Россия продолжает наносить удары по нашим ТЭС, ТЭЦ, подстанциям, чтобы оставить украинцев зимой без тепла и света. Причем цинично усовершенствует средства поражения и тактику. Вновь Координационный штаб по физической защите критической инфраструктуры призван внедрять новые подходы к возведению инженерной защиты, в частности, объектов энергетики. Существует три уровня физической защиты: 1) сооружение габионов и биг-бегов; 2) установка бетонных конструкций от поражения дронами и обломками ракет; 3) построение больших подземных сооружений наряду с существующими подстанциями.
Какая ситуация с построением защиты на объектах энергетики и как государство контролирует расходы подрядчиков, об этом Апостроф побеседовал с председателем Государственного агентства восстановления и развития инфраструктуры Украины Сергеем Сухомлином.
– Тема защиты энергообъектов актуальна не только из-за систематических атак РФ, но и из-за заявления президента, что экспредседатель государственной компании "Укрэнерго" Владимир Кудрицкий должен был обеспечить безопасность энергосистемы и не сделал этого. То есть за защиту энергосистемы отвечают разные ведомства. Почему так и что в сфере ответственности Агентства обновления?
– Мы должны понимать, что есть много видов защиты — физическая защита, ПВО, системы РЭБ и так далее. И каждый из них дает определенный процент защиты объекта, но ни один не может на 100% гарантировать защиту. В первую очередь, за защиту объекта отвечает балансодержатель. У нас в стране много объектов критической инфраструктуры, которые нужно защитить. Это могут быть маленькие трансформаторы или насосная группа, или объект водоканала, или большая подстанция, например "Укрэнерго", или крупный объект "Нафтогаза". И они все могут быть совершенно разные и требуют разных технических решений. Если мы говорим о системе "Укрэнерго", одно время было принято решение, - не буду называть точные цифры, - но более 100 элементов нужно было защитить. Агентству поручили защищать около трети из них.
На сегодняшний день в стране почти 99% критически важных объектов имеют первый уровень защиты (габионы или бигбеги). Но Россия с 22 года изменила конструкции шахедов, методику их применения. Они сейчас заходят почти вертикально, а тогда другие углы были, боевая часть почти в три раза была меньше, чем сегодня. Поэтому Генштаб постоянно на протяжении почти четырех лет войны изменяет и повышает требования к каждому уровню защиты, в частности, ко второму.
В прошлом году, когда я возглавил Агентство (Сергей Сухомлин стал главой Агентства в сентябре 2024-го – "Апостроф"), процент строительства второго уровня защиты по объектам "Укрэнерго" был от 30 до 60%. Это очень большие объекты - примерно пятиэтажное здание из бетона, из стали, антишахидные сетки, достаточно сложные инженерные конструкции с большими фундаментами... На сегодняшний день все эти объекты построены. По отдельным объектам за одну атаку было более 10 прямых попаданий шахедов и на сегодняшний день ни один трансформатор на объектах, где инженерную защиту возводило Агентство, не поврежден.
– А кроме объектов Укрэнерго, которые еще в сфере ответственности Агентства?
– Приблизительно месяц назад при Агентстве был создан Координационный штаб по физической защите объектов критической инфраструктуры. И это абсолютно правильное решение Кабинета Министров и Ставки Главнокомандующего. Кабмин выделил средства Агентству для защиты более сотни объектов, на которых необходимо построить второй уровень защиты. 90% этих объектов – в прифронтовых регионах. Приблизительно с осени Россия начала фактически выжигать критическую инфраструктуру в прифронтовых регионах.
То есть, ранее РФ так не обращала внимание на относительно небольшие трансформаторы, объекты тепловой генерации, которые очень важны для украинских общин. Она била по большим объектам энергетики, а сегодня по прифронтовым КАБам просто пытаются уничтожить или малую генерацию, или малые распределительные сети.
– То есть, работы по защите этих объектов начали не летом, а сейчас из-за того, что Россия недавно изменила тактику?
– Смотрите, мы хорошо помним прошлый отопительный сезон. Мы относительно спокойно его прошли, не было таких вызовов, не было отключений тепла в Сумах или больших отключений, например, в Харькове. Да, были аварийные ситуации, например в Кривом Роге, все это мы помним. Но Россия на международной арене пыталась показать, что она воюет с вооруженными силами Украины и не ведет боевых действий против населения. Ведь это фактически геноцид против мирного населения, это военное преступление. Хотя мы видели прилеты по торговым центрам, по Охматдету...
Но всегда враг пытался сказать, что это случай, работа украинского ПВО и т.д. Сегодня Россия начала делать это откровенно и поэтому таких объектов в стране тысячи и тысячи. Понятно, что никогда не найдется в стране ни финансовых возможностей, ни возможности построить такую защиту на абсолютно всех критических объектах. Завтра может прилететь, как мы видели, в гражданское здание в Тернополе.
Предугадать все невозможно, и защитить все невозможно, по моему мнению. Поэтому было принято решение сосредоточиться на прифронтовой территории и быстро построить такую защиту для более 100 объектов. Сегодня мы четко понимаем, что построить по тем решениям, которые были приняты два года назад, мы не можем, строить в течение двух лет большие и очень дорогие объекты мы тоже не можем, у нас просто нет времени.
Поэтому на базе Координационного центра, в котором работают разные министерства, военные службы, военные инженеры, представители Генерального штаба, мы достаточно быстро, примерно через три недели, разработали 16 технических решений по инженерной защите, потому что все эти объекты совершенно разные. Прошли испытания, прошли согласование военных по этим объектам. Большинство работ производится на украинских заводах, а потом все собирается на строительной площадке. Потому что заливать бетон на площадке под обстрелами… У нас есть регионы, где строительные работы можно проводить максимум 3-4 часа в сутки. И это опасности для людей. Поэтому мы немного отошли от традиционных проектов и пошли в такие решения.
– Какие ожидания? Когда будут готовы эти более 100 объектов?
– Правительство приняло решение чуть больше месяца назад, мы планируем на большинстве объектов физически закрыть трансформаторы до 31 декабря этого года. Понятно, что это будут еще не окончательные работы, там еще много дополнительных нужно будет провести, но физически защитить трансформаторы по большинству объектов есть задача до 31 декабря.
Мы понимаем проблематику того, что на объектах люди работают. Там вместе с областными военными администрациями, вместе с военными организован график работы. Но когда постоянно прилетают КАБы на участок или дроны в прифронтовых Сумской, Черниговской, Херсонской областях, делать это сложно. Тем не менее, мы пытаемся именно до 31 декабря защитить максимальное количество объектов.
– Многие говорят о третьем уровне защиты. Нужен ли он вообще, где он нужен, или строится уже где-то?
– Нужен, не нужен – на это должны дать ответ энергетики. На мой взгляд, он нужен. Корея после войны с Северной Кореей при восстановлении инфраструктуры практически всю энергетику, все крупные трансформаторы, распределительные сети спрятала под землю. Мы смотрели эти решения, они совершенно правильны.
На сегодняшний день у нас он частично построен. Хочу сразу сказать, что здесь нет никакой измены. Почему? Ибо все эти объекты третьего уровня защиты строятся рядом с действующими крупными подстанциями на свободных земельных участках. Поэтому нет никакой инфраструктуры, ни трансформаторов, ни распределительных сетей. Планировалось так, что по завершении строительства этого третьего уровня там будут смонтированы большие новые подстанции. Но на сегодняшний день финансовой возможности достроить его нет. Пока. Работы идут, но очень медленно. И мы понимаем, что этот третий уровень будет окончен, скорее всего, после завершения боевых действий.
– По финансированию, какова роль международной помощи?
– Если брать международную помощь, то частично средства международной помощи уходили даже в этом году. Не буду называть международные банки, потому что иногда просят осторожно вспоминать их участие в таких не гуманитарных программах. Но скажу, что 1,5 млрд. гривен мы получили от европейских партнеров на второй уровень защиты в этом году. На сегодняшний день по второму уровню на этот год предусмотрено 3,7 миллиарда гривен, частично государственный бюджет, частично международная финансовая помощь. Все эти средства будут использованы до конца года.
Когда я говорю, что объекты защищены, они физически защищены, но, например, сдать объект в эксплуатацию мы физически не можем, потому что иногда нужно сделать еще какой-нибудь маленький элемент и для этого нужно отключить действующий трансформатор. Сегодня "Укрэнерго" себе этого позволить не может, потому что это может быть единственный трансформатор, который работает на этой подстанции. Так что фактически работы сделаны на 95-98%, а формально сдать мы не можем. Но для нас главное, чтобы трансформатор был защищен.
– Почувствовали ли вы реакцию со стороны международных доноров на фоне коррупционного скандала в "Энергоатоме"? Возможно, потребовали больше отчетности?
– Мы с нашими международными партнерами постоянно общаемся и регулярно даем им отчеты. И, например, по средствам, которые выделил Кабинет Министров по более чем 100 объектам, о которых мы говорили. У нас есть внутренние штабные дашборды, с помощью которых мы целиком по каждому объекту понимаем стоимость объекта, темпы, графики строительства. Ведь у нас по каждому объекту каждую неделю проводится проверка отчета, который дает подрядчик, независимый аудит проверяет с фотоотчетами объемы реально сделанного.
Что касается стоимости работ, на сегодняшний день у нас есть фактически революционное, не побоюсь этих слов, Постановление Кабинета Министров, которое мы для себя называем "о прозрачном ценообразовании". Она полностью раскрывает стоимость строительства.
Мы отходим от советских смет, когда фактически подрядчики завышали стоимость материалов для того, чтобы получить какую-либо прибыль или выплатить заработную плату. Очень много обращаем внимание на завышение стоимости материалов по государственным, муниципальным подрядам, тендерам. И никто не обращает внимания на прибыль. А если мы посмотрим туда, то по всем этим подрядам, тендерам, прибыль стоит от нуля до максимум 1%. И мы верим в то, что на прифронтовых территориях или Киеве подрядчик будет работать за 0,5% прибыли? А затем идет завышение стоимости материалов для того, чтобы получить какую-либо прибыль, идет увеличение стоимости материалов для того, чтобы выплатить заработную плату.
Это постановление позволяет заложить реальную заработную плату, требует фактическую стоимость материалов и позволяет заложить прибыль на уровне до 15%. И это честно, потому что это потом уплаченные налоги с прибыли, с заработной платы. Также по прифронтовым территориям в смету разрешается закладывать страхование людей и техники. Для подрядчиков это очень важный момент, потому что, к сожалению, у работающих с Агентством за этот год есть и погибшие среди работников, есть большое количество раненых, большое количество уничтоженной техники. То есть, мы тоже должны понимать, в каких условиях они работают, а не только винить их в завышении стоимости на материалы.
Для международных партнеров, общества мы сделали открытый дашборд. Можно зайти на сайт Агентства и посмотреть. Что он дает? Каждую неделю подрядчики по всем этим объектам производят закупки материалов для строительства. Дашборд показывает, на какую сумму была произведена проплата за материалы, например, в Сумской области за неделю, посмотреть цены на них. И это снимает очень много проблем. Это другой уровень доверия наших партнеров и общества.
– В своем отчете за 2023-2024 по экспериментальному проекту по защите энергетической инфраструктуры Счетная палата в частности критиковала этот проект за упрощенную процедуру "проектируй-строй", за низкий уровень прозрачности и конкуренции. Я так понимаю, этот вопрос сейчас снят благодаря новому постановлению?
– Благодаря тому, что правительство приняло это постановление, мы открыли все цены и каждый может просто зайти на сайт и посмотреть, по каким ценам подрядчики Агентства закупают те или иные материалы. "Проектируй и строй" не мешает открывать стоимость материалов. Ибо когда непонятное количество материалов и идет укрупнение показателей, формируется как один крупный объект, и там о прозрачности действительно очень много вопросов.
Почему процедура "проектируй и строй". Традиционный метод реализации таких сложных проектов - когда объявляется тендер на проектирование, это месяц примерно. После этого сам этап проектирования – может быть от трех месяцев до шести месяцев, еще примерно месяц – экспертиза. После получения экспертизы мы можем объявлять тендер на строительство, месяц занимает проведение тендерных процедур. То есть семь месяцев мы теряем. Приблизительно через семь месяцев мы начинаем строить объекты энергозащиты. Правильно ли такую процедуру применять в нынешних условиях или нет? Я думаю, для всех ответ ясен. А процедура проектирования ускорит строительство примерно на шесть месяцев.
