Россияне целенаправленно уничтожают украинские города вместе с местным населением. Они ровняют с землей целые жилые массивы без какой-либо стратегической цели, просто потому, что так хотят. В XXI веке они прибегают к зверским пыткам украинских воинов и ведут себя хуже нацистов. Они называли нас "братьями", но пришли нас убивать просто за то, что мы лучше живем. Это больная нация и относиться к ней необходимо соответственно.
Что происходит на Бахмутском направлении, в каких условиях украинским бойцам приходится держать оборону и что нужно сделать с россиянами после нашей победы - в эфире Апостроф TV рассказал боец батальона "Свобода" ЯРОСЛАВ ЛЫСЕНКО.
– Опубликовано видео, на котором мы увидели почти полностью уничтоженный вражескими обстрелами город Бахмут. Что вам известно, какая там сейчас ситуация?
– Сейчас немного эмоционально отреагирую на это видео: это твари, просто твари. Я весной был в Бахмуте, там еще ходили троллейбусы, гуляли парни и девушки – это прекрасный город. Я действительно полюбил его, как и все другие города, которые мы обороняли.
Знаете, мое желание, чтобы ни одной ноги россиянина на территории Украины не было, чтобы никакой поезд сюда не приезжал, чтобы ни одной машины я не видел с номерами ru. Просто нет слов, они полностью уничтожили город вместе с жителями. И это несмотря на то, что наши позиции находятся за Бахмутом на севере, на востоке и юге, где мы стоим у окрестных сел. Там все поля прямо в дырах, и не как в швейцарском сыре, а как в сите. Нет просто ни одного места, куда не попадала мина. Это ужас.
Читайте: Это будет не спринт, но скоро ВСУ выйдут на границы 24 февраля – глава Луганской ОВА
По ситуации у нас все стабильно на Бахмутском направлении, как и три недели назад. Боремся с орками, которые ведут бессмысленные атаки, массово погибают, но мы их не жалеем. А как можно жалеть таких людей? Это те люди, которые рассказывали, что мы "братья", что мы "одной крови", наверное, они тогда насмехались и были неискренними. Они уничтожили не только Бахмут. Это и Мариуполь, и Рубежное, Северодонецк, Лисичанск и другие. Я просто лично видел, как раздалбывали жилые кварталы, от домов отлетали целые куски.
Ребята держатся, никто врагу не отдаст Бахмут. Я думаю, мы накопим силы, выдержим нашествие этих недолюдей, этих двуногих существ и скоро пойдем в Донецкий край, заходить в Донецк. И не будет у них никакой столицы, как и в Луганской области. Вот таковы наши планы и действия на сегодняшний момент.
– На дворе зима, морозы, в каких условиях живут наши бойцы?
– Устраиваем максимально короткие дежурства, но это зависит от количества воинов, которые есть на той или иной позиции. Два-три часа, потому что концентрировать внимание, стоять с тепловизором, который все же выжигает глаза, еще и на таком холоде - очень тяжело. Используем все: две пары подштанников, флисовая одежда, пуховые жилеты, передаем ребятам химический обогрев для ног, некоторые даже заказали носки с подогревом на батарейках, потому что очень холодно. Подстилаем под ноги все, что можно: картон, дерево, что только найдем, чтобы как-то согреться. Танцуем, но смотрим в сторону врага. Если ведем атаку, то немного легче, потому что люди разогреваются. Наша земля, конечно, греет. Для наших воинов температура –5, это как 0 градусов, но с ветром. А для врага, я думаю, что –5, это как –20 градусов.
У нас уже были нередкие случаи, когда в плен сдавались с обмороженными носами, конечностями. Я думаю, что еще морозы немного ударят и они уже, как во времена Второй мировой, будут приходить с перемотанной шарфом через уши головой. Тогда они очень быстро поймут, что эта война им окончательно не нужна, хотя где-то глубоко в душе они давно это понимают, и будут массово сдаваться. Будем их где-то складировать, или как скот где-то содержать, потому что, несмотря на то, что это обменный фонд, нужно их менять один до пятидесяти, то есть один наш воин достоин пятидесяти голодранцев. Ибо мы теряем лучших воинов, а они теряют хлам. То есть я бы их там целыми пачками обменивал, чтобы забрать наших ребят, чтобы их там не мучили. Вы же видите, какие они там сломленные, синие, их морят голодом - это страшно.
Я не думал, что в 2022 году я буду встречать такие формы пыток, как отрезание гениталий, ушей, морение голодом и многое другое. Это не то, что не по-человечески. Я думаю, уже ни одной нации не осталось, которая так поступает со своим врагом. У каждой нации есть достоинство, кроме наших северных соседей, у которых норма жизни – за бутылкой водки убить соседа или изнасиловать кого-нибудь на улице.
Тот же "Вагнер", кстати, немецкий композитор Вагнер, в честь которого, вероятно, и назвали эту ЧВК, был еще тот нацист. Его музыка была запрещена в Израиле до десятых годов XXI века. И вот эти "вагнеровцы" плохо одеты, плохо экипированы, никакого современного оружия у них нет. Но, вероятно, Пригожин хочет показать путлеру, что у него более исправная армия, поэтому они очень упираются на нашем направлении. Хотя вперед они пытаются посылать "чмобиков" и зеков.
– Вы говорили о том, что как во Вторую мировую они там как немцы заматываются. Очень многие даже сравнивают с Первой мировой те методы, которые враг использует на фронте. А с чем бы вы сравнили? Это же страна-террористка.
– Я бы сравнил это с позором всей человечности, всей планеты Земля. У нас есть более отсталые, более специфические страны. Но это все специфика, это нюансы. Я бы сказал, в психологии это акцентуация или перверсия. Все, что находится в рамках нормы – то есть не относится к клинической психологии. А здесь мы видим, что это просто клиника, деградирующий элемент. Что это люди, которых нужно оградить от общества, потому что они опасны. Их нужно лечить в специальных заведениях - в психбольницах.
И я бы сделал специальный забор – и им бы забрасывал пилюли, фильмы бы им показывал: что такое гуманизм и человечность. Я бы вообще после войны, когда мы их раздробим на маленькие частицы-страны, забрал бы у них паспорта. И чтобы они не сдавали экзамен на гражданина Коми или Якутии, а я бы им выдавал сначала справку, что они являются гуманоидами, а потом чтобы они сдавали экзамен на человечность, что они могут называться человеком. И вот это их первый документ. Уже потом – паспорт, институт гражданства и т.д.
Они показали себя со зверской стороны. Они хуже нацистов. Их бесит, что мы хорошо живем. Они не понимают, как так люди живут. Они не понимают, почему у нас зайцы скачут по полям, потому что надо всех убить-застрелить. С деградирующим элементом нужно себя вести соответственно.
И вот когда люди говорят: "какая логика?" - а никакой логики. Нельзя применять методы сравнения или анализа к больному человеку. Для него есть таблицы, тесты, выявляющие степень болезни.
Думаю, нам нужно готовиться к худшему сценарию, который может быть, в частности, по военному делу. А во всем остальном – в гражданском, партнерском отношении – к ним нужно относиться как к больным людям. Я хотел бы оградиться от них такой стеной, как между Мексикой и США. Но там другая история – там люди бегут в хорошую страну.
У нас же другая история: они хотят нас убить, потому что мы красивее живем. Это мое желание: чтобы была огромная стена – лазеры, пулеметы автоматические, камеры. Это реально все сделать. Чтобы никогда больше не видеть россиян, не слышать их, полностью выкосить из своей жизни.
История показала, особенно война: мы самодостаточная нация. Во всех планах. Особенно в культурном. Вы помните, как до войны говорили, что здесь никто песни не будет слушать на украинском, что это никому не интересно, это сельский язык? Что мы сейчас видим? Прекрасные, замечательные, родные исполнители, исполняющие шедевральные вещи.
– То, что они сделали с Бахмутом – это просто целенаправленное физическое уничтожение города?
– Конечно, целенаправленное, а не случайное. Мы знаем, что они стреляют не по целям, а по сектору, по направлению. Но в Бахмуте никаких военных наших нет. Там нет никаких складов – это было бы глупо. А они просто уничтожают и наши позиции, и мирный город. Ну, была там какая-то промышленность – но она не оборонительного характера, она не несет стратегической цели. Я уже устал искать какое-нибудь оправдание или логику, потому что ее нет. Я махнул рукой на них. Потому что искать логику там, где ее никогда не было – это бесполезное дело.
