Игорь Романенко – генерал-лейтенант в отставке, заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил Украины в 2006-2010 годах, общественный деятель.
В интервью "Апострофу" он рассказал, как трактовать новый мирный план США, почему Трампу и Путину нужно быстрое завершение войны и как стране выстоять, когда союзники становятся все менее надежными.
– Те 28 пунктов, которые сейчас все обсуждают, похожи на ультиматум Украине?
– Безусловно, но вопрос о том, с чьей стороны сейчас. Мы знаем, что страна-агрессор, ее руководство, тот же Путин, еще в 22-м году формировали эти ультиматумы и опираются на Стамбульскую встречу, где фактически предъявляли Украине этот ультиматум.
Если посмотреть сейчас на все 28 пунктов, можно по-разному называть, в том числе с точки зрения интересов Украины, то есть гарантий безопасности Украины, но как они решаются? Сократить армию, убрать современное вооружение, отдать территорию и так далее. То есть, это тот самый ультиматум, который тогда предъявлялся.
По моему мнению, важно, что с 2014 года и позже, в 2022 году, именно Россия предъявляла [ультиматумы], то сейчас в шеренге с Россией стали США, и Трамп представляет этот ультиматум как его мирный план. Если он не сработает, это будет план Виткоффа. Если он будет реализоваться, как видит Трамп, то это безусловно [план] Трампа. То есть это девятая война, которую он останавливает, он миротворец, заслуживающий Нобелевской премии мира.
Относительно 28 [пунктов], с таким же успехом можно было сделать и больше, меньше, но важна реакция Европы. Кая Каллас, отвечающая за вопросы безопасности в ЕС, сказала, что в Европе наработали свой план. Знаете, сколько там пунктов? Всего два. Там две позиции, сводящиеся к тому, чтобы поддержать Украину вооружением, техникой, боеприпасами, предоставить возможность защищаться. Второй – ввести полные глубокие санкции. На это время это, безусловно, очень нужно.
Европа разная, безусловно, но после того, как было установлено, что ультимативный план, предъявленный Соединенными Штатами, за спиной которых дышит Российская Федерация, и им занимался Дмитриев, вопрос о том, каким образом Украине это преодолевать. Очень тяжело компромисс найти в этих условиях. Во-первых, надо понимать, что им нужно заниматься, как бы ни было трудно, потому что мы знаем российские нарративы.
В последнее время они показывают, что именно они миротворцы, которые несут неоднократное [мирное] предложение, а Украина – за войну, президент – за войну, не хочет останавливаться и так далее. Не ново, но нужно показывать в чем здесь ложь, а здесь ложь по алфавиту от А до Я. Надо разъяснять в чем именно и каким образом они к этому продвигаются и соответствующим образом с этим бороться.
Поэтому это время очень тяжелое, тем более что сформулирован дедлайн. Это же насколько цинично, что американцы сделали свой пророссийский ультиматум и установили дедлайн до 27 числа. Поэтому надо поднимать все проукраинские силы, в первую очередь, на мой взгляд, европейские, но не только. Есть еще Канада, например Австралия, есть другие.
– Так и в Штатах 62% избирателей – за поддержку Украины.
– Почему же Трамп себя так ведет? С одной стороны, он делает шаг вперед, два шага назад, особенно по отношению к Украине. Все время при его каденции показывает именно такое поведение.
Рейтинг упал – самый низкий по показателям первой и текущей каденции. Разворачивается внутри сексуальный скандал с Эпштейном. Большинство республиканцев настаивают на том, чтобы информацию по Эпштейну [раскрыли]. В начале этой эпопеи он сказал: "Категорически не пускать", но посмотрел, что все равно это решится без него, поэтому мафию, если невозможно преодолеть, нужно возглавить. Вот он и сделал. Он сделал заявление: "Я не боюсь, давайте будем [раскрывать]". То есть в борьбу.
Но преодолеть внутренние вопросы ему нужно быстро. Не только из-за его обещаний. Он обещал многим и многое. Поэтому пока что на столе для Трампа – это война в Венесуэле, но по законодательству нужно проводить через Конгресс, а там будут большие вопросы. Поэтому он не переводит в состояние войны, а [говорит, что] это борьба с наркотрафиком и так далее, а это другие американские законы, поэтому он самый большой авианосец туда завел и все прочее. То есть, готовится все это решать, а ему быстро нужно перебить этот внутренний скандал, потому что через год будут выборы в Конгресс, а рейтинг упал, а он за рейтингом следит всегда.
Еще лучше для него быстро выполнить обещания по Украине. То есть остановить девятую войну, такой миротворец, но решительными действиями. Именно это его побуждает. Он не знает Украину. Он пошел на риск, не согласовывая, уже не говоря об Украине, с Европой. Европа такие вещи не упускает. Да, она играет, принимая его и поддерживая его нарциссизм, пока это им нужно, а им нужно, потому что имеет большое значение, но он анонсировал то, что вопрос безопасности – это ваш внутренний европейский вопрос.
Европа понимает, что их безопасность напрямую связана с ситуацией в Украине, чем может помогает. Отдельный вопрос Китая.
Над этой очень тяжелой ситуацией работают объективные законы ведения войны и объективные экономические законы глобальные, где есть Америка, Европа и Китай. И между всеми этими интересами находится Украина. Поэтому в последнее время ухудшается экономическая ситуация для всех этих игроков, в том числе Китая. Китай связан с Америкой, там состояние экономической полувойны. Если Трамп так будет вести себя, Китай хотел бы очень подружиться с Европой. Потому сложные глобальные влияния на это. Украина тяжелая в этот период должна удержаться и пережить.
– Вы сказали о гарантиях безопасности, а из того, что обнародуется, видно, что там прошиты гарантии безопасности для России. Вы знаете, я когда впервые услышал, что Россия от Запада требует гарантий безопасности, я не мог понять о чем речь. Фактически речь идет о демилитаризации Украины, сокращении Вооруженных сил Украины до 600 000, далее оружие.
– Предлагается, что россияне подпишут соответствующие документы. О чем мы? Это они для кого? Внутри России мы помним, что первая Чеченская война остановилась на чем? Принятые документы были упорядочены. Затем подготовились мощно ко второй войне, снесли все, что могло противостоять в Чечне.
Потом что? Будапештский меморандум. Кому верить? Россиянам?
– Господин генерал, Россия прописала под себя гарантии безопасности, а самой главной, как в Кремле считают гарантией безопасности, является отсутствие сильного украинского государства рядом.
– Это однозначно. Это цель. Лучшая для них цель – стереть Украину и превратить в сателлита. Поскольку это у них на этом этапе не удается, то нужно подытожить этот этап, потому что следующий год может стать критическим для их экономики. Мы им помогаем, наши наиболее существенные санкции – это военные, нанесенные удары и так далее.
Путин это понимает, потому что ему подчиненные показывают и он это знает. Поэтому нужно быстро, Трампу нужно быстро и Путину тоже. Но это не значит, что на этом все окончено. Нет, они будут готовиться дальше и к НАТО и, безусловно, продолжать по Украине.
Два года назад они перевели экономику на военные рельсы. Они воруют наши достижения, которые есть у нас на мировом уровне по дронам, по системам РЭБ и другим. И потом масштабируют несравнимо с нами, все превращается в тысячи, потому что экономика там переведена, и в настоящее время у них большая концентрация человеческих ресурсов и средств внутри государства.
– Я хочу уточнить по поводу оружия. Эти 28 пунктов, они о чем говорят? Что все эти намерения получить шведские Grippen, французские Rafal, теперь фантазии? Если речь идет о сокращении Вооруженных сил Украины, это, очевидно, должны быть какие-то инспекции и что они будут открывать наши ангары, смотреть, где что находится, какое количество? Что касается производства наших ракет, значит, будет остановка и контроль нашего производства? Это полная демилитаризация страны.
– Да, а цель, мы же помним, как Путин выступал перед началом и говорил – демилитаризация Украины и денацификация. По-разному трактуют, что это и каким образом денацификация.
Лично я воспринимаю, что это денациефикация, то есть стереть нашу нацию как таковую. Они много этим занимались, и этот этап – это уничтожить нашу нацию. Это сделать они не могут, пока у нас есть оружие, пока народ, большая часть, все же сражается этим оружием с ними.
Поэтому, чтобы этого не происходило, нужно убрать оружие у этой активной части общества. Тогда решится и второй вопрос, то есть активную часть уничтожить, а остальную часть сделать сателлитами, как это они делают со многими народами Российской Федерации.
– Тогда эти 600 000, которые нам там прописывают, это что, какие-то батальоны, вооруженные автоматами Калашникова? О чем идет речь?
– Это не вопрос, хоть с палками, это их мало волнует. Убирают оружие стратегического порядка, ракеты.
Я в Генеральном штабе занимался баллистическими комплексами "Сапсан", сейчас это называется "Гром-2", например. Мы провели в трудных условиях, когда останавливали нам финансирование, останавливали продвижение вперед, то есть руководство поедет Украины туда-сюда, агентура давит и последовательно они останавливали этот проект. Мы первый этап довели, потом все равно пришел [Михаил] Ежель (министр обороны Украины в 2010-2012 гг. – прим.ред.), адмирал. Много у нас в военных, государственных, силовых структурах было российских агентов, как известно. Есть уже обнаруженые, но некоторые остаются.
Поэтому все это останавливалось, в муках рождалось. Сейчас они отслеживают, где у нас есть производство, в первую очередь этого стратегического. У нас говорят, что наносятся удары где-то, а если по каким-то военным, то не говорят. Но мой тезка, Валерий Романенко, показывает, что достаточно много били по нашим предприятиям. После этого в разном состоянии они находятся, то есть процесс масштабирования этого стратегического оружия у нас это очень тяжелый.
Они мощно используют разведку, наносят удары в первую очередь по той схеме, о которой мы говорили. Выбить сначала нам оружие стратегически эффективное, а затем голыми руками можно брать наше государство и оставшийся народ, активную часть просто уничтожить.
Они войну начинали с тремя списками. Вот я и вся моя семья была в первом. Расстрельный. Второй – это те, которых нужно перевоспитывать в лагерях. Третий – это те, из которых воспитывать украинских янычар.
– Россия ведет войну против Украины уже скоро 12 лет. России помогает Китай. В настоящее время де-факто на сторону России становятся Соединенные Штаты Америки, с которыми мы подписывали Будапештский меморандум. Расскажите, пожалуйста, как украинская нация бороться?
– Ну, за поведение американцев уже Билл Клинтон извинялся.
– Нам не нужны эти извинения.
– Я понимаю. Это исторические факты, чтобы понимать, что надежда в первую очередь должна быть на самих себя, на свое оружие, на свои войска и тому подобное.
Что касается союзников, то мы видим, кто-то был стратегическим, а кто-то, будучи стратегическим…
– Простите, у нас не было союзников. Да, были партнеры.
– Ну, это так называли. Мы же официально стратегическими многих называли, но ситуация меняется.
Поэтому среди партнеров, возможно, некоторые из них союзники, нужно проводить тяжелую работу, нарабатывать соответствующие планы и продолжать бороться дальше. Потому что дедлайн не только для нас на 27 ноября, а дедлайн на следующий год для всех глобальных партнеров, в том числе Соединенных Штатов, европейцев, китайцев и нас. Поэтому нужно видеть эту нашу европейскую перспективу, но и мировую.
В этих условиях ресурсы, в первую очередь, которые я отстаиваю последние два года, могут помочь стабилизировать ситуацию на фронтах, где с конца 23 года, после неудачного контрнаступления, мы сожгли свои ресурсы, резервы стратегические и даже оперативные, и не можем остановить, они начали стратегическую наступательную операцию и она продолжается сейчас. Честно говоря, мы видим, что они медленно, но все равно продвигаются вперед.
Остановить это следует в первую очередь решенным вопросом и домашним заданием. Кстати, наши настоящие союзники нам в глаза говорят, что нужно решать вопросы честно и полностью с мобилизацией, это первое. Во-вторых, переводить экономику на военные рельсы. Третье – упорядочить законодательство, чтобы работали первый и второй пункт, менять ответственности всех военных, гражданских за выполнение задач по защите нашей Родины, потому что состояние тяжелое.
– Есть еще такая версия внутри Украины. Ее озвучивают и достаточно известные люди о том, что нужно подписывать мир на очень тяжелых условиях, чтобы спасти украинскую государственность. При этом упоминается война Советского Союза против Финляндии. Финны пошли на очень тяжелые условия, но не стали 16 республикой Советского Союза. Сохранили свою государственность, выжили как нация и сейчас являются членами НАТО. Что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю и уже об этом частично говорил, что даже с этим, коварным со стороны американца, планом на 28 позиций нужно работать по каждому пункту.
Я участвовал, когда находился на службе в Генеральном штабе, в переговорах, стрельбы проводились с россиянами. И знаю их позиции, и на полигонах каким образом ставили в трудных условиях выполнение задач.
Мы на российских полигонах стреляли С-200, позже потом апологеты резали и убирали с дальностью 240-250 км. Он громоздок, но это другая тема. С-300 мы стреляли.
– Если на фронте используют пулеметы “Максим”, то, пожалуй, и С-200 нам бы сейчас понадобился бы.
– Абсолютно. Причем вариант есть там как "земля-земля", так и "земля-воздух".
Пытались земля-земля, но это большая ракета, с точки зрения воздушных сил она обнаружается, сопровождается, они уничтожают.
– А в каких годах это резалось все на металл?
– В 2006 где-то, пожалуй, последний. Там оставалось шесть, затем четыре.
Я в то время писал докладную министру обороны, начальнику Генштаба, в структуре работал, тогда это Академия Вооруженных Сил Украины, в Совет национальной безопасности и обороны.
– Какой ответ был?
– Нет, боялись даже журналы, в которых я раньше из военных [тем] печатался. Они говорили: "Ну все, вот власть не поддерживает". Только в самой академии напечатали. У меня есть статья, что этот вопрос был не только по С-200. А вообще вопрос был, что ПВО взять-передать, разделить это. Ну, эта история несколько раз происходила в советское время, как соотносить ВВС и войска противовоздушной обороны.
Таким образом, С-200 все равно порезали, но не все удалось распылить и разорвать. У нас есть воздушные силы, объединяющие эти два крыла, работающих по воздуху. Роль каждой очень велика, нет сомнения в том, что делают система и войска, главное, люди, как в противовоздушной обороне, так и против ракет.
– По вашему призыву тогда не уничтожать эти системы ПВО, был какой-то ответ от политического руководства?
– Положительно нет. Говорили, что эти старые комплексы изжили себя или будут когда-то новые, это как с Rafal и Grippen. Они когда будут? В светлом будущем.
Кстати, по Rafal это документ о намерениях, мы знаем от намерений до реальных контрактов большое [расстояние].
– Подождите, в этих 28 пунктах, насколько я понимаю, нам запрещают Rafal и Grippen. На старых Ан-2 летать надо?
– Вот где-то так. Поэтому очень многое зависит от политической воли. Мы знаем, какая внутренняя ситуация у нас тяжелая. Так сложилось из-за наших ошибок, в том числе стратегического уровня, внутреннего и есть домашнее задание, которое нужно решать. Все равно нужно принимать трудные решения и продвигаться вперед.
Возможно, сейчас выходить на остановку ведения боевых действий, а затем на перемирие, но не больше. С ними подписывать на международном уровне, если вопрос не стоит возвращения на территорию 91-го года, нет смысла и целесообразности. Япония не подписывает с 45 года. Не отдаете четыре острова? Значит, они еще не подписывают.
– У Японии есть очень сильный партнер – Соединенные Штаты Америки.
– Значит, партнер Соединенне Штаты. Сейчас Европа проверила эту пятую статью [НАТО], более глубоко в нее погрузилась и посмотрели, они собирают консенсус. Знаете консенсус, как воевать? Собралось 10 или 12 стран, потом сказали: "Один все же должен быть руководитель, отдающий приказы всем". А такого сейчас не происходит. Там они собираются и пятая статья, потом каждый будет решать. Напали на страны Балтии, условно говоря, я руководитель европейского государства буду решать, какое мое участие будет в поддержке. То есть нет такого, что они все наваливаются и будут защищать, воевать.
Тем более, все видят, как себя сейчас ведут в отношении Европы американцы. Ну, поддерживают, потому что без этого уже вообще развалились бы. Там вопрос Тайваня. Трамп и американцы хотят влиять на Китай и то, что там делается. Если сейчас они еще сдадут и это, то это снесет Трампа окончательно, раньше или позже. Многое там в Америке изменится, на мой взгляд.
Поэтому красные линии объективны, не те, которые рисуют Путин и даже Трамп, а есть по объективным законам подготовки ведения войны. Если у Трампа с безопасностью вопроса, то у них есть профессионалы и военные, разведки, и все прочее. Поэтому сбросить, кроме Украины, еще и ту же Японию, Южную Корею, так как? Он же хочет победить Китай, хотел Россию отделить. Значит, все увидят, что это еще один трамповский фейк.
– Вы упомянули о наших ошибках. В стране произошел коррупционный взрыв. Насколько это ослабило Зеленского и отважились ли бы американцы сделать эти 28 пунктов, если бы не было этого внутреннего ослабления?
– Подорвало его рейтинг существенно и везде в мире, в Европе и внутри нашей страны. Это первое.
Решился ли бы Трамп? Мы с вами анализировали ситуацию, там не только внешние факторы на Трампа действуют, но еще внутренние. Поэтому я считаю, что все равно он решил бы на это идти, потому что он бережет себя любимого. Он видит, что внутри да, ему нужно искать выход.
Вообще это в традициях американских властей. То есть президенты в конце первого срока, чтобы переизбраться во второй, искали возможность начать где-то маленькую победную войну. Например, повоевать с Гренадой или Панамой, показать, что он великий Верховный главнокомандующий.
– Сейчас Венесуэла вырисовывается.
– Сейчас Венесуэла – это проще, чем с Украиной, но для него было бы хорошо, чтобы с Венесуэлой все же решили. Он ищет не столько войны, а чтобы купить просто этого Мадуро, отодвинуть его.
Ну, а еще лучше для него в этой ситуации дожать кого? Страну агрессора? Нет, а именно Украину, что он пытается на этом этапе войны сделать.
– Ситуация неблагоприятна для нас. Ядерные государства, дававшие гарантии безопасности Украине во время ядерного разоружения, сейчас Украину пытаются поставить на колени. Скажите, как вы оцениваете потенциал украинцев к сопротивлению? Что вы думаете об этом импульсе или сейчас об этом не актуально говорить?
– Актуально говорить о том, как народ наш повел себя в начале этого этапа. Есть ряд аналитиков, сравнивающих это, например, с действиями Франции во Второй мировой войне.
Французы проиграли не тогда, когда сконцентрировались Вермахт, а когда они фактически сдались духовно, что они не готовы сопротивляться. И это отличает их от британцев, которых возглавил Черчилль.
Но Черчилль, чтобы это преодолеть, на неделю приезжал в Америку, жил в Белом доме, изо дня в день от американского президента добивался того, чтобы была соответствующая поддержка. И он трудовой фронт организовывал. Что это такое? Если вы не на войне, все остальные – это концентрация человеческой и финансовой силы на победу. То, что у нас в полном объеме пока не решено.
– Готовы ли люди и воевать, и работать на оборонных заводах в три, в четыре смены, отказывая себе в том, к чему они привыкли, а мы достигли высокого уровня комфорта, практически на европейском уровне.
– К сожалению, да. Именно это – это наша внутренняя задача, надо переформатировать. Здесь разговор обо всех 100% нереалистичен. Я еще раз возвращаюсь к тому, что государство существует и законодательные рычаги – это инструмент принуждения в интересах большинства всего государства.
То есть Франция, как нация, поняла, что не готова сопротивляться, а Украина с 2022 года, граждане Украины решили, несмотря на то, что все предрекали три дня, неделю, месяц, сегодня четвертый год идет эта война, будут бороться дальше, я думаю.
– Чтобы делать такие вещи, власть должна иметь высокий авторитет. Вы сказали, что ослаб Зеленский в связи с этим коррупционным скандалом. Что делать для того, чтобы повысить авторитет власти, чтобы она стала примером?
– Сконцентрировать усилия всех и средства, провести эти реформации, о которых мы говорим, провести справедливую, которая будет касаться всех, мобилизацию, перейти на военные рельсы экономики и законодательство включить.
Чтобы это реализовать, нужно выйти пока на техническое правительство. Провести, пожалуй, ревизию всех тех, кто возглавлял правительство нашего президента и завел в такую социально-политическую беду, в которой сейчас он остановился. Только это восстановит его уровень доверия и позволит на этом этапе, пока мы воюем, все же консолидировать силы, которые готовы это делать. Затем так или иначе выходить на перемирие, чтобы стабилизировать ситуацию и готовиться к следующему этапу войны.
Россияне, пока Путин, уйдет Путин, будет а-ля Путин, но это в их взглядах, традициях, ментальности. И поэтому они используют просто для подготовки на следующем этапе, где воевать будут не только с Украиной, а уже странами НАТО.
На Польшу групповая цель более 20 дронов была, даже боевые части убрали. Они показали, что не эффективно сработала ПВО и польская, и итальянские участвовали, и F-35, и заправщики. Законодательство было, что итальянские самолеты, заправщики, могут напрямую сбивать, если даст разрешение премьер.
Все эти нарушения против Эстонии. Я еще с советских времен помню, как мы рассчитывали, когда сбивать. Не обязательно, что американские самолеты должны были залетать в наши границы и территориальные воды. Если была определенная скорость, его можно было бить комплексом С-200, когда он еще не вошел в воздушное пространство, потому что его останки упадут там-то. И это устраивало. Смотрели скорость, просчитывали, что его нужно сейчас здесь сбивать.
У американцев, их специалистов, точно так же было рассчитано, что сбивать не тогда, когда они залетят. Они разворачивались заранее. Они это тоже знали, у них это тоже было нарисовано и разворачивались раньше.
– Что касается подготовки к следующему этапу войны. В этих 28 пунктах, если я не ошибаюсь, есть сроки проведения выборов в Украине. Моделируем с вами ситуацию. В Украине прошли выборы, избрали Верховную Раду, президента, местные органы. И в 5:00 утра просыпаемся под мощным ракетным обстрелом, а из Москвы говорят, что в Киеве действует нацистский режим, который нужно уничтожить. Российские войска преломляют нашу оборону и по великолепному асфальту прут на Т-72 со скоростью 60-70 км/ч. Я при чем это говорю? Демилитаризированная страна теряет право на выборы, по сути дела.
– Демилитаризована так, но нужно в этих условиях все же вести себя как демократическая страна. То есть, несмотря на возможные смены власти, военное управление должно оставаться при любых условиях. Это принципиальный вопрос.
То есть Силы обороны Украины должны быть нацелены на защиту своего народа, своей страны, как бы ни менялись наши органы власти, президент, Верховная Рада, правительство. Это принципиально, потому что если не так, то это очень большая опасность для существования нашего государства.
– Что наши европейские партнеры? Как они готовы к войне и поддерживать Украину, понимая, что происходит.
– С моей точки зрения не готовы. Фонд Конрада Аденауэра в декабре 21-го проводил форум безопасности в Харькове. Меня туда приглашали, я выступал и говорил, что по всем показателям они по максимуму подготовились к войне. Более того, это Харьков, я харьковчанам говорил: «Вот смотрит, здесь на границе эти войска будут действовать по Харькову и вокруг. Они говорят: «Зачем вы обостряете?» Потом, когда все это началось, так и сработало. Я очень хотел бы ошибаться, но, к сожалению, это сработало.
Следует сосредотачиваться всем специалистам, профессионалам, патриотам. Вопрос сейчас в том, что всем, и женщинам, и мужчинам, нужно отстаивать наше государство и наш народ, потому что перспектива такая, как в начале войны: демилитаризация, потом денациефикация, а потом попадаете в какой-нибудь из трех списков.
– Если многие украинцы скажут: "Ну что ж, если так все сложилось, будем такие, как Беларусь, зато на головы нам бомбы не будут падать". Что вы думаете?
– Я думаю, что надо работать с этими людьми и говорить, что рабов, – и это в наших революциях было, – в рай не пускают. Каждый должен определиться, каким образом, а дальше сработать должно государство. Это инструмент принуждения всех в интересах большинства. Здесь важно бороться за это большинство. Вот за большинство нужно бороться, убеждать, показывать и говорить, что мы не рабы.
– Есть государство. Мы с вами записываем эту программу в день памяти жертв Голодомора. Это миллионы украинцев, это был геноцид. Это пример того, что случается с нацией, когда у нее нет государства, как мне кажется.
– Надо подчеркнуть, что сейчас война – это другая форма этого геноцида, потому что они ее начали и лидер их античеловеческого государства сформулировал, что это денациефикация – это уничтожить нашу нацию как таковую. То есть, происходит очередной этап геноцида, о котором мы говорим.
– Как вы думаете, проявляя волю, настойчивость, привлекая наших европейских партнеров, возможно ли скорректировать позицию Соединенных Штатов Америки в этих 28 пунктах?
– Возможно. Давайте вспомним, с чем Трамп зашел в свою каденцию по отношению к Украине. Такая позиция, я бы сказал, ортодоксальная. Он ее не видел, не слышал интересов и так далее.
Затем он был вынужден возвращаться, потому что он посмотрел, что ему нужна Европа в борьбе с Китаем. Он говорит Европе: "Ну вы там сами занимайтесь, а мы через океан". А Европа видит, что сейчас безопасность Европы без Украины невозможна. Есть такой круг действия объективных законов войны. Он вынужден возвращаться к тому, чтобы все же помогать Украине. Но внутренне у него возникла ситуация, где он все же пошел на такие рискованные шаги.
Мы переживали и при Байдене тяжелые этапы, и при Трампе уже, и летом, когда они останавливали нам разведку и снабжение оружия. В работе с ним следует показать, что категорические ультиматумы Украина не примет, и в этом Украину поддерживает большинство стран Европы. Поэтому нужно находить компромисс. Трудный, я понимаю, но компромисс.
Выиграв время, нам нужно поднимать потенциал наших вооруженных сил. В первую очередь реализовывать внутренние ресурсы и благодарить за помощь настоящих наших союзников.
