Посол Украины в Германии: немцы интересуются, смирились ли мы с аннексией Крыма

Выдуманная Россией история с "крымскими диверсантами" определенным образом сыграла на руку Украине, ведь вернула тему оккупированного Крыма на первые полосы западных изданий и в очередной раз привлекла внимание международной общественности к проблеме милитаризации полуострова Кремлем. Об этом в интервью "Апострофу" рассказал посол Украины в Германии АНДРЕЙ МЕЛЬНИК. По словам дипломата, сегодня в контексте поддержки Украины Германии приходится занимать двойственную позицию: с одной стороны она является другом и партнером нашей страны, с другой – участником Нормандского формата, что предполагает определенный нейтралитет, в частности в вопросе оказания нам военной помощи. Посол надеется, что независимо от внутриполитической конъюнктуры Германия и в дальнейшем останется союзником Украины, что, возможно, вскоре должны показать ее шаги относительно решения вопроса введения полицейской миссии ОБСЕ на Донбасс.

- Сейчас активно обсуждается вопрос возможности введения на Донбасс полицейской миссии ОБСЕ. Каковы перспективы этого, и какова может быть роль Германии в этом процессе?

- Действительно, Германия кроме всех других важных ролей, которые она играет – прежде всего в Нормандском формате, что имеет для Украины первостепенное значение, – сейчас председательствует в ОБСЕ. И поэтому, конечно, в значительной степени именно от нее зависело и будет зависеть то, насколько решения, которые эта организация должна принять, имеют шанс на успех. Вопрос полицейской миссии — и об этом надо откровенно сказать — с самого начала очень скептически воспринимался нашими немецкими партнерами. Особенно если иметь в виду вооруженную миссию. А мы требовали и продолжаем настаивать на том, что на Донбассе должна быть именно вооруженная полицейская миссия ОБСЕ.

Несмотря на скепсис государства, которое председательствует в ОБСЕ с начала этого года, удалось запустить соответствующие формальные процедуры. Но решения в ОБСЕ, как вы знаете, принимаются консенсусом. Поэтому достаточно одного государства, например России, чтобы даже наиболее мягкое и компромиссное решение заблокировать и похоронить. Сейчас этот процесс консультаций приближается к своему завершению. В конце года будет проходить полноценная встреча министров иностранных дел в Гамбурге, где, как мы рассчитываем, можно будет выйти на какое-то решение. То есть сейчас оценивать успешность этого процесса еще слишком рано.

Пока, честно говоря, особого оптимизма нет. Тем не менее нужно стараться достичь по миссии решения, которое было бы приемлемым для подавляющего большинства среди всех 57 государств-членов ОБСЕ. Если россияне его в результате заблокируют, то тогда всему цивилизованному миру станет в очередной раз понятно, кто хочет прогресса, а кто занимается имитацией процесса и, злоупотребляя правилом консенсуса, деструктивно блокирует работу организации. Поэтому мы очень рассчитываем на последовательность немецких партнеров в этом процессе.

- Как достичь того, чтобы Россия за это проголосовала? И нужно ли, собственно, это Украине? Многие говорят о том, что европейские страны просто будут не готовы сформировать эту миссию при нынешней ситуации на Донбассе. Как и о том, что никакого влияния на ход событий миссия не окажет.

- Давайте поговорим откровенно! Действительно, здесь много факторов, которые играют свою роль. Наша оценка или ощущение того, почему наша идея полицейской миссии изначально скептически воспринималась официальным Берлином, очень проста: Германия была и является одним из крупнейших контрибуторов в работу всех международных организаций, включая ОБСЕ. Имеется ввиду как финансовое обеспечение, так и персонал, который отправляется в составе миссий. И поэтому очевидно, что львиную долю полицейского состава должна направлять именно Германия. То же самое касается и других государств, которые просто не хотят ничего общего с этим иметь и настолько глубоко включаться в решение такого крайне сложного конфликта.

В то же время западные партнеры все жестче требуют от нас проведения местных выборов на Донбассе. В первую очередь наши союзники по Нормандскому формату — немцы и французы. Это действительно так, это — никакой не секрет. Наш ответ на эти призывы очень прост. Вы хотите выборов? Хорошо, мы готовы эти выборы допустить, мы готовы помочь их провести по нашему законодательству. Но при условии адекватной ситуации с безопасностью. Как можно представить местные выборы на территории, которая нами не контролируется? Ведь там, по нашим оценкам, должно быть около 2 тысяч избирательных участков. А если там еще и не будет украинских полицейских, наших сил безопасности… То есть как мы можем рассчитывать на то, что люди не побоятся пойти проголосовать, если вокруг будут бродить неизвестно какие боевики и рядом на перекрестке стоять танки? Выборы можно провести только при условии, если у каждого участка будет как минимум один международный полицейский в форме, условно говоря, с голубой каской, желательно, и хотя бы с легким огнестрельным оружием, чтобы было создано хотя бы минимальное ощущение безопасности. Чтобы избиратель не боялся, что его схватят прямо в кабинке для голосования, когда подсмотрят, что он отдал свой голос "не за нужного парня".

Исходя из этих соображений, обоснованность которых трудно отрицать, нельзя от нас требовать проводить выборы в условиях "дикого Запада" и полного беспредела, которые существуют на востоке Украины сегодня. Когда не только продолжаются обстрелы гражданских объектов, но и ведется систематическая политика запугивания, похищений, пыток. Эти факты, кстати, уже стали доступными широкой немецкой общественности после ряда инициированных посольством серьезных журналистских расследований на протяжении последних месяцев. Проводить выборы в этой системе тотального страха и преследований (я уже молчу о постоянных обстрелах) — это, конечно, из серии фантастики.

- Не может ли случиться так, что от Украины потребуют проведения выборов при любых условиях? Какой вы можете сделать вывод из разговоров на эту тему со своими немецкими коллегами? Понятно, что публично они наверняка говорят об обеспечении безопасности...

- В политической плоскости у нас ведется интенсивный диалог в двух направлениях. В первом случае речь идет о принятии неотложных мер для улучшения ситуации в сфере безопасности. И этот проект документа на стадии финализации. Вскоре будем требовать, чтобы документ, согласованный с нашими партнерами по "Нормандии", был принят россиянами. Это, скажем так, самый минимум мер безопасности, которые являются необходимыми. И второй блок, работа над которым ведется параллельно, — это вопрос модальности выборов. Там присутствуют базовые вещи, в отношении которых не удалось достичь консенсуса до сих пор, — о праве на голосование внутренних переселенцев, о доступе украинских партий и СМИ. Это не проект закона в чистом виде, речь именно о модальности — базовых принципах, которые нужно согласовать. Если все это не будет достигнуто, можно от Украины что угодно требовать, хоть звезду с неба, но чисто технически выборы провести будет просто невозможно.

- В августе глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер выступил в Уральском федеральном университете с крайне странными тезисами. Например, он выразил непонимание, когда же стоит начинать беспокоиться действиями России, и говорил об опасности "враждебного отношения Запада к России". Как в целом в Германии оценивают последние заявления господина Штайнмайера? Известно о жесткой реакции немецкой прессы, в частности газеты Bild…

- Реагируют, конечно, очень неоднозначно. Разумеется, с точки зрения Украины, с точки зрения восприятия нами собственных интересов, это выглядит для многих соотечественников едва ли как не отход дипломатии Германии от предыдущих позиций. Некоторые горячие головы еще дальше идут в своей риторике, кричат "аврал", "все пропало", "зрада". Наша оценка здесь очень рациональная: кардинально важным было и остается то, что, несмотря на все различия или нюансы в позиции двух партий правящей коалиции — то есть ХДС/ХСС (объединение Христианско-демократического союза и Христианско-социального союза, — "Апостроф") и СДП (Социал-демократическая партия Германии, — "Апостроф"), — единый весьма жесткий курс в отношении к России был сохранен на протяжении последних двух с половиной лет. Этот консенсус, который ныне существует, несмотря на все различия, даже для немецких обозревателей стал неожиданностью.

Канцлер и министр иностранных дел действовали и действуют в унисон. То, что мы наблюдаем сегодня, я бы назвал оттенками одного и того же стратегического курса. То, что мы сейчас видим в позиции Штайнмайера как одного из лидеров партии СДП и самого популярного немецкого политика, толкуем как начало избирательной кампании. Ориентировочно через год будут выборы — даты еще нет, но это будет, очевидно, в сентябре следующего года. Также ясно, что каждая партия, тем более входящая в коалицию, будет заявлять о собственном взгляде на те или иные вопросы. Нельзя исключать желание партии СДП прекратить играть роль "младшего партнера" и перехватить лидерство, объединив вокруг себя "Левую партию" (Die Linke, — "Апостроф") и партию "зеленых" ("Союз 90/Зеленые", — "Апостроф"). Такого формального решения партийное руководство, по нашей информации, пока не принимало и тем более не обнародовало. Это лишь наши предварительные оценки. Они базируются, в том числе, на прогнозах на земельных выборах. Одни из них прошли в это воскресенье в Мекленбурге-Передней Померании, где победившие социал-демократы могут как продолжить коалицию с ХДС, так и создать коалицию с "левыми". Кроме того, уже 18 сентября выборы состоятся и в Берлине. Здесь мы видим откровенную попытку правящей СДП объединить вокруг себя партии левых и "зеленых". Арифметически такая вероятность очень большая. И это будет довольно красноречивым фактом для избирателей и политических элит на федеральном уровне.

- Украине следует опасаться результатов выборов в Германии?

- Для нас подобные сценарии будут связаны со многими вызовами, которые мы постараемся минимизировать. Любые апокалиптические оценки типа "все пропало" на сегодняшний день являются некоторым преувеличением. Но, опять же, риск для Украины есть, и он очень серьезный. Нельзя не учитывать, что Партия левых, к сожалению для нас, имеет симпатии к России как к понятию. Нельзя утверждать, что партия исповедует исключительно пророссийские настроения, но есть то, что есть: нам надо готовиться к разным сценариям. Пока же, за год до выборов, в нынешней коалиции мы имеем основных стейкхолдеров (заинтересованных, причастных сторон, — "Апостроф"), которые являются лидерами двух ключевых партий. Именно они несут, если хотите, личную ответственность за мирный процесс. Поэтому я бы не стал прогнозировать какие-то очень резкие шаги со стороны лидеров Германии в этом контексте.

- Какой вы видите позицию канцлера в случае формирования такой коалиции в следующем году? Опять-таки: это будет Меркель или кто-то другой?

- Во-первых, речь идет о сугубо арифметических вещах: чтобы была коалиция, должно быть сперва большинство. Продолжение (существование) нынешней так называемой "большой коалиции" теоретически возможно и даже, я бы сказал, более чем вероятно. Однако приходится учитывать то обстоятельство, что рейтинг как ХДС-ХСС, так и СДП серьезно пошатнулся. Что же касается социал-демократов, то этим летом он буквально обвалился до исторического минимума - на 19% (сегодня - около 23%), и это очень мало. Именно такая тенденция, по нашим оценкам, толкает социал-демократов каким-то образом выйти из данной спирали падения. Поскольку растут симпатии к крайне левым и даже больше — к крайне правым силам в Германии (а на выборах в Мекленбурге-Передней Померании 4 сентября этого года "Альтернатива для Германии" впервые обогнала ХДС). Таким образом, лидеры СДП, очевидно, чувствуют, что, видимо, не могут просто ждать выборов в Бундестаг и опять довольствоваться ролью юниор-партнера. А ведь партия считает себя с момента окончания Второй мировой войны и создания ФРГ народной партией, равно как и ХДС. Если будет создано большинство именно в формате социал-демократов, левых и "зеленых", то, скорее всего, ХДС (Христианско-демократический союз; председателем является Ангела Меркель, — "Апостроф") окажется в оппозиции. Хотя опять же арифметически будет оставаться опция большой коалиции. Ведь очевидно, что первое место при всех возможных раскладах СДП вряд ли получит. Одним словом, можно долго спекулировать, но я бы не хотел этого делать. Мы трезво и без эмоций анализируем ситуацию, делаем свои выводы и пытаемся минимизировать те потери, которые для нас потенциально возможны в случае, если, не дай Бог, через год произойдут кардинальные изменения.

- Что это будет означать для Украины? Не окажется ли под угрозой позиция Германии по санкциям против РФ и "Минску"?

- Вопрос санкций очень динамичный. Здесь следует говорить не о том, что будет через год, а что будет спустя 2 месяца. Рисков, как я говорил, будет очень много. Меркель как федеральный канцлер была и остается для нас главным якорем, на котором держится украинский корабль в этом бурном европейском море, где столько всего происходит. Удерживать ситуацию (хотя и все труднее) удается благодаря личным контактам на уровне высшего руководства стран. Важность таких контактов в Украине, к сожалению, не все понимают и не до конца осознают. Держим удар также благодаря челночной и телефонной дипломатии, о которой очень мало кто знает. Только за прошлый год состоялось более 35 телефонных разговоров лидеров обеих стран, ряд из них – с участием президента Франции, а также в полном Нормандском формате, включая Путина. В этом году было свыше 10 таких переговоров.

Конечно, канцлер для нас является ключевой персоной. Если же изменится политическая конъюнктура в Германии, нам придется корректировать свои действия. Уже сейчас мы выстраиваем контакты со всеми потенциальными партнерами, начиная от партии ХСС, которая также пытается вести собственную игру. Это вечная тема: кто будет кандидатом в канцлеры на следующих выборах - представитель ХСС или ХДС. Они являются сестринскими партиями. Но лидер ХСС, баварский премьер-министр Хорст Зеехофер уже заявил о своих амбициях быть выдвинутым от консервативного блока. Поэтому не все так просто. Господин Зеехофер, я надеюсь, будет уже в ноябре в Киеве. Это — результат договоренности, которая была достигнута в начале февраля этого года. Помните, как лидер Баварии посещал Россию? И это вызвало бурные эмоции не только в Украине, поверьте мне, а прежде всего в самой Германии. Это была не просто топ-новость — его немецкие СМИ едва не распяли. Вместо того, чтобы обижаться, как предлагали некоторые горячие головы, президент Украины, находясь в Мюнхене на конференции по безопасности, сам выразил инициативу встретиться с Зеехофером. На ней глава нашего государства из первых уст объяснил, почему мы не можем разделять взгляд Зеехофера на возможное ослабление санкций против РФ. Президент показал, что картинка не черно-белая, как Зеехоферу хотят это представить сами россияне и те советники, которые сейчас в Баварии отвечают за российский файл, в частности предшественник Зеехофера – Эдмунд Штойбер. Также мы демонстрируем, что интересы баварского бизнеса в Украине не намного меньше уже сегодня, чем в России. А именно такой аргумент чаще всего употребляется, чтобы нормализовать отношения с Российской Федерацией.

- Вы упомянули о выстраивании доверительных отношений. Можно ли говорить, что Меркель является по сути единственным большим европейским политиком, которому Путин доверяет?

- Не хочется гадать на кофейной гуще о том, кто кому еще может доверять. Но фактом есть то, что Меркель была, есть и, наверное, будет оставаться едва ли не единственным европейским — если не мировым — политиком высокого масштаба, который имеет прямой канал общения с Путиным, который может говорить по существу и реально влиять на позицию лидера России. Мы все хотим санкций против РФ для чего? Чтобы скорректировать позицию Кремля! Так же и этот канал нужен для того, чтобы убедить Путина сменить его курс, который мы считаем преступным.

Мне трудно назвать другого современного лидера, который имел бы такой канал коммуникаций, такой уровень взаимного восприятия, который бы позволял достигать результатов. Я не знаю, насколько мы можем употреблять понятие "доверие", ведь вопрос доверия — это самое главное и ценное, что было разрушено. И не только в отношениях между Киевом и Москвой.

- Как в Германии оценивают вероятность возможного масштабного наступления России на Украину?

- Такую возможность в Берлине не исключают, хотя и считают этот сценарий маловероятным. Если же, не дай Бог, такое вторжение произойдет, уверен, что Украина может рассчитывать на серьезное усиление санкций против Кремля. Кроме того, может перейти в практическую плоскость и вопрос о предоставлении нам оборонительного оружия. Других более действенных мер, включая реальную военную помощь, к сожалению, ожидать не приходится.

- Какие опасения высказывают на личном уровне немецкие коллеги относительно обострения на Донбассе, ситуации в Крыму?

- Скажу откровенно, что я даже рад, что последние события вокруг Крыма дали нам очередной мощный информационный повод, который мы максимально использовали и продолжаем использовать. Почему? Потому что еще до недавнего времени чуть ли не каждый второй немецкий журналист задавал мне вопрос: "Так вы уже смирились с аннексией Крыма?" Мол, ничего не будет, "вопрос решен, галочка поставлена"… На что я, конечно, отвечал, что вопрос Крыма никоим образом не снят с повестки дня, Украина никогда и ни за какую цену не откажется от Крыма, объяснял, что, к сожалению, данный вопрос не является сейчас настолько актуальным, чтобы им хотели серьезно заниматься в первоочередном порядке. Сейчас же мы все увидели, и в том числе наши немецкие друзья, что Крым имеет гораздо больший потенциал к эскалации, чем думали на Западе. Взрывоопасность вокруг полуострова является, возможно, даже большей, чем ситуация на востоке Украины. Мы знаем, что там россияне разместили самые современные системы вооружения, а также существенно нарастили количество войск. Если будут запущены какие-то провокации, это действительно уже будет очень серьезно.

Но пока, как нас успокаивают наши немецкие партнеры, их разведка не подтверждает приготовлений России к какому-то масштабному наступлению. Дай Бог, чтобы так и было. Но мы в связи с эскалацией вокруг Крыма договорились усилить контакты между нашими спецслужбами для еще более тесного обмена информацией на всех уровнях.

Другая важная плоскость - вопрос непризнания Крыма (российским). Это ключевой элемент и нашей политики, и наших партнеров. Однако одного непризнания недостаточно. Мы должны трансформировать эту ключевую международно-правовую концепцию в политический процесс. Процесс должен включать в себя вопросы прав человека на полуострове. Ведь всех людей, оставшихся в Крыму, мы рассматриваем как своих сограждан. Мы рассчитываем на более активную позицию Берлина в данном контексте.

- Вы призвали Германию поддержать Украину оружием. Был ли этот вопрос вынесен в Германии на публичное обсуждение?

- Конечно. Вы же понимаете, что вопрос поставок оружия для Германии очень сложный. Немцы фактически играют своего рода двойственную роль с самого начала. С одной стороны, они — наши ключевые союзники, которые понимают, что произошло в Крыму и на востоке, и полностью поддерживают Украину. А с другой – Берлин играет важную посредническую роль в Нормандском формате. В связи с последним немцы, очевидно, считают, что это накладывает на них определенную обязанность сохранять нейтралитет в отдельных вопросах, включая военно-техническую помощь. Данный фактор является определенным оправданием сдержанной позиции по оружию.

Но этот вопрос остается на повестке дня, он никуда с нее и не исчезал. Пока, к сожалению, нам не удалось убедить федеральное правительство скорректировать этот курс. Что же мы просим? В первую очередь те оборонительные вооружения, которые есть у немецкой армии, например радарные системы пеленгования артиллерийских систем Cobra и BüR. Ожидается, что некоторые системы будут модернизироваться, то есть появится возможность их передать третьим сторонам, включая Украину. Пока ответа нет. Но мы также говорим о бронированных машинах для эвакуации раненных с поля боя. Я спрашиваю: разве вы будете провоцировать россиян, если дадите нам 10-15 таких автомобилей? Чтобы снизить смертность от показателя в 40%, как было в первые месяцы войны, до НАТОвских 3%? Хотя на этот вопрос немцам сейчас трудно найти контраргументы, однако позитивного решения еще нет. Несмотря на скептицизм, мы будем продолжать активно педалировать данную тему. Политиков, которые готовы нас поддержать в этом вопросе, очень немного, но они есть, причем в самых разных лагерях, даже в оппозиции.

- А какова сейчас поддержка Украины со стороны Германии?

- Важный штрих: многие в Украине почему-то считают, что Германия вообще ничего не предпринимает в плане военной помощи. Это, мягко говоря, не совсем так. Приведу несколько примеров того, что Германия уже сегодня делает. Во-первых, о раненых мы все знаем: Германия взяла на лечение больше наших раненных в АТО военных, чем любая другая страна. Вместе с последними 6 героями, прибывшими в Берлин самолетом-госпиталем Люфтваффе накануне 25-й годовщины Независимости, это уже 88 солдат.

Во-вторых, мы инициировали сотрудничество в сфере тренингов в формате "Train de Trainer". Первый мы провели в декабре прошлого года в Баварии для 25 военных врачей, которые получили сертификаты НАТО и теперь смогут обучать своих коллег на родине по оказанию первой помощи на поле боя. Второй тренинг состоялся летом в Каменце-Подольском для саперов. Это также чрезвычайно важно, поскольку заминированные территории на востоке — это страшная тема, которая у нас на повестке дня будет еще, пожалуй, не один год. В ближайшее время проведем тренинг по стратегическим коммуникациям. Это будет тоже в Германии, на базе их спеццентра.

Третий блок составляет материальная помощь: мы получили от Бундесвера медикаменты на 200 тыс. евро, оборудования для оснащения военного госпиталя в Запорожье на 110 тыс. евро, 50 миноискателей на 100 тыс. евро, ожидаем оборудование для борьбы с ядерным, бактериологическим и химическим оружием.

Четвертое - помощь Берлина в проведении оборонной реформы. Это, возможно, по важности превосходит все другие. Речь идет о направлении немецких советников. В частности, будет немецкий советник в Академии сухопутных войск во Львове. На этот счет будет заключено целое межведомственное соглашение. Я уже молчу о том, что ежегодно свыше 20 наших военнослужащих проходят круглый год обучение в Бундесвере.

Еще хотел бы сделать ремарку относительно лечения. Когда где-то слышите о пулевом ранении в руку или в ногу, это звучит так, как будто нет ничего серьезного. Но если бы вы видели, какие раны может нанести одна пуля (пулевые ранения я видел, посещая наших героев в госпитале Бундесвера)... Это невозможно описать. Люди, которых несут на носилках, а затем через 3-4 месяца они возвращаются пусть даже на костылях, а может, и своим ходом на Родину — это имеет для них значение фундаментальное. А всех остальных вдохновляет — мы здесь не одни. Немецкий народ солидарен с Украиной. Этот вклад нельзя недооценивать.

- Недавно в Германии прошла волна терактов. В каждом отдельном случае жертв было немного, но в целом это выглядело пугающе. Как отреагировали политикум, общество? Усиливается ли в последнее время критика власти или, возможно, наоборот, утихает, и какова сегодня ситуация с мигрантами?

- Конечно, эти несколько терактов не были такими масштабными и страшными, как это имело место во Франции или других странах. Но это возмутило немецкую общественность, вызвало ряд страхов, которые есть всегда, но сейчас стали особенно ощутимыми. Конечно, эти события оказали, к сожалению, негативное влияние на рейтинг канцлера Ангелу Меркель, поскольку многие были склонны связывать теракты с ее слишком либеральной, по мнению многих, политикой в отношении беженцев. Но в то же время реакция немецкого политикума на данные теракты была довольно решительной, а не авральной. Это стало болезненным поводом для того, чтобы посмотреть, что нужно улучшить в сфере безопасности. В частности, есть консенсус в обществе, что необходимо существенно расширить полицейский контингент, как на уровне земельных подразделений, так и на федеральном уровне. А федеральная полиция у них — это фактически наша пограничная служба.

Крайне правые силы, прежде всего "Альтернатива для Германии", на этом спекулируют и пытаются преподнести как провал политики в отношении беженцев. Однако большинство немцев реагируют трезво. Федеральное правительство пытается минимизировать риски, улучшить менеджмент в отношении беженцев, усилить их интеграцию в обществе, достичь быстрой высылки из страны тех, кто подлежит репатриации или депортации, то есть не получивших статус беженца. Другими словами, Германия реагирует на такие вызовы более чем решительно по немецким масштабам.

- Сейчас Франция и Германия якобы обсуждают варианты усиления общеевропейского взаимодействия в вопросах безопасности. Вы верите, что будут реальные сдвиги на уровне ЕС, которые приведут к более эффективному противодействию террористической деятельности?

- Германия и Франция, хотим мы и страны-члены ЕС этого или нет, были и будут оставаться определенным мотором всего проекта ЕС. Конечно, учитывая теракты, я думаю, что всем стоит ожидать более жестких шагов в сфере усиления безопасности, охраны внешней границы ЕС, чтобы Шенген был не только на бумаге. Отмена Шенгена для немецкой экономики и ЕС будет катастрофой и принесет многомиллиардные убытки. Этого руководство страны допустить не может. Поэтому нам, украинцам, надо готовиться к тому, что станет гораздо труднее пересекать границы стран ЕС. Мы надеемся, что в ближайшие месяцы завершится в рамках европейских структур процесс, который предусматривает механизм приостановления безвизового режима. Если не будет поддержки Германии и Франции, Украине будет очень трудно надеяться на положительный результат в вопросе безвизового режима. Мы сейчас видим, что некоторые снова хотят его отложить до тех пор, пока будет не просто создана, но и внедрена новая система контроля "Entry-Exit". И существует большой риск того, что украинцы могут вновь стать заложниками ситуации. В Европе сейчас стало лейтмотивом поставить на засов внешнюю границу и контролировать всех, кто въезжает и выезжает. Данная тенденция является риском, который мы не можем недооценивать.