На Бахмутском направлении продолжаются очень тяжелые бои, окрестности Соледара и Бахмута завалены телами оккупантов. Из Соледара украинские бойцы были вынуждены отойти на более выгодные позиции, но бои в окрестностях города продолжаются, наши воины не дают оккупантам окружить Бахмут. Для того чтобы выгнать российскую армию с захваченных территорий, ВСУ требуется больше боеприпасов и техники. Об этом и многом другом в программе "Руно Война" на Апостроф TV рассказал закарпатский бизнесмен и политик, а ныне командир подразделения аэроразведки "Птахи Мадяра" РОБЕРТ БРОВДИ с позывным "Мадяр".

– Какой ценой удавалось держать Соледар, учитывая, что 97% города просто разрушены?

– В вопросе выхода ВСУ из Соледара я не допускаю драматизации. Не было никакого критического шага, связанного с отступлением, выровнялась линия обороны и, как анонсировалось, занята позиционная оборона для того, чтобы можно было удерживать рубежи, пока мы не сможем дать достойный отпор.

Читайте: Россияне снова ударят с севера, но к лету война закончится - экс-командир израильского спецназа

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА

Первая фаза вхождения русских в Соледар осуществлялась руками ЧВК "Вагнер". И мы фиксировали отсутствие поддержки артиллерии регулярной армии рф и присутствие каких-то еще подразделений. Сейчас армия уже подтянулась в ЧВК. Очевидно, это связано с тем, что были значительно прорежены ряды "вагнеровцев" в самом Соледаре и его окрестностях. Бои в окрестностях города, я подтверждаю, продолжаются.

Куча населенных пунктов в этой войне отходила в те или иные руки. Да, сейчас официально сообщено, что последний украинский воин покинул территорию Соледара, хотя бои в окрестностях города продолжаются и будут продолжаться и дальше там, где удобно, тактически верно и эффективно сдерживать наступление врага. Для того чтобы мы перешли в жесткие наступательные действия, очевидно, нам нужно больше средств поражения.

– Были разговоры о том, что отступление из Соледара ухудшит позиции украинских бойцов в Бахмуте – это так?

– Соледар находится с северной стороны Бахмута. То есть какие-то оперативные успехи врага с севера и юга одновременно создают условия, чтобы вокруг Бахмута создавалась определенная дискомфортная обстановка. Поэтому сейчас идет защита по трем направлениям: сдерживание с севера, и пока там безопасное расстояние до Бахмута, сам Бахмут и юг, где у врага нет существенных преимуществ. В сущности, линию фронта им критически сдвинуть не удается.

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА

Сейчас сверхвысокий градус борьбы с существенным истощением. Я не буду говорить об истощении обеих сторон, а говорю о воинах ВСУ. Но этот темп был задан достаточно давно, соответственно, максимальный тонус, поддерживаемый среди наших военнослужащих, помогает удерживать оборонную линию Бахмута.

Относительно нового оружия я скажу так - чтобы продвинуться в направлении Соледара, первоочередной потребности в танках нет. Я постоянно говорю, что нам нужен БК. Этот вопрос не нуждается в каких-либо глобальных решениях по поводу его поставки. Это 155-мм калибр, который нам необходим для той линейки техники, которая нам уже предоставлена. Это позволит нам повысить интенсивность огневой деятельности.

Ярким примером такого повышения являются боевые действия на Харьковском направлении и на Херсонщине. Подняв огневую деятельность, без танков Leopard, ВСУ просто уничтожают тыловую инфраструктуру врага, скопление мобилизованных, боеприпасов, техники, уничтожает артиллерию и командные пункты. Вычистка всего тылового обеспечения предполагает, что наступающему передку нечем крепиться и он вынужден отступать. Эта тактика дважды позволила ВСУ провести молниеносные операции. И я считаю, что такой технологичный способ приведет нас к победе.

– Мы видели видео, как телами россиян усеяны земли возле Бахмута, Соледара.

– Если мы говорим о "кровавом гектаре", который мы время от времени транслируем, то это пригород Соледара. Есть отдельные направления, которые они по сто раз могут пробовать захватывать, а после этого время от времени производить зачистку трупов. При чем у них какая-то селекция – кого-то забирают, кого-то нет, и снова наступают на те же места.

– Были случаи, когда россияне использовали наших военнослужащих в качестве щита, отправляя их к нашим позициям. Как часто встречаются такие случаи?

– Этому пока нет видеоподтверждения. Безусловно, они совершают те преступления, которые выходят за рамки войны, хотя куда уже больше рамок войны, когда нет предела и уничтожается на пути все. Но те дополнительные разновидности преступлений, к которым прибегают враги - это за гранью. Нет объяснения, что может побуждать их к таким действиям.

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА

Стоит хотя бы посмотреть, что они делали в Ирпене и Буче. Я заходил туда с группой зачистки. Я уже дед-старик, который много видел, но едва не поседел на месте. Там было много убитых людей, лежавших в позах, свидетельствующих о том, что они не только не сопротивлялись, а вообще не понимали, что происходит. Их расстреливали без цели. Возможно, кто-то там среди орков кичился между собой, или с целью устрашения. Это было мое первое впечатление, когда я с ужасом зашел на территорию Бучи.

В дальнейшем то, что мы видим, – это стратегия выжигания каждого квадратного метра, стратегия рандомных обстрелов зданий, в которых с высокой вероятностью и в помине нет военных. Можно сто раз говорить об админзданиях или заводах, но чем можно объяснить обстрелы многоэтажек?

Раньше еще имели место массовые изнасилования, грабежи и прочее – все это не подлежит осмыслению и объяснению. Чего стоит только уровень поддержки 140-миллионным люмпеном идеи бункерного деда, которую общество развивает дальше, что нужно не просто территориально разбить Украину, а уничтожить нашу страну и украинцев как явление. Вот скажите - что должно происходить в их головах, чтобы такое мнение развивалось и поддерживалось абсолютным большинством населения.

– Вы в разговоре сказали, что видели города, которые уничтожены больше за Соледар – это какие?

– Это касается большинства населенных пунктов, долгое время находившихся в непосредственной близости к линии разграничения. Это характерно для всей линии фронта. Единственное, что я не был в Харьковском направлении. Но населенные пункты на востоке и юге, находящиеся на линии разграничения, разрушены под ноль. Там нет ни одной уцелевшей даже собачьей будки.

Населенные пункты, находящиеся по нашу сторону фронта, автоматически попадают в плановые цели врага. Несмотря на то, что происходит на фронте, остаток своего огневого потенциала враг сливает на эти города.

Каждый день утром и вечером россияне обстреливают населенные пункты из минометов, танков и артиллерии. Если полгода так методично обстреливать города 155-мм снарядами, кассетными боеприпасами, РСЗО и всем остальным, то что остается? Ничего, даже руины сравняются с землей.

– Мы знаем, что россияне даже минуют тела своих погибших военных. А как проходит разминирование, не оставляем ли мы их там на земле?

– Гуманитарное разминирование будет осуществляться спустя десятилетие. Но я надеюсь, что на тот момент, когда это будет нашей главной задачей, будет подтянута какая-нибудь техника, которая ускорит гуманитарное разминирование. В мире уже есть решения, которые просто пока нам недоступны. Это уже будет на следующем этапе западной помощи.

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА

Сейчас инженерная служба, которая разминирует территории, имеет очень много хлопот с колоссальным количеством взрывчатки. Это направлено на то, чтобы еще долго после их ухода мы имели с этим хлопоты. Это десятки тысяч квадратных километров.

– У вас есть чувство мести за то, что вы видели на Киевщине, а сейчас на востоке и юге Украины, или у вас холодная голова и вы просто уничтожайте врага?

– Чем больше останется уничтоженного врага здесь, тем меньшее количество недолюдей вернется назад. Совершенно понятно, что раз в определенный промежуток времени наша соседняя нация будет поднимать хвост на все соседние территории. И если мы их сейчас не раздавим до конца, то наши дети или внуки снова будут с ними иметь дело. Я бы этого не желал. Я хотел бы, чтобы мы уже раз и навсегда эту точку поставили и с этим явлением покончили.

И пусть они там раскалываются, варятся, парятся что угодно, но чтобы они уже в принципе не хотели воевать. Посмотрите на их историю. Не проходит и пол века, чтобы они не имели к кому-то претензий и что-то не выясняли.

– Является ли для вас ЧВК "Вагнер" феноменом этой войны, как вы их оцениваете?

– Это легкая добыча с приметкой. Приметка здесь в том, что у них мера страха существенно отличается от "чмобиков", потому что они пришли из жестких условий содержания и им больше вещей легче воспринять, чем обычному гражданскому, которого под магазином упаковали, надели шлем и увезли на войну. А зек не боится ножа, не боится по морде получить, не боится дать в морду ответ. Он же там за что-то сидит, и явно не за то, что свеклу надергал у соседа. У него совсем другой ритм жизни, восприятие, внутренняя мобилизованность и прочее. И вот это отличает зека от "чмобика".

С другой стороны, уровень их военной подготовки стерилен, их никто не планировал готовить. Это не та ЧВК "Вагнер", которая развивалась в начале, когда у них было контрактование, высокие гонорары, и они готовили свои кадры для выполнения задач в каких-то горячих точках планеты. Здесь им зэки нужны были для наращивания личного состава любой ценой, и это была наименьшая цена. Но отсутствие боевого опыта и тупой алгоритмизированный подход к выполнению боевых задач был достаточно быстро просчитан. Единственное, чем они до сих пор берут – это количество, а не качество.

– Чего сейчас не хватает вам на фронте?

– Боеприпасов, даже не дронов, хотя как аэроразведчик, я должен был бы просить дроны.

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА