГС-17.– А'). Были среди них и такие бородатые дядьки с оружием (вероятно чеченцы – прим. авт.). Потом к терминалу стали подъезжать КамАЗы, на которых прибыла новая, достаточно большая группа боевиков. Они стали таскать из машин в терминал оружие. По всему было видно, что они готовятся к бою. Общая численность боевиков, занявших новый терминал, визуально составляла где-то человек 200 минимум. На самой крыше терминала расположилось около десяти боевиков.
Бойцы 3-го отдельного полка специального назначения (Кировоград) Вооруженных сил Украины
— Какие силы имел в аэропорту 3-й полк спецназа?
— Нас было меньше – около 80 бойцов, расположенных в разных точках аэропорта. На вооружении у нас было стрелковое оружие, гранатометы. На взлетной полосе стояли две наши зенитки ЗУ-23-2, когда начался бой, подтянули еще одну. Других частей в аэропорту тогда не было. Днем 26 мая наше командование, очевидно осознав, что наших сил для удержания аэропорта недостаточно, направило к нам подкрепление на вертолетах.
— Когда вертолеты появились над аэропортом, начался бой?
— Мы получили приказ, согласно которому, если боевики откроют огонь по нам или попытаются сбить вертолет, то мы должны немедленно открыть огонь на поражение. Бой в аэропорту как раз и начался с того, что боевики с крыши нового терминала попытались сбить из переносного зенитного ракетного комплекса (ПЗРК) вертолет с десантом, заходивший на посадку в аэропорт. Произошло это около 13.00. Насколько помню, к нам на помощь прилетели два боевых вертолета Ми-24 и два транспортных Ми-8 с бойцами 8-го полка специального назначения. Мы увидели, что боевики достали ПЗРК и сделали пуск, правда неудачный, и открыли по ним стрельбу. Наш снайпер «снял» вначале одного боевика с ПЗРК, а потом и второго. Затем ребята говорили, что вертолет все-таки получил повреждения, но смог сесть и высадить десант.
— Как проходил бой?
— Мое подразделение вело огонь по крыше, чтобы сбить оттуда боевиков. Со своих позиций они могли контролировать все наши перемещения. Задача была выполнена. Вертолеты с подкреплением сели успешно, а с крыши терминала боевики по нам толком так и не стреляли. По нашим позициям стреляли из посадки, которая находится недалеко от стоянки, возле аэропорта. Затем поступил приказ продержаться на крыше еще полчаса и спускаться вниз, внутрь терминала, поскольку по новому терминалу должна была «отработать» наша авиация, что она и сделала.
Потом мы пошли на зачистку терминала. Он был изрядно разбит в ходе боя, полы были усеяны стеклом, из пробитых труб текла вода, кое-где была кровь. Тел боевиков мы там не обнаружили, хотя запах, такой тяжелый, был. На крыше терминала я лично видел вырванные из тела куски мяса – последствия удара с воздуха. Своих убитых боевики смогли забрать с собой. Видел брошенную аптечку и флягу российского производства. Возле автостоянки, рядом с терминалом, мы обнаружили два открытых канализационных люка. По всей видимости, когда авиация наносила удар, боевики, спасаясь от обстрела, прятались в их колодцах. Рядом лежали радиостанция, бинокль, автомат АКС-74, снайперская винтовка СВД, кстати, даже не пристрелянная. Нашли и отстрелянную трубу ПЗРК. Активная фаза боя продолжалась где-то около двух часов – с 13.00 до 15.00.
— Были ли потери с нашей стороны?
— Насколько помню, два человека были легко ранены. Выжившие сепаратисты утверждают, что огонь по ним велся не только из старого терминала, но и из известной диспетчерской вышки. Уверяют, что якобы там находились наемники из некой частной военной компании.
Нет, вышку занимали ребята из нашего полка. Во время боя боевики сильно обстреливали ее, тогда как наши особо им не отвечали. Вероятно, бойцам просто неудобно было оттуда стрелять. Сама позиция там была не очень хорошей для обороны. Рядом – «зеленка», через которую боевики могли незаметно подобраться к диспетчерской вышке. Уже во время боя мы эвакуировали оттуда наших бойцов, как только заметили, что в их сторону поехал КамАЗ с боевиками.
Сепаратисты вспоминают, что большая часть боевиков погибла от «дружественного огня», когда один из отступающих КамАЗов попал под обстрел своих же боевиков, не предупрежденных об отступлении и решивших, что это украинские войска пытаются прорваться в город.
Я слышал, что один КамАЗ с боевиками расстрелял возле аэропорта именно наш пулеметчик, когда боевики уже бежали. С кузова машины они продолжали обстреливать наши позиции. Наш пулеметчик занял хорошую позицию и выпустил в КамАЗ целую ленту, после чего машина перевернулась. Еще один КамАЗ, насколько помню, стоял рядом с аэропортом. Боевики упорно пытались до него добраться, но мы отгоняли их огнем. Возможно, там было оружие. Что стало с этим КамАЗом потом, я не знаю.
— Получается, что до боя и некоторое время после вы находились практически во враждебном окружении?
— Да нет, в общем-то. Боевики атаковали нас только со стороны города, тыл был нами прикрыт, в том числе и с помощью «растяжек», чтобы боевики не смогли подойти к нам скрытно. Территория аэропорта и прилегающая к нему местность нами просматривалась километра на четыре.
Бойцы 3-го отдельного полка специального назначения (Кировоград) Вооруженных сил Украины
— Были ли бои вечером 26 мая и днем 27 мая, как сообщали СМИ?
— Это сложно назвать боями. После основных событий 26 мая некоторое время в районе аэропорта появлялись небольшие группы боевиков, где-то по два человека. Подъезжали, делали несколько выстрелов и все. В город мы 26-27 мая не выходили, бой там не вели. Мы расположились перед окнами и дверями нового терминала, чтобы в случае атаки не пропустить боевиков внутрь, и держали оборону.
— Возникли ли какие-то проблемы у наших сил в бою 26 мая?
— Отмечу слабую подготовку ряда офицеров полка. Например, самый старший офицер, который командовал нами в аэропорту, был в должности заместителя командира полка. 26 мая этот офицер растерялся, впал в панику, потом вообще куда-то пропал. Снова появился только после боя. Реально боем руководил другой офицер. Еще два офицера в полной экипировке, в бронежилетах забились в панике в ангар, устранившись от руководства подразделениями. Такие командиры ни для меня, ни для солдат, конечно, не могут быть авторитетами.
— Что было потом?
— Мы самостоятельно держали новый терминал еще три дня. Потом в аэропорт стали завозить бронетехнику, а за нами прислали два транспортных самолета Ил-76 и отправили в Днепропетровск. Там мы отдохнули несколько дней, после чего нас перебросили в район Изюма, где стояла группировка сил АТО. 3 июня меня тяжело ранило в районе города Красный Лиман. Там стоял блокпост, нам поставили задачу выяснить, наш он или нет. Вертолет высадил нас в лесу, и мы выдвинулись к блокпосту. Недалеко от него попали в засаду, начали отстреливаться. Я получил два ранения. Ребята на руках несли меня 2 км к вертолету. Уже в вертолете потерял сознание, пришел в себя уже в Киеве, в госпитале. С тех пор продолжаю лечиться.
