Режим Путина не вечен и Украина должна подготовиться - известный волонтер

Почему будет сложно доказать, что Россия финансирует терроризм на Донбассе, и каковы шансы Украины выиграть иски по российской агрессии в международных судах, в интервью "Апострофу" рассказал известный волонтер, координатор проекта "Стоп террор", который занимается изучением и документированием свидетельств российской агрессии в Украине СЕМЕН КАБАКАЕВ.

- В каких судах Украина судится с Россией из-за агрессии?

- Украина подала иски в три международные инстанции относительно агрессии Российской Федерации: это международный суд ООН, Европейский суд по правам человека и Международный уголовный суд. МУС рассматривает военные преступления и преступления против человечности. Он ни в коем случае не рассматривает агрессии. ЕСПЧ, куда подает иски Министерство юстиции, будет рассматривать процесс оккупации и эффективный контроль. А это - первое звено перед тем, как доказывать агрессию, а международный суд ООН - акты терроризма, или создание террористических группировок.

- Какова ситуация с иском в суд ООН?

- Ответственный за иск, который подает Украина, - МИД. По большому счету, этот меморандум направлен на то, чтобы доказать: есть терроризм и финансирование терроризма. Как бы мне не хотелось это признавать, но я глубоко убежден, что в этом деле мы, скорее всего, проиграем. Я уверен в этом на 99%.

Семен Кабакаев в студии Апостроф TV Фото: Дарья Давыденко / Апостроф

- Почему так?

- Согласно всем международным канонам, государство, совершившее военное преступление или преступление против человечности является агрессором. И оно не может быть одновременно и террористом. Например, МИД отмечает, что сбивание MH-17 - это акт терроризма. По моему мнению, это преступление против человечности. Если мы приняли закон и признаем Россию агрессором, то это государство не может быть террористом. И ни один нормальный судья не примет такого решения.

- Как это видит международный суд?

- Если Россия - агрессор, то по международному законодательству она может совершать три вещи: преступления против человечности, военные преступления и сам акт агрессии как таковой. Но о терроризме речь не идет ни в коем случае. То есть Александр Захарченко и Игорь Плотницкий были руководителями оккупационных администраций РФ. Игорь Гиркин в 2014 году был не террористом, а командиром иррегулярных подразделений армии РФ. К сожалению, МИД хочет доказать, что они были террористами.

- Как следовало бы формулировать претензии к РФ?

- Нам с самого начала надо было делать большую кампанию, которая бы в юридическом поле закрывала весь блок противостояния России, учитывая то, что мы имеем три международные суды с собственными зонами ответственности. Возникает вопрос: какая инстанция рассмотрит акт агрессии? Ее, как таковой, нет.

МУС почти год назад постановил, добавил резолюцию, по которой он может рассматривать агрессии. Однако Украина не может подать иск, поскольку резолюция не имеет обратной силы. Мы можем судиться по военным преступлениям и преступлениям против человечности.

Еще одна проблема - Украина не в той форме и количестве подает информацию в МУС. Поэтому он даже не стал рассматривать дело Украины в целом. То есть мы до сих пор на этапе, будут ли они приниматься за наше дело или нет.

- Чья здесь ответственность?

- Военной прокуратуры. Они недорабатывают в этом направлении, и это большая проблема. Больше информации предоставили общественные организации.

Если опираться на мировой опыт, то можно посмотреть на процесс в Нюрнберге. Там мы увидим чрезвычайную комиссию, которая обсчитывала убытки и собирала доказательства разрушений и преступлений.

Семен Кабакаев в студии Апостроф TV Фото: Дарья Давыденко / Апостроф

- Нюрнбергский процесс стал возможен, потому что союзники победили, то есть суд вершили победители. Мы же еще не победили. Разве время планировать трибунал?

- Пусть как мы не любим "совок", но тогда они действовали, действительно, с государственнической точки зрения. Комиссию, которая считала убытки, создали не в 1945, а в 1942 году, когда война была в самом разгаре. Они не ждали, кто победит, а начали работать.

В нашей ситуации такого органа не создали. Есть несколько инициатив, которые пытаются пролоббировать такое решение, но пока безуспешно. Есть наработки МВД, пограничников, СБУ, Минюста, ГУР, общественных организаций, но единой консолидированной базы нет. Думаю, в ближайшее время Украина обязана создать орган, который должен собрать все доказательства, и после этого подавать в любую международную инстанцию.

Кстати, если правильно провести юридическую линию, то можно доказать, что 1,7 миллиона переселенцев - это преступление против человечности. Ведь это принудительное перемещение лиц с помощью военной силы.

- По делу о финансировании терроризма: если невозможно доказать, что это именно терроризм, то зачем подавать такой иск?

- Об этом лучше спросить в МИД, но я для себя не исключаю, что люди просто сказали президенту, что доведут это дело до конца, и смогли убедить его в том, что результат будет положительный. В чем я, опять же, не уверен. В ближайшие лет пять мы увидим, что из этого получится.

- То есть в течение пяти лет они таки начнут рассматривать дело в целом?

- Скорее всего. Однако я не уверен, что эти судьи при живом Путине признают его спонсором терроризма.

- Только потому что не принято на таком уровне называть действующего главу государства террористом?

- Его можно было бы признать, если бы так было. Но, опять же, на Донбассе действуют не террористы, а иррегулярные части армии РФ, которые подчиняются регулярным подразделениям и Генштабу России. Это прописано в законе, формулировка исчерпывающая, и именно от нее стоило бы отталкиваться как для Украины, так и на международной арене.

- А как насчет Международного уголовного суда?

- Ситуация там еще хуже, чем в суде ООН. Напомню, рассматривают там военные преступления и преступления против человечности. Сейчас больше информации предоставила общественность. Военная прокуратура, которая должна была бы этим заниматься, не делает этого в таком объеме, как должна.

- А что же она делает?

- Об этом лучше спросить у них... Борется с коррупцией. Штат людей, которые должны работать по суду должен быть на 30-40 человек, а занимается этим 5-7 человек. Думаю, об этом нужно открыто говорить, потому что замалчивать проблему - значит усугублять ситуацию. Нужны какие-то изменения.

- Что будет означать для Украины, если мы проиграем иски?

- Я бы не сказал, что это опасный прецедент. Вопрос в том, что мы должны действовать комплексно и побеждать Россию физически. Мы должны вернуть себе оккупированные территории. Победителей не судят, и мы должны стать этими победителями, а после этого уже выдвигать России какие-либо претензии. Режим Путина не вечен, Путин умрет, и не факт, что своей смертью. Я не очень верю в кровавую революцию, но все возможно. Мы должны подготовиться и иметь план для любого развития событий как у нас, так и в России. Если мы подготовим единую консолидированную претензию, то рано или поздно придем к тому, что они будут выплачивать нам репарации.

Семен Кабакаев в студии Апостроф TV Фото: Дарья Давыденко / Апостроф

- Европейский суд по правам человека в одном из решений по частному иску признал, что правительство Украины не контролирует часть территории. На что могут претендовать те, кто защищает права в ЕСПЧ?

- К ЕСПЧ обращаются как граждане, так и государство в лице Минюста. Хочу отметить, что это одно из самых эффективных министерств в этом плане. В 2017 году было выиграно дело Хлебика: суд постановил, что он не мог получить документы, потому что территория уже не находилась под контролем Украины. Это означает, что она находилась под эффективным контролем России, то есть логично, что наступает оккупация или аннексия, как в Крыму.

- Существует такое понятие, как репутация того или иного суда как института?

- Акт агрессии, совершенный в отношении Украины, необычный. Сначала - гуманитарная агрессия: уничтожение языка, истории, проведение информационной войны. Затем наступает обычная - развязывание войны. Таких прецедентов в мире не существует. Наш случай - аннексия, оккупация и горячая война. Его нельзя сравнивать с приговорами, которые были в этих трех судах раньше.

- Предположим, что Украина выиграла во всех упомянутых судах. Как мы заставим Россию выполнить любые решения, и кто может это сделать, если может, конечно?

- Россия постоянно признает только ЕСПЧ, суд ООН - по согласию, а МУС не признает вообще. Но это не значит, что мы должны отталкиваться от этого и не подавать иски. Мы должны обращаться, куда только возможно, и получать решения, которые сможем защитить. Но для этого нужно очень много работать, а этого у нас, к сожалению, не происходит, и мы видим профанацию.

Я настроен на то, что государство создаст орган, который будет собирать все это вместе, и мы сможем подать все это напрямую именно России и, если надо будет, в международные инстанции.