Надежда Савченко: Пока я жива, меня сможет сдержать только пуля

Народный депутат НАДЕЖДА САВЧЕНКО во второй части интервью "Апострофа" рассказывает о ситуации по ту сторону линии разграничения на Донбассе, блокаде оккупированных территорий и санкциях против российских банков. Также в разговоре парламентарий упомянула о своем новом имидже, который произвел фурор в социальных сетях.

Первую часть интервью читайте тут.

- В последнее время власти приняли несколько неоднозначных решений, связанных с блокадой ОРДЛО. Чем это вызвано и какие могут быть последствия?

- На самом деле все действия, которые выполняются властью, последовательны. Но не в государственном направлении, для Украины. Они очень последовательны в утверждении своей власти и накоплении финансов. Они очень последовательны, очень грамотно и экономически правильно построены. А на Украину этой власти просто наплевать. Иначе здесь трудно сказать. Блокада просто показывает то, что две группы олигархов делят часть бизнеса. Порошенко сейчас решил взять под контроль блокаду для того, чтобы можно было бы договориться. А почему сейчас? Видимо, подумали, что и так пройдет, а так как вторая группа олигархов впряглась в то, чтобы закрыть эту ситуацию, чтобы сделать перевыборы и переворот власти, то пришлось регулировать именно сейчас. Но результативно это не будет, потому что все равно не договорятся, как торговать дальше.

- А кто, по вашему мнению, стоит за преследованием российских банков? И как это скажется на инвестиционной привлекательности Украины?

- Многие из наших еврооптимистов будет кричать, что во всем мире, в Европе банковская система развивается. Просто надо понимать, что все еврооптимисты, особенно те, что в парламенте, к сожалению, не очень живут среди людей. Они в принципе являются детьми богатых родителей, которые учились в Лондонах, Гарвардах, Оксфордах и так далее. И они очень оторваны от реальной жизни. Они не понимают, что все те хорошие законы, которые они хотят принять, будут хороши на завтра, но сегодня их принимать нельзя, потому что эта власть ими преступно воспользуется.

В отношении российских банков: однозначно с 2014 года надо было блокировать все российское, потому что это враг внутри тебя – и банки, и любых чиновников, которые имеют ключевые должности. Это надо было чистить, потому что мы увидели, кто наш враг, и надо было однозначно везде убирать. Они этого не сделали, потому что это было выгодно их бизнесу. Они не хотят и сейчас этого делать, пока народ не заставляет. Но народ видит последствия, он не видит причины. Он не понимает, как удалить ядро, они начинают блокировать, закрывать, то, что мы видим. И власть идет: "Хорошо, мы закроем" – торговлю, а теперь как-то пробуют с банками. Снова стравлять людей, потому что покажут, что вклады людей не будут возвращаться, то есть дадут очередной толчок к столкновениям. А на самом деле тот, кто понимает эту систему, понимает, что при национализации банка Коломойского деньги были украдены Коломойским, то есть эта финансовая структура просто легла на плечи людей. И точно так же будет и с российскими банками. Когда мы принимаем бюджет, и у нас, например, есть 700 миллионов, а мы живем на 900 каждый год, то мы понимаем, что мы попросим в долг. Но деньги в Украине есть, мы не можем их запустить, потому что у каждого есть свой самый надежный банк – это 3-литровая банка, и если бы нам сделали такие условия, где каждый человек мог бы запустить эти деньги в оборот и сделать экономику страны, и в долларах, и в гривнах сделать вклад, то надо было просто принять решения, при которых нельзя воровать. И экономика бы заработала, но это никому не надо, потому что они все прекрасно знают, что у людей есть деньги в 3-литровых банках, то они пусть на них до смерти и живут на черный день, а мы будем воровать, мы умеем и знаем, как это делать. И каждый раз, когда люди Майданом пытаются что-то изменить, то не понимают, что они не изменят ситуацию, они просто загоняют их здесь, а они выходят туда, и их так же обворовывают. Чтобы изменить эту власть, надо быть умнее нее, а это довольно нелегко. Чтобы поймать вора, надо знать, как он ворует. А это непростая задача, никто же не воровал из людей в таких масштабах.

- Вы одна из немногих представителей власти, кто видел, что происходит с обеих сторон линии разграничения. Есть ли у этих сторон желание вести диалог? Или же все настроены на дальнейшую эскалацию кризиса?

- Они там воспринимают Украину - как украинскую власть – это самая большая проблема. Им Россия загоняет информацию в голову, что во всем вина власти Киева, и они не понимают, что такое Украина. К сожалению, не понимают, как мы 25 лет не понимали, потому что большинство из тех людей никуда не выезжали, кроме своего региона. Они не были во Львове. Когда я предлагаю: "Давайте я заберу ваших детей и покажу им Львов", то они мне говорят: "Нет, я своего ребенка не пущу". Я говорю, что им это все навязывают, понимаете? И они не понимают, что они украинцы. Они за Украину, за народ, но против власти. И вот это большая проблема, потому что если бы власть действительно смогла утвердить государственную позицию на объединение народа, то там бы абсолютно все оккупированные люди, возможно, кроме абсолютно упоротых, однозначно сказали бы "за Украину". Просто надо, чтобы Украина показала это правило.

- А как граждан Украины, которые живут в ОРДЛО, вернуть ментально в Украину? Что должно произойти в Украине, чтобы эти люди массово захотели вернуться?

- В старых поколениях ментальность начинается с финансового обеспечения, с экономики. Если показать, где стало лучше, то тогда они потянутся обратно. Для поколения молодых ментальность надо менять духовно, культурно. Просто это делается не так, как у нас: мы навязываем духовную культуру, мы кричим о патриотизме, а финансово не даем никакой поддержки. К сожалению, человек такое существо, что ему надо "хлеба и зрелищ", но хлеб нужен сначала. Поэтому, если начинать действительно говорить, что нам нужна эта Украина вместе, надо повышать социальный уровень жизни всей Украины, а потом постепенно менять их ментальность. Нельзя в один день человеку изменить ментальность. Мы всю жизнь верили во что-то одно, а тут говорят что-то совсем другое. Вы просто не сможете так перестроиться.

- А как насчет признания "паспортов" ДНР/ЛНР? Каким должны быть следующий ход Украины?

- Ход Украины должен быть предыдущим. Надо было Крым не сдавать, а воевать за Крым. Тогда бы не было войны на Донбассе. А не так, как рассказывают нам сейчас, что они остановили войну. Они не остановили, они потеряли Крым и начали войну на Донбассе. Относительно того, что с этими "паспортами" делать. Путин выжидает ситуацию, когда украинская власть не сможет справиться. Поэтому, какая уже реакция? Забудьте вы про все те "паспорта" и про все остальное. Вы уже там чисто формально все заблокировали. Так теперь давайте думать о принуждении к миру, давайте думать, как это делать. То есть не тушить пожары, а стратегически преломлять ситуацию.

- Политики констатируют смерть "Минска". Какова, на ваш взгляд, есть альтернатива, как решить вопрос Донбасса?

- Минский процесс – мертвый процесс. Сейчас я вижу единственную альтернативу: избрание президента по всей Украине, и тогда, понимаете, будет новое направление, новый политический игрок. И в Европе, на Западе, и на Востоке. Это должен быть новый человек, за которым пойдет Украина. Но надо найти этого человека, надо найти эту партию или политическую силу, или единомышленников, которые смогут это изменить.

- На днях вы говорили, что на западной Украине так же активизируются настроения сепаратизма, и это может вызвать раскол Украины. Что должно стать катализатором для этого?

- Катализатор – это то, что у власти нет силы и доброй воли все это остановить. Есть такие настроения по всей Украине, и это ужасно. И с этим так же надо было предупреждено бороться. Вы говорите: как менять их менталитет, их сознание на Донбассе. Так же надо и говорить о том, как менять в Закарпатье румынское сознание. Там люди не говорят на украинском вообще. Если русские еще понимают наш язык, то те вообще не понимают.

- Вы неоднократно проводили переговоры с боевиками по обмену пленными, не имея таких полномочий. Вы не пытались их получить, вам это позволяли?

- Я считаю, что это смешно, получать какие-то полномочия. Это что за торг людьми такой – полномочия? Каждый человек, если может что-то сделать – делает. Надо было сразу блокировать передачу полномочий в руки только одному президенту, который держит людей и торгует ими, потому что у нас есть такие, на кого можно было бы менять наших и это можно было сделать давно. Я, выйдя из тюрьмы, поняла, что надо бороться за людей. Я говорила с Порошенко, я говорила с СБУ, давала им свои видения того, как это можно сделать эффективнее. Им это было неинтересно. Когда я увидела, что им интересно просто торговать людьми, я решила, что они мне не указ. Это, знаете, как в армии: солдат имеет право не выполнять преступный приказ. Я считаю, что этот неформальный "приказ" президента – запретить всем, кроме него, вытаскивать людей, или лучше - торговать людьми, является преступным. Пока я жива, меня сможет сдержать только пуля. Насчет остальных - пусть они себе и дальше лелеют иллюзии. Они пытаются оказывать давление политическое, криминальное, т. е. все что угодно на каждого человека, который не выгоден власти. Это тоталитарный режим Порошенко в Украине. Это страшно и это надо менять. Но этого не надо бояться.

- А вы не считаете, что Россия подобные переговоры использует в своих интересах? Трактуя все, что происходит на Востоке, как гражданский конфликт.

- Россия однозначно это использует именно так. Но проблема в том, что Украина делает то же самое: постоянно заявляет одно, а делает другое. Сейчас подали в Гаагу о финансировании терроризма Россией. Какого терроризма, к черту? Терроризм – это внутренняя проблема государства. Почему мы не сказали в Гааге, что это война с Россией? То есть они выкручивают людям мозг, как хотят. Как они подают новость – так люди и слышат. Вот журналисты так сказали, значит это правильно, по телевизору сказали – значит, правильно. А вы посмотрите и проанализируйте саму суть. Что мы заявили в Гааге? Мы заявили в Гааге, что это внутренний конфликт. Так о какой тогда пропаганде России мы говорим, если сами это делаем. Это ужасно, понимаете. Это просто искажение всех понятий. Сепаратисты, террористы, а где коллаборанты, где враг? То есть все понятия искажены. И при этом они пытаются, не думая об ответственности своих слов, лить грязь на одну меня. Но я смогу это все разбить. Я не такая слабая, как они себе думают.

- После появления нескольких вариантов мирных планов появилась также информация относительно возможного возвращения Януковича с Азаровым. Как вы такие версии оцениваете?

- Это невозможно. Еще и меня обвиняют в том, что я их пригласила. Я просто смеялась над Порошенко, потому что сказала, что он настолько нерадивый президент, что ему еще осталось только Януковича обратно попросить. На самом деле, это невозможно потому, что это просто невозможно. Если Россия захватит Донбасс, как и Крым, и сделает своей автономией, тогда они смогли бы ставить туда Януковича губернатором. Но думаю, что это не нужно Путину.

- Рада в первом чтении приняла правительственный документ, который изменит так называемый закон Савченко, благодаря которому на свободу вышло множество одиозных коррупционеров и преступников. Как вы считаете, что надо делать с законом - отменять, изменять или оставлять без изменений?

- Я согласовывала эти изменения на профильном Комитете. Закон был правильным, просто надо было развивать дальше систему. А насчет критики этого закона я категорически не согласна. Рост преступности всегда есть, когда падает уровень жизни. Закон как раз был правильный, потому что он развивал нашу социальную систему в таком направлении, как шведская. Там практически нет тюрем, и там самый низкий уровень преступности, потому что там совсем по-другому все построено. И нам надо было так же изменить КПК...

- Вы считаете, общество к таким изменениям готово?

- Тогда так можно стоять на одном месте 25 лет. Еще раз: закон был правильный, просто надо было правильно развивать под него систему. А так как они этого не сделали, то сейчас внесли те правки, которые максимально справедливы. Но они не исключают того, что рецидив человеку может быть навязан. Одним словом – система несовершенна, надо работать дальше.

- Сейчас вы примеряете образ телеведущей. Как думаете, что Надежда Савченко может привнести в украинские медиа?

- Во-первых, я когда-то играла в театре. Во-вторых, я училась на филолога-журналиста. И когда-то долго хотела быть военным журналистом. Я, конечно, по-другому видела журналистику, как минимум без макияжа. Потому что когда я увидела свой макияж...

- Почему? Писали, что это была ваша идея.

- Там другая история. Я шла на концерт. А когда я иду в театр, например, или на концерт, тогда обычно крашусь и надеваю платья. В тот день я ходила на балет Сухишвили. Я их очень люблю. И вообще театр, по моему мнению, это как раз то место, где макияж уместен, и на сцене, и у зрителей. Поэтому я красилась из-за того, что мне надо было после того быстро ехать. Я бы не успела где-то накраситься и переодеться. Но то, какую это вызвало реакцию у людей, просто удивляет.

Поэтому на самом деле как телеведущая... Это такая работа. К любой работе надо относиться серьезно. Я скорее всего не являюсь телеведущей, я просто являюсь тем человеком и той мыслью, которую хотят слышать другие люди. Я ее говорю, раз это кому-то нужно. Если бы я действительно работала в этом направлении, то я бы убрала всю грязь, я бы убрала склонность к одной или к другой, давала бы чистые факты и две стороны для выбора людей.

- А где вы видите грань между цензурой и свободой слова? Есть ли она?

- Это то, до чего общество должно вырасти. Свобода слова означает некую моральную черту, а не вытягивать, как у нас любят, трусы и лифчики на показ. Вот идет женщина, она накрашена, у нее есть белье, а еще у нее есть ум. Вот это и является разницей между цензурой и свободой слова. Свобода слова должна заключаться в ее действиях, заявлениях, то есть анализировать сухой процесс, а не рассказывать, как она сегодня выглядит. Потому что тогда это уже бесцензурие.