Детская тема в последнее время все чаще становится объектом беспокойства и внимания украинского общества. Происходит так во многом "благодаря" резонансным ситуациям с детьми, которые заставляют задуматься: а правильную ли социальную политику ведет государство. Не так давно всю Украину потрясло ЧП в столице, где молодая мать оставила в запертой квартире на 9 дней своих малолетних детей, в результате чего мальчик умер от голода, а девочка была госпитализирована в тяжелом состоянии. Или бездеятельность сотрудников интерната в Житомирской области, которые оставили в горячке умирать одного из своих воспитанников. Что это — частные случаи преступной халатности родителей и воспитателей или системные просчеты социальных служб?
Насколько остро интернатная система нуждается в реформировании и оптимален ли тот путь преобразований, который предлагают в офисе уполномоченного президента по правам детей. На эти и другие вопросы "Апостроф" попросил ответить эксперта по правам детей, которая уже более 20 лет решает детские проблемы на разных государственных должностях, ЛЮДМИЛУ ВОЛЫНЕЦ.
- Людмила Семеновна, как вы оцениваете предложенную детским омбудсменом Николаем Кулебой реформу интернатной системы, в которой детей предполагается возвращать в семьи за счет приближения социальных услуг в местных общинах? В офисе Кулебы говорят, что только 8% всех детей в интернатах - биологические сироты, у остальных есть родители, поэтому вполне реально их вернуть на воспитание родным.
- Пока я вижу тут только слоган, который иногда преподносят как новый, что не соответствует действительности, потому что впервые о необходимости реформирования интернатной системы было заявлено еще в 2005 году при президенте Ющенко. Первое задание, которое поставило тогда перед собой правительство после "Оранжевой революции", было преодоление беспризорности. Чтобы забрать детей с улицы, нужно было, во-первых, развивать формы устройства детей, а, во-вторых, нужно было понять, откуда выходили эти беспризорные дети, ведь 45% беспризорников - это были дети, которые убежали из интернатов. Не принимать это во внимание было невозможно, поэтому и стал вопрос: мы должны куда-то устраивать детей, но те места, откуда они убегают, очевидно, нуждаются в реформах. Не может работать система, если дети ее не воспринимают. Тогда об этой реформе было впервые заявлено, а сейчас эта идея реанимируется как новая, но это не плохо для детей, если им от этого будет хорошо.
Сейчас провели мониторинг интернатных заведений, но теперь нужно провести мониторинг социальных услуг, которые есть на местах. Нам есть куда выводить детей? Если мы их выведем из интернатных заведений, то куда мы их устроим? Что ребенка ожидает в той общине, куда мы собираемся его выводить? Например, ребенок живет в интернате, потому что он плохо слышит или видит, если мы его выведем в ту общину, где живет его родная семья, там есть услуги для детей с нарушениями слуха и зрения? А если нет, то сможет ли семья обеспечить доступность этих услуг? Во-вторых, если мы ребенка из бедной семьи выводим из интерната (а у нас одна из причин востребованности детьми интернатов - это бедность), что мы можем изменить в семье, для того чтобы она была способна решить свои проблемы? Давайте промониторим то, что мы имеем в общинах, чтобы понять, куда нам выводить детей. Пока процессы ни финансовой, ни функциональной децентрализации детей не касаются, и это, на мой взгляд, остановит процессы выведения детей из интернатов.
Я вижу серьезную пиар-акцию, но не вижу серьезных шагов, чтобы делать эту реформу. На сегодня очень много усилий сконцентрировано на убеждении общества в том, что интернаты - это плохо для детей. Мы сегодня не имеем ни алгоритмов, ни способов, ни методов решить вопрос — что мы будем делать с каждым ребенком? Мы просто говорим о том, что мы не хотим иметь интернаты. Поэтому я имею определенные опасения относительно реальности достижения поставленной цели.
- Но разве интернатную систему ругают зря, если там происходят такие случаи, как рассказывал Николай Кулеба, когда ребенку не вызывали скорую, оставив по сути умирать в закрытой комнате?
- Когда мы говорим о таких ситуациях, то по отношению к каждому конкретному ребенку всегда будет два уровня ответственности: непосредственно тот человек, который не предоставил услугу ребенку, в данном случае не вызвал скорую, - это будет непосредственный виновник. С другой стороны, обязательно будет где-то другой виновник, который должен был бы заставить этого сотрудника исполнять свои служебные обязанности. Это второй уровень ответственности, который сегодня отдален от интернатов. В данном конкретном случае - это управление соцзащиты на областном уровне. Относительно любого ребенка, который страдает в интернате, всегда будет и персональная ошибка или бездеятельность, и системная ошибка, которая это позволяет.
- А в случае с мамой, которая на 9 дней "забыла" в квартире своих детей, здесь тоже ошибка системы?
- На самом деле таких ситуаций в государстве за 11 месяцев произошло 44. То есть 44 ребенка за 11 месяцев 2016 года убито родителями или родственниками, их сожителями. Еще в отношении 59 детей было посягательство на жизнь. Фактически в этой ситуации в Киеве случились одно убийство и одно посягательство на жизнь. Если таких ситуаций более 100 в государстве за год, то очевидно, что есть системные ошибки. Я предложила в каждом подъезде повесить номера телефонов службы по делам детей и участкового. Есть же таблички в лифтах с номерами лифтеров. Мы часто ставим в пример немцев, какие они молодцы, так у них такие телефоны висят на каждом углу. А много ли людей знает сегодня телефон своего участкового или службы по делам детей? Это два оперативных телефона, которые должны быть под рукой, если ты встречаешь ребенка, который, допустим, плачет. Это тоже телефоны экстренной помощи, но их никто не тиражирует.
Такие случаи были всегда, но другой вопрос, в каких масштабах. Этот случай отличается от других тем, что он вызвал возмущение общества, и будет очень плохо, если мы этим не воспользуемся и не сделаем соответствующие выводы в законодательном поле. Вторая сторона этой проблемы в том, что система социальных служб в государстве уничтожена, даже если не физически уничтожена, то по факту она перестала работать. Нет кадров. Структуры на местах просто парализованы. У нас 47% детей живет в сельской местности, а наши службы по делам детей не имеют автомобилей. Последний раз правительство выделяло на это деньги в 2005-2006 годах. Даже документы печатать не на чем. Эффективности их не хватает. Это приводит к тому, что семья, которая могла бы вызвать тревогу на каком-то уровне, никакую тревогу не вызывает, ведь просто не у кого ее вызывать. Более того, государственный служащий даже вынужден защищаться от семей, которые могут подкинуть ему работу. Это социальная катастрофа.
- Сейчас много говорят о целом бизнесе, который расцвел на практике усыновления украинских детей иностранцами. Какие его масштабы и схемы?
- Несмотря на все сложности межгосударственного усыновления, а они у нас есть, мы должны понимать, где и когда иностранцы платят деньги за усыновление детей в Украине. О сумасшедшей цене межгосударственного усыновления ходят легенды, но мы должны понимать, что та цифра, которая сегодня озвучивается, 30 тысяч долларов за усыновление ребенка из Украины, складывается в среднем из 20 тысяч долларов, которые платят кандидаты в усыновители, чтобы оформить документы у себя на родине. В эти 30 тысяч входят затраты на приезд в нашу страну, проживание и остается на "подарок" для интернатного заведения для тех детей, которые там остаются. Другой вопрос, как эти деньги используются и насколько честные люди сопровождают иностранцев в Украине. Однажды я приехала в США и общалась с одной семьей, которая усыновила ребенка у нас. Ко мне вышла мама-американка и сказала, что она очень рада, что с ней поступали очень честно и ни копейки лишней они не потратили. Потом она мне показала целую стопку чеков, наподобие тех, что дают в такси, где можно написать что угодно, и все эти чеки из одной чековой книжки. Я не стала расстраивать американку… Понимаете, Украина на протяжении 15 лет не хочет межгосударственную Гаагскую конвенцию по вопросам межгосударственного усыновления, чтобы навести в этой сфере порядок. А если мы не хотим это делать, то ряд стран просто отказывается усыновлять детей из Украины: Германия, Швеция, Швейцария. Наличие непрозрачной системы просто отталкивает от нас порядочные страны.
Кроме того, что делают наши интернаты в контексте межгосударственного усыновления. Я бы не сказала, что там есть системная торговля детьми в криминальном понимании. Там есть злоупотребления. Например, работники интернатов очень часто запугивают детей, чтобы они не давали согласия на свое усыновление, мол их "на котлеты перекрутят" и прочие страсти. Ребенку навязывают абсолютно запредельные страхи. Но почему интернат против усыновления детей? Да потому что свободные места в интернате автоматически означают сокращение штата заведения. Очевидно, что, если эта система работает против ребенка, нам ее нужно всю менять.
- Та же схема сокрытия детей от усыновителя работает, когда усыновители - граждане Украины?
- На 100%. Схема одна: если у меня как у работника интерната возникает риск остаться без работы, то я должен все сделать для того, чтобы этот риск ко мне не пришел. Это означает, что количество детей, которых можно забрать, должно быть меньше. Я буду убеждать ребенка, что его ждет опасность и вне стен интерната ему может быть плохо. Кроме того, я буду стараться, чтобы ребенок просто не получил статуса сироты или лишенного родительской опеки. За кем приходят приемные родители, усыновители и опекуны? За детьми со статусом. Если этому ребенку не дать такой статус, ребенок будет числиться как "домашний". В том числе и поэтому в Украине "сокращается" количество детей-сирот и лишенных родительской опеки. Количество детей в интернатах не уменьшается, а количество детей со статусом уменьшается.
У нас президент выступает, говорит, что на Донбассе погибли 10 тысяч мирного населения, а ведь это родители детей. Если они там погибли, значит должно вырасти количество детей, которые потеряли родителей. Это объективные причины. В МВД говорят, что растет статистика преступлений. Если растет количество преступлений, растет и количество людей, которые попадают в тюрьмы, а значит, растет и количество детей без родителей. Минздрав заявляет, что в Украине растет смертность трудоспособного населения, а для меня все эти новости значат, что становится больше детей без родителей. А Минсоцполитики говорит, что количество детей-сирот уменьшается. Как так? Когда нам говорят, что детей-сирот в интернатах только 8 тысяч, а 96 тысяч - это дети с родителями, я всегда думаю, а в этих 96 тысячах сколько сирот еще спрятано?
- Если такая неразбериха с учетом детей на мирной территории Украины, то наверняка ситуация с учетом детей из зоны АТО еще хуже?
- Однозначно. Буквально на днях в Кабмине мне официально сообщили, что Минсоцполитики "нечаянно" нашло еще 1797 детей-сирот и лишенных родительской опеки.
- Как такое могло получиться?
- В Украине есть база данных детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. Статус сироты присваивают ребенку городские и районные власти. Если, например, в Горловке, определенному количеству детей до войны дали такой статус, то, когда началась война, Минсоцполитики просто сняло его с учета, а то, что ребенок стал сиротой на востоке, а воспитывается во Львовской области, они об этом забыли, а такая возможность по закону есть. Когда мы начинали поднимать в обществе этот вопрос, Минсоцполитики вдруг "нашло" 1797 детей, и еще около 3,5 тысяч детей, я думаю, они "найдут". Но трагедия в том, что эти дети почти на три года потеряли право быть усыновленными, ведь Минсоцполитики о них не знало и, соответственно, усыновителей не направляло.
- А какая вообще ситуация с обеспечением прав детей на неподконтрольных территориях?
- Плохая, как и в общем жизнь людей на тех территориях. Это бедность и отсутствие правового поля. Детство вообще является одной из самых активных тем гибридной войны, и очень жаль, что власть очень мало внимания этому уделяет. Если вы вспомните основные постулаты гибридной войны, то это будет: украинцы продают детей за границу, чтобы торговать органами, ведь Россия запретила усыновлять детей иностранцам, а в Украине можно. Про распятых мальчиков уже даже нечего и говорить. Заточенное жало гибридной войны - это ребенок. Когда выгодно, тут же активизируется тема детей.
У меня есть профессиональная тревога о том, что у нас очень много проблем не решаются при пересечении линии соприкосновения. Например, ко мне обращаются люди из так называемых Л/ДНР которые говорят, что знают ребенка со статусом, которому очень плохо там жить. Они уверяют, что готовы взять ребенка там под опеку и привезти на мирную территорию, и спрашивают, кому передать. А такая процедура до сегодняшнего дня Минсоцполитики еще не выписана.
Если вы откроете правила пересечения линии разграничения, то увидите, что там написано, что если ребенок родился в Л/ДНР после начала военных действий, то его можно привезти в Украину, на подконтрольные территории, вообще без документов. А кто сказал, что дальше этого ребенка на мирной территории его перевозящие зарегистрируют? Этих гарантий Кабмин не предусмотрел. Таким образом, создаются риски для торговли детьми. Никакого обязательства нет кому-то сообщить, что в Украину заехал человек с ребенком без документов. Да, обратно этого ребенка без документов не выпустят, но ведь оттуда можно сколько угодно завозить детей без документов. Ни СБУ, ни ВСУ, которые следят за пропускным режимом в зоне АТО, не имеют системы сообщения органам по делам детей, что таких детей ввозят. Это очень серьезный риск для организации торговли детьми.
- Недавно парламентом был принят новый закон о наставничестве, который подписал президент. Что реально способен изменить этот закон?
- Я не считаю, что этот закон - панацея, хотя он необходим детям, ведь чем больше происходит общение ребенка вне стен интерната, тем более социализированным становится ребенок. Мне кажется, что на этот вид деятельности возлагают такие надежды, которые никогда не оправдаются. Кроме того, для меня по этому закону остается ряд вопросов. Например, очень много усилий прикладывается, чтобы подготовить кандидатов в наставники, а как мы собираемся готовить ребенка к приходу наставника? Хотелось бы думать, что наставники - это люди с одними плюсами. А если к ребенку пришел человек с плюсами и одним минусом? Если ребенка будет что-то настораживать в наставнике, он должен уметь распознать опасность и знать, кому сказать об этом. Но также ребенок должен и знать, что нельзя манипулировать наставником, а детей мы к этому не готовим. Директоров интернатных заведений собрали аж на одно совещание.
Меня очень настораживает, что не во всех ситуациях спрашивается согласие ребенка. Сначала было заявлено в законопроекте, что наставничество - это для детей, которые готовятся ко взрослой жизни. А потом вдруг оказалось, что наставничество может быть и относительно новорожденных. И это порождает дополнительные вопросы.
Но самое возмутительное, что наставник может быть у ребенка, у которого есть родители. Например, если отец отдал ребенка в интернат для детей с нарушениями слуха, и вдруг к ребенку приходит какой-то дядя или тетя, берут вашего ребенка и идут с ним в кино. Отца это разве устроит? Да, по закону должно быть согласие родителей, но я очень сомневаюсь, что его будут брать, особенно там, где на самом деле родителей нет, а на бумаге есть. Помните те 96 тысяч детей и сколько в этой статистике "спрятано" реальных сирот? Но если ребенок действительно сирота, у него ведь могут быть кандидаты в усыновители, опекуны, приемные родители или родители-воспитатели. Эти кандидаты ведь тоже имеют право прийти к ребенку, ведь он подлежит усыновлению. Значит, если у ребенка появляется кандидат в усыновители, связи с наставником должны быть прерваны, он же не собирается усыновлять ребенка. Но депутаты за эту поправку не проголосовали. Значит, у ребенка могут быть одновременно и наставник, и кандидат в усыновители. Ребенок вообще способен выдержать это все и понять?
- В контексте принятого закона социальные, детские службы смогут обеспечить его работу, если вы говорите, что рук там катастрофически не хватает.
- И наставничество, и патронатная система сейчас будут "рвать" всю систему по детям, которая еще есть. Эти законы между собой не связаны ни последовательностью исполнения, ни взаимосвязью в жизни ребенка. Это значит, что немногочисленные службы будут отвлекаться от предупреждения таких трагедий, как с мамой в Киеве, которая оставила своих детей в закрытой квартире. Ведь рванет или не рванет - это еще вопрос. Пронесло, трагедии новой не произошло? Ну и хорошо. А вот за наставничество и патронат точно спросят, ведь новые и высокого авторства. Никто же не учитывает, какой у них объем работы. Потому что функций, которые на них возложены, больше, чем они в состоянии выполнить.
- Прошел год с момента принятия Кабмином плана действий по реализации Национальной стратегии в сфере прав человека. Часть положений там касается прав ребенка. За год можно увидеть позитив в реализации плана?
- То, что реализовано уже, вызвало напряженность и несогласие приемных семей и детских домов семейного типа. То, что планируется реализовать, – понять сложно, потому что выписано не конкретно и, как правило, не действием, а целью – "создать еффективную…" В плане очень много пунктов, которые противоречат друг другу. Например, когда в плане мероприятий есть такой пункт, как "удосконалити роботу органів опіки і піклування щодо захисту прав дитини", то для меня это приблизительно - как улучшить температуру космоса для того, чтобы гражданам Украины было лучше. И так выписано две трети плана. Поэтому я даже не знаю, что тут можно оценивать.
