Начав полномасштабную войну и зайдя на нашу территорию, российские оккупанты воровали у нас не только стиральные машинки, телевизоры, детей, но и преступников. Нужно ли украинских заключенных возвращать в Украину? Какие сложности с возвращением? Что делает для этого украинская власть? Какая ситуация в украинской пенитенциарной системе в целом и что нужно менять? Ответы на эти и другие вопросы читайте в интервью "Апострофа" с председателем общественной организации "Защита узников Украины" Олегом Цвилым.
Уголовный элемент может послужить примером
- Олег, ваша организация занимается освобождением и возвращением украинских криминальных заключенных из колоний, которые были захвачены врагом в начале войны…
– Не только. Наша организация зарегистрирована в 2016 году и основная задача – борьба с пытками в местах лишения свободы. А эвакуация заключенных, похищенных российскими оккупантами, – это уже новые вызовы, возникшие в ходе полномасштабной войны. Хотя первая волна была еще в 2014 году.
Мы не просто возвращаем осужденных, мы опросываем их, документируем военные преступления, собираем материалы для Международного уголовного суда. Это жертвы похищения. МВД выписал Путину ордер на арест за похищение детей, но ему нужно выписать столько ордеров, чтобы он уже не соскочил.
– Вы помогаете с возвращением в Украину осужденным за убийство, за наркотики, насильникам. Зачем нам нужен уголовный элемент, ведь в российском плену еще "азовцы" и другие защитники? Может, пусть уголовники остаются врагу?
– Я слышал такие высказывания неоднократно. Это клише в обществе нужно уничтожить. Во-первых, в тюрьму может попасть любой человек. Во-вторых, эти уголовники – граждане Украины. В-третьих, они осуждены за преступления и отбывают наказание и таким образом государство взяло на себя обязанность по их содержанию и безопасности. В-четвертых, этот, как вы сказали, криминальный элемент, именно сейчас, во время войны, может принести пользу. Россияне это понимают и потому похищают наших заключенных.
Кроме того, хочу обратить внимание на то, сколько сотрудников правоохранительных органов, которых мы содержали, которых мы учили, на защиту которых мы надеялись, с началом полномасштабного вторжения, то есть в самое тяжелое время, предали присяге и перешли на сторону врага. И вместе с тем, сколько людей с криминальным прошлым, к которым мы относились пренебрежительно, стали в ряды ТРО или помогали уничтожать врага в первые дни вторжения. Здесь мы должны быть объективными.
Да, конечно, что среди криминальных элементов есть некий процент разного хлама, который уже нельзя никак перевоспитать. Это сознательные преступники. Но больше людей в наших тюрьмах — это те, кто совершил преступление по каким-то обстоятельствам, и они способны меняться и приносить пользу обществу. К примеру, освобожденные заключенные добровольно сейчас участвуют в Курской операции и их хвалят, их оценивают лучше, чем мобилизованных. Ибо у них есть мотивация, они хотят очиститься, вернуться домой героями. Они могут стать примером для многих гражданских.
- А они потом не будут воровать, мародерить?
– Понимаете, у арестантов есть свой кодекс чести. Лидеры криминального мира высказались, что вандализм, мародерство — недопустимые вещи, за которые будут наказывать по своему закону тех, кто будет за такие преступления заезжать в тюрьму.
Тюремщики-изменники и "смотрящие"-патриоты
- Сколько пенитенциарных заведений Украины – колоний, СИЗО – захвачено оккупантами после 24 февраля 2022 года? Какое количество осужденных там находилось?
– С началом полномасштабного вторжения Украина потеряла контроль над 11 пенитенциарными учреждениями, а именно с тремя следственными изоляторами и 8 колониями. По официальным данным от Министерства юстиции Украины, в указанных тюрьмах содержалось 3101 человек. Но на самом деле, по нашим данным, их было больше 4 тысяч. Дело в том, что не существовало какого-либо единого реестра заключенных и каждая колония вела свой учет в бумажном виде. Сколько людей там остается сейчас, неизвестно.
- Как вел себя украинский персонал колоний и СИЗО после их увлечения россиянами? Шли ли они на сотрудничество с оккупантами?
– Могу назвать Бердянскую исправительную колонию №77. Мы о ней кричали еще до войны. Это колония минимального уровня безопасности. Там персонал издевался над заключенными, неоднократно фиксировались жесткие пытки. Перед полномасштабным вторжением там прошли некоторые изменения и колонию переименовали в Приморскую исправительную колонию №145. И уже после ее захвата россиянами новое руководство колонии пошло на сотрудничество с оккупантами. Более того, именно в этой колонии россияне образовали застенку для гражданских проукраинских граждан и наших военных пленных.
- Были ли в колониях попытки совершить бунты? Но шли ли на сотрудничество с оккупантами "смотрящие" на зонах и в СИЗО?
- Не везде есть "смотрящие". Вот в упомянутой мной колонии 77 их не было. Что касается других колоний, то пока администрация соблюдала украинское законодательство, находясь в оккупации, «смотрящие» призвали узников никого не провоцировать, сидеть тихо. Но потом уже ФСИНовцы (Федеральная служба исполнения наказаний РФ) и ФСБшники начали забивать и «смотрящих». Одного из таких мы возвращали в Украину. Его пытали и держали в ФСБшном изоляторе в Симферополе на том же этаже, где были и военнопленные. Они смогли организоваться и устроили акцию суицида, резали вены.
Эта категория заключенных показала себя достойно не только в отношении оккупационных властей, но и других осужденных. Я знаю многие истории, где уже в колониях на территории России их пытались унижать, но они отстаивали свой авторитет. Они дали отпор и теперь нормально сидят, с ними считаются.
Украинские зеки и «русский мир»
– Зачем россиянам наши заключенные? У них своих полно.
– Здесь есть несколько причин. Первая. Они используют наших осужденных для своей пропаганды. Показывают, что они якобы спасли украинских преступников от бандеровцев. Вторая причина. Узники – это бесплатная рабочая сила. Они шьют форму для российских силовиков, плетут маскировочные сетки, распыляют брусья на блиндаже. Третья – это обменный фонд. Они хотят наших осужденных менять на своих военнопленных. И хочу подчеркнуть, что если мы будем менять всех на всех, то об этой категории нужно не забывать. Эти люди должны сидеть в наших тюрьмах и работать на нашу экономику, оборонку Украины. Хотя бы по этим причинам их нужно вернуть.
Мы сейчас забираем людей, у которых срок заключения истек. А ведь еще есть огромное количество людей, отбывающих наказание и им сидеть долго, и они работают на россиян, а потом еще их отправят против нас воевать.
– Известно, что оккупанты заставляли украинских осужденных получать российский паспорт.
- Действительно, оккупанты заставляли получать российский паспорт, давили на арестантов. Но все это делалось опять же для пропаганды. Например, когда проходил псевдореферендум в Херсонской области, то из персонала Херсонского СИЗО россияне сделали картинку, что якобы заключенные радостно голосуют за «ХНР». Но это было несколько людей. В целом никто не голосовал. А на росСМИ Скабеева визжала, что даже украинские зеки ждут «русский мир».
– А заставляли как? Применяли пытки?
– Они говорили, что Украины уже не существует, она вас посадила и бросила, вы там никому не нужны. Но, кроме устрашения, россияне предлагали и «пряники». К примеру, за переход на их сторону обещали 3 млн рублей на сертификат на жилье, материальную помощь на первое время. Чтобы все это получить, нужно взять российский паспорт.
- Не фильтровали ли захватчики при этом заключенных по статусу? То есть "мужикам" и "смотрящим" паспорт русский выписываем, а "обиженным" - нет.
– Разделения на статусы не было. «Обиженных» они с удовольствием использовали, потому что это безотказная рабочая сила, которая может все. Такие работяги нужны каждому.
- Была ли возможность у похищенных заключенных связаться с родными как-нибудь?
– Конечно, нет. Все социальные связи прервались. Даже передачу принести было некому. Родственники их даже сейчас обращаются во все инстанции и разыскивают. Местонахождение большинства людей мы уже установили, но есть и такие о которых ничего не известно и у нас есть предположение, что этих людей уже нет в живых. Например, многих россияне отправили в Мордовию.
Партачка не документ
- Недавно было сообщение о том, что россияне депортируют украинских заключенных без документов в Грузию, а та не пускает их на свою территорию, потому что украинские власти не подтверждают их личность. И эти люди несколько месяцев живут в буферной зоне в подвале. Почему так получилось и что с этим делать?
– Смотрите. Эта ситуация сложилась потому, что украинские власти совершили неадекватный поступок. Она подала список наших украденных россиянами заключенных в европейскую базу SIS ( Schengen Information System – «Апостроф» ) и они теперь считаются как нежелательные лица. Это усложняет их эвакуацию. Теперь таких людей можно вывезти только через Грузию, потому что в ЕС им путь закрыт. Но у многих из них есть семьи, которые были эвакуированы из Украины в Европу. К примеру, есть случай, когда муж с ребенком в Германии, а его жена освободилась из колонии и теперь не может попасть к ним. Эта женщина ни разу не была за границей. Чем она там нежелательная личность? И выходит, что Украина все делает для того, чтобы не помогать этим людям.
Кстати, у нас было два пути возвращения. Первый – через Грузию. Второй – через переход Колотиловка-Покровка в Сумской области. Это был самый дешевый и прекрасный маршрут. Теперь этого маршрута нет по известным причинам. Теперь из Тбилиси мы везем людей самолетом в Кишинев, а из Молдовы уже в Украину.
Что касается Грузии. Тех заключенных, которые не захотели брать российский паспорт, россияне выпускают из тюрьмы, дают им какую-то партачку (справку об освобождении - "Апостроф"), затем в тюремной робе везут в суд, налагающий на них штраф за то, что они вроде бы незаконно пересекли российскую границу, хотя это Россия пересекла незаконно нашу границу, а арестанта похитила. Но для российского суда не имеет значения. После суда человека без всяких документов с этой партачкой отправляют в депортационный центр, который называется ЦВИГ (Центр временного пребывания иностранных граждан). А из ЦВИГа просто везут на границу с Грузией и там оставляют. Грузия этих людей впустить без документов тоже не может. Вот они и вынуждены там сидеть, ожидая, пока на них из Украины придут какие-то подтверждающие документы. А Украина документировать их тоже не торопится. И эти люди сидят. У них нет денег, кто-то должен кормить, лечить. Некоторые из них не выдерживают и режут вены, были и такие случаи.
– А почему Украина не торопится?
– Там процедура такая. Грузинские пограничники передают список этих лиц в украинское посольство, а наш посол переправляет эту информацию в Украину. А затем информацию по этим людям проверяют в МВД, в СБУ, в МИДе, в Миграционной службе, в Пограничной службе. Инстанций много, а единого органа, кто бы за это отвечал, нет. Потому и так долго.
– А куда же деваются документы? Людей же оформляют в тюрьму с документами.
- У нас есть информация, что когда заключенных похищали и перемещали в РФ, то много паспортов из личных дел арестантов вытащили. Я не понимаю, зачем. Может, под этими документами они к нам диверсантов засылают. Но есть часть людей, у которых документов и не было. Они утрачены на этапе следствия, когда следователь не положил его в материалы уголовного дела. А колонии тоже до этого нет дела. Человек есть, и хорошо. А по освобождению дают справку, и иди на все четыре стороны. А как потом человеку жить? Как на работу устроиться? Но это отдельная проблема.
- Когда личность человека Украина подтвердила, его запускают в Грузию, а дальше как?
– А дальше приключения продолжаются. Человека нужно переправить в Украину. В посольстве ему делают так называемый белый паспорт для возвращения на Родину. А это тоже не скоро. Человек все это время живет в хостеле, ожидает паспорта, ожидает, пока покупают билеты на самолет, а на все это нужны деньги. Также нужно купить телефон, чтобы держать связь и давать инструкции, потому что человек провел некоторое время в изоляции, ему нужно как-то адаптироваться в гражданскую жизнь. Государство никаких средств на это не выделяет. Если у уволенного есть родственники, которые могут все это оплатить, то ок. Но у большинства родственников такой возможности нет. Поэтому мы ищем доноров.
– Эти доноры из криминальных кругов?
– Нет. Нас, кстати, часто обвиняют в этом. Наши доноры – европейские общественные организации и благотворительные фонды. Кому интересно могут зайти на наш сайт и все увидеть.
– Когда вы возвращаете из России наших заключенных, то сотрудничаете с какими-то российскими организациями?
– Мы сотрудничаем с российскими правозащитниками. Но все они признаны в России иноагентами и не находятся в России. Но у них в России остались люди, которые на свой риск помогают, разыскивают украинских заключенных по тюрьмам, покупают им билеты, переправляют за границу. В некоторых моментах страна-агрессор, видя наше упрямство, не запрещает забирать преступников. Особенно они хотят избавиться от тех, кто не сломался и не получил российские паспорта.
- То есть, кто взял российский паспорт считается россиянином и он может спокойно выйти из тюрьмы и передвигаться по России. А кто отказался от российского гражданства, отправляется в ЦВИГ, а потом на депортацию?
– Именно так. И мы даже рекомендовали нашим клиентам получать российский паспорт, выходить с ним на свободу и уезжать из России. В Украине за принудительное получение роспаспорта никакого наказания нет. Некоторое время это работало. Потом россияне это прочухали и перестали предоставлять паспорта свои всем подряд.
- То есть возвращение украинских заключенных домой идет тяжело?
– Да, не легко. И не быстро, как бы нам ни хотелось.
Российские военнопленные живут лучше, чем украинские осужденные
– Давайте вернемся в Украину. Есть ли в местах лишения свободы пытки?
- Пытки есть. Но ситуация меняется к лучшему. Наши действия приносят плоды, но есть проблема. Когда осужденный совершил преступление, он несет за него наказание. А вот когда преступление совершают против осужденного в местах лишения свободы, никто за это наказание не несет. Я считаю в этом необычайную несправедливость. Это чувствуют осужденные и у них нет стимула изменять свое противоправное поведение.
– Вы имеете в виду работников колоний?
– Да. Руководители некоторых учреждений исполнения наказаний считают себя боссами криминальной элиты, живут по воровским понятиям, незаконно обогащаются, пытают заключенных, убивают и при этом не несут никакой ответственности. Нами зафиксированы случаи, когда сотрудники колоний применяют к осужденным электрошокеры.
- В тюрьмах России тоже существуют пытки, значит, осужденным нет разницы, в какой тюрьме сидеть: украинской или российской?
- Выходит, что да.
- Кого-то из руководителей таких пенитенциарных заведений удалось привлечь к ответственности?
– Нет. Их не то что не сажают, а даже не увольняют с должностей. У нас за все годы независимости нет никакого наказания для них по 127 статье (Пытки) или по 115 (Умышленное убийство). Мы подаем в суды, но дела либо закрываются, либо по ним выносятся оправдательные приговоры. Это если дела доходят до суда. Эти руководители коррупционно разрешают дела еще на стадии возбуждения уголовного дела.
Наша задача – создать прецедент наказания для этих людей. Именно этого требует и Европа. Если мы хотим присоединиться к ЕС, то должны навести порядок в местах лишения свободы, потому что Европейский суд завален рекордным количеством исков на пытки и на условия содержания в местах лишения свободы. Но в Минюсте говорят, что у нас все хорошо. У нас выходит так, что российские военнопленные живут лучше, чем украинские осужденные. То есть Женевские конвенции мы соблюдаем, а права человека мы не соблюдаем.
Минюст пытается этих руководителей, по которым тюрьма плачет, вывести из-под удара. Меня это удивляет. Официально они декларируют, что выступают за европейский курс, за права человека, а на деле они мешают нам очистить эту систему. Реальной реформы пенитенциарной системы они не проводят.
Надо больше сажать власть имущих и будут изменения
– А платные камеры?
- Это показуха. Те осужденные, которые хотят сидеть в более или менее нормальных условиях, делают ремонты за свой счет. И, кстати, ремонты – это одна из коррупционных составляющих, на которых зарабатывают недобросовестные сотрудники пенитенциарных учреждений. К примеру, за условно-досрочное освобождение они взятки берут стройматериалами вроде бы как на ремонт колонии. Схема такова. При колониях есть магазины, родственники завозят туда разные стройматериалы, а затем через эти магазины руководство заведения их продает. На ремонт, условно говоря, нужно 5 мешков цемента, родственники завозят – 45. 5 использовали, а остальное продали. А за те, что использовали, возвращают деньги из бюджета.
– А вот мне интересно, в каких условиях Игорь Валерьевич Коломойский сидит.
– Я не знаю, в каких условиях он сидит, но думаю, что ремонт и кондиционер с плазмой у него есть. Я, кстати, за то, чтобы сажали больше чиновников. Потому что, как показывает практика, когда в тюрьму стали попадать разные депутаты и бизнесмены, пошли изменения к лучшему. Но я за то, чтобы таких, как Игорь Валерьевич, сажали в общую камеру. Чтобы он создавал условия для всех, а не закрывался в отдельном люксе.
– Сколько нам еще нужно десятков лет, чтобы изменить эту систему?
– Я вижу свет в конце тоннеля. И шанс появился сейчас. Украина стоит на пути стать цивилизованной страной. Мы идем в ЕС и руководство страны, пожалуй, кроме Малюски, понимает, что нужна не имитация реформ, а реальные изменения. Этого требует и Евросоюз.
