На этой неделе, 11-12 июля, в Брюсселе пройдет саммит НАТО. Несмотря на позицию Будапешта, который хотел заблокировать участие Киева в событии, во время саммита состоится трехстороннее заседание Украина-Грузия-НАТО. Кроме того, ожидается, что перед этим президент Петр Порошенко и генсек альянса Йенс Столтенберг сделают совместное заявление. Об отношениях Украины с Североатлантическим альянсом, о перспективах сотрудничества и о конфликте с Венгрией "Апострофу" рассказал ассоциированный эксперт Международного центра перспективных исследований (МЦПИ) Николай Капитоненко.
О диалоге с НАТО
Надо понимать, что такое НАТО и для чего она существует – для того, чтобы укреплять безопасность стран-членов. Стремясь к безопасности, они минимизируют любые риски, с которыми им приходится иметь дело. Поэтому если мы хотим приблизиться, а тем более – вступить в альянс, то первое, что нужно сделать, – понять интересы и потребности наших партнеров: как работает НАТО, какую роль может играть Украина и является ли она сегодня возможностью для альянса? К сожалению, дела такие, что на сегодня мы в большей степени проблема, вызов или риск. И прежде всего по этой причине, а не из-за каких-то намерений Кремля, лобби Москвы или чего-то подобного, сегодня государства-члены НАТО будут выступать против присоединения Украины к альянсу.
Похожая ситуация была 10 лет назад, когда мы просили ПДЧ (план действий относительно членства в НАТО, - "Апостроф") как последний шаг перед членством. Тогда тоже думали, что дело только в нашей настойчивости и в том, чтобы доказать лидерам государств-членов НАТО, что украинцы единодушно выступают за членство в альянсе. Мы подписывали коллективное письмо, ехали в Бухарест и получили там отказ. Почему-то мы подумали, что получили отказ, так как недостаточно убедительно объяснили натовцам то, как украинцы хотят в НАТО. Потом появились идеи проведения референдума по этому поводу, принятия изменений к Конституции. Но они не решат проблему, поскольку она заключается не в том, что в НАТО не верят, что Украина хочет в НАТО. Как раз всем понятно, что Украина хочет решить свои проблемы безопасности за чей-то счет, и НАТО для этого – лучший кандидат. Проблема в том, что сегодня нет заинтересованности принимать Украину в альянс. Мы будем ближе к успеху, если мы понятным прагматичным языком объясним Берлину, Парижу, Вашингтону, Лондону, что они заинтересованы в членстве Украины в альянсе.
Наши заявления не меняются уже четыре года, однако вряд ли мы приблизились к НАТО с 2014 года. Наша риторика построена на идее о том, что мы сдерживаем агрессию России и таким образом защищаем всю Европу (иногда даже употребляется очень сомнительный термин "цивилизованный мир") от российской гибридной угрозы. Мы путаем несколько понятий и вещей, кроме того, гибридная угроза и война – не совсем то, что у нас понимают под этим термином. Да и безопасность европейцы воспринимают совсем не так, как мы. От российской угрозы мы защищаем в первую очередь себя, а для стран-членов НАТО эта угроза выглядит совсем по-другому, а не как прямая военная угроза в случае с Украиной.
Но у них есть другие приоритеты, которые могут быть общими с украинскими, например, кибербезопасность, о которой говорят как США, так и ряд западноевропейских стран, а Украина имеет опыт в этом плане; это сдерживание России мягкими средствами и создание системы надежных предохранителей против возможной экспансии. В последние годы НАТО прибегает к этому, особенно в странах Балтии и в Польше, и Украина может стать частью этого процесса. Это не означает, что Украина будет членом НАТО, зато она будет сотрудничать с альянсом на взаимовыгодной основе. Это то, чего нам не хватает.
Если продолжать использовать риторику четырехлетней давности о том, что мы сражаемся за европейские ценности, то тех, кто понимает и разделяет эти взгляды на Западе, будет становиться все меньше. Ведь европейские ценности – это правовое государство, демократия, экономическое развитие, защита прав нацменьшинств, то есть базовые фундаментальные вещи, в которых Украина отстает и не демонстрирует прогресса в последние годы. Поэтому не думаю, что эксплуатировать эту риторику в дальнейшем будет выгодным или эффективным шагом в нашем диалоге с западными партнерами. Это может производить впечатление на украинскую аудиторию, особенно перед выборами, но это не усилит украинские позиции на международной арене.
Читайте также: Есть способ для Украины стать ближе к НАТО – глава офиса альянса в Киеве
О конфликте с Венгрией
Прошлой осенью, когда был принят закон об образовании, казалось, что в Венгрии просто сложилась такая конъюнктура, а после выборов Будапешт снимет лозунги о конфликте с Украиной, защите венгерского языка и нацменьшинствах в Украине. Но эти процессы гораздо глубже, поскольку связаны с построением национальной идентичности и новой волной национализма в Восточной Европе. Это означает, что дело не в имени политика на той или иной должности, а в том, что в течение определенного времени эксплуатировать национальные лозунги будет выгодно. Это касается и Украины, ведь мы увидели, что построение национальной идентичности становится процессом, на котором спекулируют многие политики. Но это также создает цепную реакцию в соседних странах. Если вы претендуете на свою трактовку истории, то это задевает трактовку этой же истории вашими соседями.
Конфликт с Венгрией – это проявление долгосрочной тенденции, которая приведет (а возможно, и уже привела) к необходимости выбирать, что важнее: вопросы построения национальной идентичности или укрепления безопасности, международных позиций, сближение с НАТО, ЕС и так далее.
В течение четырех лет мы почему-то считали, что всего этого можно достичь одновременно. Однако конфликт с Венгрией продемонстрировал, что это не так. Нам нужно выбрать, какую цену мы готовы заплатить за наше видение того, какой должна быть украинская национальная идентичность, в том числе – язык как элемент идентичности. Готовы ли мы заплатить за это замедлением развития диалога с НАТО или блокированием этого диалога, как угрожает Венгрия? С самого начала было понятно, что механизм принятия решений в НАТО в большинстве случаев предполагает единодушие. Одно государство, вне зависимости от размеров и влиятельности, может заблокировать решения любых вопросов, как это было, например, с Грецией, которая десятки лет блокировала интеграцию Македонии из-за спора с названием. Мы не приняли во внимание этот опыт и сегодня получаем результаты недальновидной политики.
Я не хочу сказать, что виновата Украина. Просто ситуация сложилась так, что политики в любой ситуации ищут пользу, и венгры не являются исключением. Поэтому нам нужно будет найти возможность для компромиссов и идти на какие-то уступки в этом конкретном случае просто для того, чтобы Венгрия сняла блокировку на дальнейшее сотрудничество с Украиной в любом формате.
Существует версия о том, что конфликт с Украиной стал для Венгрии инструментом в борьбе за внимание Дональда Трампа. Но я предпочитаю объяснения, которые отталкиваются не от личностей и человеческих прихотей, а от более долгосрочных факторов. Возможно, Орбан действительно хочет встретиться с Трампом, но блокировать сотрудничество Украины с НАТО – это слишком большая цена и слишком рискованный шаг для того, чтобы использовать его как инструмент. Такая блокировка, как по мне, лучше объясняется именно националистической риторикой, на которую в последнее время увеличивается спрос. Даже если бы не было Трампа, или он таки встретился бы с Орбаном, думаю, позиция Венгрии по украинскому вопросу была бы такой же, как сегодня.
Не думаю, что Венгрия заинтересована в конфликте с Украиной и просто нашла язык как удачный повод для этого. Наоборот, мне кажется, Будапешт, как и Варшава, хотели бы партнерских и дружественных отношений с Украиной и предпочли бы иметь ее в качестве союзника, при этом не очень втягиваясь в проблемы, которые мы имеем.
Спекуляции на культуре, языке и так далее имеют тенденцию к распространению, и венгры при всем желании дружить с Украиной не могли не воспользоваться тем шансом, который мы сами им предоставили. Мы создали спрос на антиукраинскую риторику в самой Венгрии. Если бы это был не языковой, а исторический вопрос, последствия были бы такие же, потому что все эти вещи так или иначе касаются национальной идентичности и ее обеспечения различными государствами. Вот если бы разногласия касались, скажем, трансграничного сотрудничества, тогда можно было бы говорить, что это был лишь повод для обострения отношений с Украиной.
Об официальных документах во время саммита Украина-НАТО
Для нашей дипломатии наличие официального документа является очень важным, поскольку, возможно, это единственный критерий успешности или провала того или иного события. Я не знаю, почему так сложилось, и не могу сказать, что это касается только нас.
В нашем случае формальные документы в вопросе сотрудничества с НАТО не имеют такого веса, который им часто придают в Украине. Дело не в бумажках и не в заявлениях. Предположим, что мы получили очередное заявление о том, что Украина имеет право хотеть присоединиться к альянсу. Но ведь это очевидная вещь, которая решается не государствами-членами НАТО, в отличие от членства, а как раз украинскими гражданами. Мы также очень нуждаемся в обещаниях вроде того, что когда-то Украина может присоединиться, потому что есть 10-я статья Вашингтонского договора, где сказано, что любая европейская страна может быть приглашена странами-членами альянса, если она разделяет демократические ценности и будет делать вклад в общую безопасность.
Читайте также: Есть суперход, который поможет Украине получить защиту НАТО от России – военный эксперт
Базовые вещи уже записаны в основополагающих документах НАТО и подписанных между Украиной и альянсом бумагах. Поэтому формально мы не нуждаемся в каких-то новых бумажках, нам больше пригодились бы по крайней мере устные договоренности о том, каким будет сотрудничество Украины с НАТО в будущем, на каких условиях оно будет происходить и что в итоге получат стороны. Но в условиях, когда оснований надеяться на реальное сближение немного, остается обращать внимание на формальные признаки.