ДМИТРИЙ ШУРОВ – солист проекта Pianoбой, композитор, автор песен, музыки к фильмам и спектаклям. "Апостроф. Лайм" поговорил с украинским музыкантом о творчестве и семье, а также о съемках восьмого сезона вокального шоу "Х-фактор", встрече с американским режиссером Дэвидом Линчем и гастролях украинских исполнителей в России.
- Дмитрий, вы были на званом ужине с американским кинорежиссером Дэвидом Линчем. Расскажите, как все прошло? Что для вас значила эта встреча?
- Я не был "на встрече", я играл концерт на благотворительном вечере с Дэвидом и для него. Мы пообщались не только посредством слов, но и посредством музыки. Так получилось, что Линч время от времени появляется в моей жизни. Мне близок принцип его работы. Он придумывает всю концепцию от начала до конца в голове, очень долго ее вынашивает, потом прорабатывает каждую деталь, малейшие нюансы, вплоть до улыбки главной актрисы. А затем на площадке дает ситуации развиваться естественным образом и уже только в процессе вносит коррективы. То есть, с одной стороны, он, конечно, фрик, но в то же время в творчестве, в кино, как и в музыке, он понимает, насколько важна спонтанность, интуиция, импровизация.
- Вы так же подходите к процессу написания музыки?
- Да, абсолютно. Я тур готовлю месяцами, реально знаю каждую ноту в своих песнях и каждую ноту, которую играют музыканты в оркестре. Но когда мы выходим на сцену, это все перестает иметь какое-либо значение. Важно только одно – контакт с людьми. Дэвид – личность странная, одиозная, многим непонятная, но он единственный в своем роде. Для меня эта встреча имела большое значение. Кстати, еще в сентябре, ничего не зная о приезде, я много говорил о нем в интервью. И тут через месяц – бац! – на меня выходят организаторы и приглашают выступить перед одним из моих любимых режиссеров. Я такой: "Вау! Я могу не только сыграть свою музыку, но и взять оркестр и сделать специальный сет из его саундтреков".
- Как думаете, Линчу понравилось?
- Это у него надо спросить. Но пресса написала, что он аплодировал стоя. Это правда (улыбается). Он очень оживился после нашего выступления. Вы можете себе представить, в какой оборот его взяли? Он вторые сутки был в непрерывном потоке встреч, селфи, автографов, спичей про эту свою медитацию. Но он же еще музыкант, кроме всего прочего. У него и сын музыкант.
- В этом вы с ним тоже похожи.
- В этом-то и вся суть! Я специально взял сына, он играл со мной на барабанах. Я очень хотел, чтобы этот момент он пережил со мной вместе на сцене. Было очень круто. Мы потом еще поговорили, перекинулись несколькими словами, он подписал мне пластинку и сказал, что отныне мы – не чужие друг другу люди. Вообще, я вам так скажу, за последние несколько недель это уже не первая такого рода важная встреча. На свой день рождения я ездил в Тбилиси на концерт Бьорк с грузинским симфоническим оркестром. Видел ее, как сейчас вижу вас. И я не сделал ни одной фотографии, ни одного видео, ничего такого. Хотя она очень, очень важный для меня музыкант.
- А почему не сделали? Не хотелось?
- Я вообще автографы два раза в своей жизни просил. Первый – у Брайана Мэя из Queen. Мы играли на сцене вместе с Земфирой, общались, провели несколько репетиций, познакомились, поговорили, выпили вина. После этого я взял автограф на виниле. А второй раз – у Линча. Я сыграл ему свою музыку, я знаю все его фильмы, мы поговорили, он нас похвалил и после этого я взял автограф. Это два случая в моей жизни. А с Бьорк у меня даже мыслей таких не было. Мне казалось, что я умер, попал на какую-то далекую планету, где сбылись все мои мечты. Для меня такие встречи подтверждают правильность моего курса.
- А с кем бы вы хотели еще встретиться?
- К сожалению, Джона Леннона мне уже не увидеть. Зато следующий на очереди Стиви Уандер. Я его еще не видел живьем, никогда не общался, но очень мечтаю с ним познакомиться. Еще есть пара композиторов академических, которых тоже хотелось бы увидеть. Таких артистов на всей земле 7-8, к которым я действительно тянусь.
- А как все-таки пишете свои песни? Вам нужна какая-то атмосфера особенная или атрибутика?
- Как правило, это неконтролируемый процесс. Создание любит хаос. Оно не очень любит планирование. Не любит условий. Чем более комфортные условия для творчества ты создаешь, тем более банальные вещи выходят из-под пера. Поэтому не могу вас порадовать никакой системой. Но должно быть какое-то накопительное эмоциональное поле. Например, песни "На вершині" и "Полуничне небо", последние, которые выходили, написались в январе на фоне очень большой усталости прошлого года. У нас было много концертов, был очень насыщенный тур, и я долго не видел свою семью. В начале года мы наконец-то вместе поехали отдыхать на Шри-Ланку. Я увидел, насколько вырос мой сын. Я его увидел не только на саунд-чеках, съемках каких-то, а просто в семейной атмосфере, без суеты. Так родилась песня "На вершині". Она ведь о том, как круто быть вместе, как здорово поддерживать друг друга. Моя семья меня вдохновляет больше, чем что-либо.
- А какая песня сложнее всего вам давалась?
- Если начинаешь сильно переделывать песню, вероятнее, лучше отложить ее вовсе. "Родина", например, написалась за полчаса летом 2012 года. Я ничего там не менял. Весь текст просто вышел сплошным потоком. Единственное, что я сделал, так это выбросил три строфы. Я даже немного испугался собственного текста, поэтому выбросил самые жесткие места.
- А если бы вы сейчас эту песню писали, оставили бы эти строфы?
- Наверное, нет. Они четко попали в то, что дальше случилось. То есть это были строфы, предрекающие, по сути, то, что произошло дальше. И не буду их цитировать сейчас. Это уже только для меня, больше ни для кого. Я вообще не чернушный человек и не склонен к депрессии. И творчество мое в целом жизнеутверждающее. Стараюсь на людей не вываливать слишком много своей рефлексии. Особенно в последние годы, когда так много негатива кругом. Мне очень хочется в людях вызывать желание жить и подниматься на ноги, в первую очередь, а не падать. Поэтому новый альбом очень духоподъемный, может, даже излишне эмоциональный.
- Вы вообще очень эмоциональный. За время съемок восьмого сезона "Х-фактора" вы успели уже и инструмент на сцене сломать, и с коллегами поссориться, и правила нарушить…
- Все, что вы перечислили – это Шуров "на минималке". Телезритель не привык к такой свободе самовыражения, к такому спектру эмоций. Моя аудитория – совсем иной коленкор. Они любят меня именно за эту честность и прямолинейность, за то, что я не ношу масок, чтобы понравиться всем. В какой-то момент я понял, что "Х-фактор" – это не мой сольный концерт, людям нужно все-таки дозировано показывать эмоции. Все-таки я стал успешным артистом до того, как "попал в телек", у меня нет телевизионного опыта, и актер я – такой себе.
- А зачем вам тогда "Х-фактор"?
- "Х-фактор" – это массовый телепроект. Отчасти я здесь потому, что мне хочется на украинскую музыкальную отрасль влиять не только со сцены, но и как наставнику начинающих артистов. Музыка – это дело моей жизни, я занимаюсь ею с 4 лет. Я пробился к своему слушателю самостоятельно, без продюсерского и телевизионного лобби, без стартовых вложений в проект. Pianoбой – это абсолютно живорожденная история. Поэтому мне есть что сказать пацанам и девчонкам, приходящим на "Х-фактор", чтоб получить толчок к развитию музыкальной карьеры. Я не только знаю, как пишется и аранжируется песня, я сделал свой проект "под ключ" – как автор, аранжировщик, саундпродюсер, менеджер, пиарщик и стратег. Подозреваю, у меня есть чему поучиться. А с другой стороны, мне тоже интересно расти и развиваться не только в музыкальном плане, но и как медиаперсоне. Расширение своей аудитории – тоже одна из причин, почему я сижу в кресле судьи.
- Как дальше можно поддерживать молодых артистов, которые приходят на подобные талант-шоу? Ведь в общей массе после съемок о них ничего уже не слышно.
- А знаете, почему? Потому что, к большому сожалению, талант без системной работы очень быстро пропадает. Это как любовь. Он нуждается в постоянной подпитке. Эти ребята замечательные, особенно категории девушек и парней, конкурирующие друг с другом, но они совершенно не понимают, что делать. Это тот случай, когда у ребят есть какой-то талант, но они совершенно не в состоянии барахтаться во всем этом шоу-бизнесе. Глупо выпустить после "Х-фактор" одну песню, сесть вот так на диване и ждать славы. Это системная работа, это альбомы, это песни, это правила дисциплины, это клипы, правильное продолжение истории, выступления в правильных местах, правильно построенная финансовая история, история продвижения в интернете и тому подобное.
Как музыкант, казалось бы, я должен быть на другой стороне баррикады, моя позиция должна быть: "Да мы все можем, на фиг эти продюсеры". Но музыкант все-таки заточен на эмоциональное воздействие на людей. А для того, чтобы эмоционально воздействовать на людей, нужно сначала эту аудиторию построить. Для меня, например, загадка, почему так быстро угас ярчайший Константин Бочаров, позапрошлый победитель "Х-фактор", имевший абсолютно все шансы стать популярным артистом. На пике его победы нужно было сразу выпускать песни, клипы, продавливать СМИ, качать залы. А сейчас ему, по сути, нужно начинать все сначала, шанс сделать все быстро упущен.
- На отборочный этап "Х-фактор" приходили известные люди, знакомые, близкие других членов жюри. Тяжело было говорить "нет"?
- Pianoбой стоит несколько особняком в шоу-бизнесе, я не очень в теме. Веду довольно закрытый образ жизни вне концертов и съемок, так что мало с кем знаком. Кроме Насти Каменских, с которой периодически пересекаемся на корпоративах, ни с кем из судей до проекта знаком не был. И тем более с их окружением. Так что тяжело не было. Как там у Булгакова: "Правду говорить легко и приятно". К тому же меня и взяли в проект именно потому, что я прямолинейный и критичный. Такая моя сущность, и такая моя роль.
- Иногда на шоу Насте Каменских удавалось вас уговорить. Вам трудно говорить "нет" женщине?
- Настя, конечно, офигенно красивая и яркая женщина. Да, ей мне было говорить "нет" сложно. Она мертвого уговорит.
- Жене часто "нет" говорите? Как договариваетесь?
- Оля имеет на меня колоссальное влияние, впрочем, как и я на нее. Категоричности стараемся избегать: пытаемся искать компромиссы, общий знаменатель. К счастью, нам это легко, потому что мы почти во всем, кроме характера, "два сапога пара".
- А как вы восстанавливаетесь после концертов? У вас нет какого-то эмоционального выгорания?
- Честно, не знаю, нет рецептов. Тело нормально восстанавливается, иногда голос сдает, начинает уставать. Но для меня это не проблема, я же не старик еще.
- А что бы посоветовали молодым украинским пианистам? Есть вообще будущее у таких артистов в Украине?
- Нет. Пусть учатся играть на бас-гитаре (смеется).
- Почему?
- Я шучу, конечно. Я – музыкант, я на всем играю. Я выбрал пианино своим инструментом только потому, что оно стояло у меня в комнате. Все очень просто.
- То есть если бы у вас в комнате стоял тромбон, вы бы стали тромбонистом?
- Да, если бы там не было пианино, а был бы только тромбон, я бы что-то из него сделал, гарантирую. Я из унитаза бы музыку выжал, если бы пришлось. Я просто кроме музыки абсолютно ничего не умею делать. Но, если серьезно, меня очень радует, что люди в Украине перестали воспринимать пианино как какой-то второсортный инструмент в рок-музыке, как мебель какую-то. И, честно, положа руку на сердце, считаю, что Pianoбой какое-то влияние на это оказал. Когда мы появлялись, не было ни одной в Украине группы, у которой не было бы гитариста, а вокалист играл бы на пианино. Наконец украинская публика вслед за мировой поняла, что пианино – рок-инструмент. Посмотрите даже по "Х-фактору", каждый второй сидит за пианино, что-то играет. Сейчас нет такой профессии, как пианист, как нет профессии журналист или оператор. Есть люди, которые занимаются смежными профессиями, как я: я играю на всех инструментах, которые мне нужны для написания и записи песни. Я могу вообще в одиночку альбом записать. Здорово уметь играть на пианино, очень круто играть классику, рок-н-ролл, whatever. Но самое важное – это креатив. Нужно уметь отличаться, делать что-то, непохожее на других. Это главный мой совет всем музыкантам, не только пианистам. Очень важно найти свою фишку, свое лицо.
- А как вы относитесь к каверам на свою музыку?
- Очень хорошо отношусь. Недавно мне подарили видео, 28 минут, где огромное количество разных людей со всей страны каверит мои песни. Я, честно, все просмотрел! Есть смелые и неплохие каверы, но не все (ну, я критичный человек, у меня есть куча вопросов и к себе, и к своим песням, и к людям – они меня понимают). Самый крутой кавер, который я слышал, – на песню "Спутники". Собственно, это не кавер, а настоящая пародия. Ребята переделали текст на "Гопники". Получилось очень иронично, а я обожаю иронию и черный юмор.
- Так, а что там от Pianoбой осталось?
- Душа осталась. Мелодия осталась. Классно вообще спели, молодцы. У нас это песня про людей, которые спутники друг друга, а они сделали про людей, которые гопники, наехали на прохожих интеллигентов, а в припеве: "Мне так нравится, что ты и я – гопники". Слова не имеют значения, если человеку есть что сказать. Эти ребята крутые, я снимаю шляпу перед ними. Я вообще считаю, что сарказм и чувство иронии – это признаки интеллекта, поэтому такие пародии я только приветствую.
- Как вы относитесь к коллегам, которые выступают в России? Что вы как артист потеряли от того, что не выступаете на российских концертных площадках?
- До событий Майдана мы ездили в Россию по два-три раза в месяц стабильно. У нас не было месяца без концертов или фестивалей там. Я перестал выступать в России в марте 2014 года, как только понял, что Крым "отжат". На этом последнем концерте наша тогдашняя московская аудитория сделала флешмоб на желто-голубых листочках "Мы любим Украину" под песню "Родина". Это была замечательная аудитория. В принципе, почему "была"? Она и есть, она продолжает существовать в соцсетях. Те люди никуда не делись. Более того, они задают вопросы: "Когда вы к нам приедете?" Но для меня как для цивилизованного человека, уважающего международное право, было важно занять такую позицию.
- Многие из тех, кто продолжает ездить на гастроли в Россию, оправдывают себя тем, что, мол, надо же семьи кормить как-то.
- А почему нельзя кормить семью, работая в Украине?
- Ну, а вот вы финансово много потеряли от того, что перестали выступать там?
- Я много потерял финансово, потому что зарабатывал тогда в России не только как Pianoбой, сценический артист. Я имел немало композиторской работы. Я сделал полностью музыкальный спектакль "Золушка" для театра "Современник" в Москве, например. Я делал огромные проекты, в том числе коммерческие. Я работал с русскими дизайнерами, работал с Земфирой несколько лет, жил в Москве. Все это для меня с тех пор закрылось. Но параллельно я столько же делал и здесь, в Украине. Поэтому для меня никогда это не было вопросом выживания. Я и с французами работаю, и с американцами. Другое дело, что я хочу так или иначе связывать это все с Украиной, потому что я живу в Киеве, здесь живет моя семья.
- А как считаете, музыка может быть вне политического контекста?
- Музыка всегда абсолютно и целиком завязана на контексте. Вы никуда от этого не денетесь. Я считаю, что музыка сама по себе никому не нужна. Так было всегда. Есть музыка похоронная, есть музыка свадебная. Вся остальная музыка замешана на личности и на контексте, в котором эта личность находится. Я не рвусь в политику, я не социальный деятель. Я считаю, что патриотизм – это когда каждый делает свое дело максимально хорошо там, где он живет. С этой позиции я и оцениваю всех остальных.
- Вы были пианистом в популярных коллективах, самостоятельность в творчестве – это тяжелее или легче?
- Это единственно возможный для меня путь. Хотя опыт я получил серьезный и очень благодарен всем своим бывшим коллегам за общую музыкальную судьбу. Многие из моих бывших коллег для меня на всю жизнь – первые друзья и близкие люди.
- Вы получили образование за границей. Не было желания остаться там?
- Всему свое время. Как говорит моя Оля: "Там уже и без тебя все в музыке хорошо. А тут без тебя станет хуже" (смеется). Я не исключаю, что со временем буду больше работать с европейским или американским рынком, мне это интересно, и у меня для этого есть все, что нужно.
- Какие шаги нужно предпринять в Украине, чтобы артисты не думали о переезде, а хотели реализовать себя здесь?
- Время. Нужно, чтоб сменились несколько поколений, не помнящих "совдепии" в ее худших проявлениях.
- С вами на съемках сейчас ваш сын Лев. Часто его с собой берете?
- По субботам он всегда со мной на съемках, в школу ведь утром не нужно. Да и мы живем скромно, у нас нет штата нянь или работников, с которыми его можно оставить. Так что он вынужденно таскается по нашим работам с рождения.
- А если бы он захотел участвовать в подобного рода шоу, отпустили бы?
- Конечно, он сам решает. Мы ему не препятствуем в этом. Он может это сделать. Но я не приветствую кумовство, поэтому никаких поблажек ему в таком случае не будет. Скорее, с него спросят намного больше, чем с обычного конкурсанта.
- А какие советы ему даете?
- Совет на самом деле один, и он очень простой – всему учиться и из каждой ситуации выносить какие-то уроки. Лева, как любой человек из династии, с детства знаком с "кухней" шоу-бизнеса. Он уже в своем возрасте умеет практически то же самое, что я, просто пока не на таком высоком профессиональном уровне. Он записывает свои песни, сам играет все партии на всех инструментах, сам снимает все это на GoPro, монтирует. Он – очень крутой барабанщик! Периодически играет со мной на концертах, на том же вечере с Дэвидом Линчем за барабанами был кто? Лева! У него серьезный потенциал. Посмотрим, как он его сумеет раскрыть.
- Вы с сыном очень похожи внешне. А что он взял от вас в характере, в чем уже превосходит?
- Он более коммуникабельный, чем я и Оля. От меня он взял безапелляционную музыкальность и сумасшедшее стремление к креативу. Но на барабанах он играет уже лучше меня!
- Ваша жена работает вместе с вами (Ольга Шурова – пиар-директор проекта Pianoбой), удается разделять: здесь – работа, здесь – личная жизнь?
- Просто Pianoбой для нас – не работа, не бизнес. У нас нет работы, мы все время получаем удовольствие. Так что нам нечего разделять, мы все время вместе кайфуем от того, что делаем. Мы – настоящие хиппи 21 века. Посмотрите клип "Полуничне небо", и вы все о нас поймете.
- И еще несколько блиц-вопросов. Что нельзя делать никогда?
- Притворяться и манипулировать.
- Самое большое ваше достижение?
- Сын и все концерты, что у меня впереди.
- Если бы не были музыкантом, то стали бы...
- Пилотом гражданской авиации.
- Деньги – это важно?
- Деньги – это бумага. Ее должно быть много.
- Какой на самом деле Дмитрий Шуров, одним словом?
- Бесстрашный.
- Ваша самая вредная привычка?
- Надеяться только на себя.
