Начальник департамента спецрасследований Генпрокуратуры Украины СЕРГЕЙ ГОРБАТЮК, который занимается расследованием преступлений, совершенных во время Революции Достоинства, во второй части интервью "Апострофу" рассказал о новых свидетелях первых убийств на Майдане, о сотрудничестве политиков и правоохранителей со следствием, том, как судебная реформа повлияет на рассмотрение дел, и возможной роли ФСБ России в событиях начала 2014 года в Киеве.
Первую часть интервью читайте тут: Порошенко может ускорить расследование дел Майдана, но не приходом в суд - Сергей Горбатюк
- Охотно ли со следствием сотрудничают политики, правоохранители?
- Политики в большинстве своем пришли на допросы, но по второму, третьему, четвертому вызову, только единицы – самостоятельно. Не чувствуется ярого желания помочь, в то же время еще не все пришли, не все допрошены. Тот же Юрий Мирошниченко (нардеп от Оппоблока, во время Майдана - депутат Верховной Рады от Партии регионов, - "Апостроф") длительное время вызывается, но так и не хочет явиться на допрос, пользуясь депутатской неприкосновенностью.
А что касается правоохранителей, то у нас тоже ситуация катастрофическая в том плане, что большинство из них не только не предоставляют полноценных правдивых показаний, но еще и продолжают работать в правоохранительных органах. То есть работают лица, которые не способствуют раскрытию преступлений. Мы же не можем оказывать какое-то дополнительное влияние, но руководство МВД, СБУ могли бы этот момент использовать во время тех же самых аттестаций, переназначения в полицию. Вот если есть твои показания во время расследования – то это залог того, что ты дальше будешь работать. Правоохранители идут на должности и получают зарплаты за то, что они помогают или предупреждать, или раскрывать преступления. И если ты какие-то данные скрываешь от следствия, если ты говоришь, что ничего не видел, то на 99% это неправда, потому что если ты не был непосредственным свидетелем каких-то событий, то во времена Майдана ты обязательно сталкивался хотя бы с какими-то незаконными приказами.
- А знаете ли вы, сколько фигурантов дел - сотрудников МВД, прокуроров, судей - до сих пор работают в органах власти?
- Из тех, кому не сообщено о подозрении, но которые были или могли быть свидетелями событий, и показания которых отсутствуют, сложно сказать. А из сообщенных сейчас где-то 12 человек. Это в основном работники милиции. Есть среди прокуроров как минимум один. Единственное, что он с руководящей должности был переведен на более низкую, но работает. В основном это те же "беркутовцы", их руководители или следователи МВД. Но есть три человека на руководящих должностях в Нацгвардии и в Департаменте превентивной деятельности Нацполиции.
- Есть ли какой-то прогресс в расследовании первых убийств – Сергея Нигояна и Михаила Жизневского? Вы говорили, что с этими делами сложнее всего, но, например, дело казака Гаврилюка расследовалось быстро.
- Действительно, там не достигнут результат, то есть не раскрыто преступление, но сдвиги есть, потому что проведены дополнительные экспертизы, которые позволяют продвинуться, определить подразделение правоохранителей, которое там было. В том числе, как ни странно, у нас и дополнительные свидетели одного из убийств за три года, к счастью, нашлись. Конечно, все это сложно, учитывая отсутствие показаний правоохранителей, но работа идет, а потому надежда на раскрытие остается.
- Есть информация о том, что в отношении 16 судей направлены заявления о привлечении к ответственности. Почему только сейчас? Ведь дела были открыты еще в 2014 году?
- Дела были открыты на протяжении 2014-2017 годов. И не только ГПУ, а в целом правоохранительными органами в Украине. Это те, в отношении кого обвинительные акты направлены в суд.
Сергей Горбатюк
- Еще процитирую вас: "...подтверждено, что представители ФСБ, МВД РФ приезжали и интересовались информацией по Майдану, а также проводили консультации сотрудников СБУ и МВД". А есть ли какие-то подозрения относительно "российского следа" на Майдане?
- Действительно, помощь в консультациях была, но проблема в том, насколько далеко заходили эти консультации. И это тоже проблема показаний, потому что никаких документов по этому поводу не составлялось. Все упирается в показания, которые в большинстве своем представители СБУ, которые с ними контактировали, не дают. Поэтому сегодня говорим о наличии консультаций, но не можем говорить о подстрекательстве или пособничестве, которое привело к совершению преступлений, именно на основании собранных доказательств. Соответственно, и подозрений по этому поводу нет, но это направление продолжает отрабатываться. Надеемся, что все же мы дадим окончательную оценку их действиям.
- С конца прошлого года активно обсуждается процесс ликвидации судов в рамках судебной реформы. Что же тогда произойдет с делами, которые слушаются в судах, подлежащих ликвидации?
- По общему правилу УПК, который сейчас действует, в этих делах должна быть определена новая подсудность, и они все должны начинаться сначала. Если сейчас не вносить никаких изменений. Если суд ликвидирован, судья будет переведен в какой-то другой суд. И вопрос, будет ли переведен, потому что для того, чтобы быть переведенным, надо, чтобы он прошел проверку.
В Администрации президента говорили, что они подготовят какие-то изменения, но на сегодня этих изменений нет, они в Верховную Раду не внесены, поэтому я даже не могу понять, в чем они будут заключаться. Вопрос: для чего было делать ликвидацию, если можно было сделать реорганизацию? Тогда была бы правопреемственность, судьи имели бы право дальше рассматривать дела. То есть это опять какая-то законодательная, так сказать, мина, которая может взорваться с резким минусом для рассмотрения этих дел в судах.
Сергей Горбатюк
- Вообще надо ли было ликвидировать суды, по вашему мнению?
- Такой ликвидации не нужно было проводить, это мое мнение. В общем, мне кажется, что реформы не тем путем идут. Основным стержнем реформы должно быть признано реагирование на нарушения, привлечение к ответственности и увольнение судей (впрочем, как и прокуроров, полицейских и работников СБУ), которые грубо нарушили закон.
Например, тот же Высший совет правосудия, когда мы пишем ему жалобы на судей, которые препятствуют расследованию, говорит, что у него на рассмотрении находится 12 тысяч жалоб, которые поступили из Высшей квалификационной комиссии судей. Общий штат судей – всего примерно 9,5 тысяч, а реально осуществляют правосудие где-то 5-6 тысяч, но есть 12 тысяч жалоб. Есть, конечно, жалобы и надуманные, которые не подтверждаются. Но если взять даже пятую часть этих жалоб, то если бы они действительно подтвердились, это было бы реальное очищение, когда за конкретное нарушение конкретный судья был бы уволен, а на его место взяли бы нового по открытому конкурсу. А так всех судей отправляют на проверку, даже тех (если есть такие), которые работают честно и справедливо, им тоже говорят: тебя вместе со всеми ставим в конкурс, ты тоже будешь сдавать тесты, проходить проверку. И это на фоне того, что у каждого из них есть десятки дел. И здесь уже вопрос стоит перед судьей, заниматься ли рассмотрением этих дел или сосредоточиться на тестах.
Это можно было бы делать в таком виде, если бы можно было прекратить совершение преступлений на некоторое время или издать приказ: не совершайте преступления, пока мы не проведем реформу. А так ежедневно происходят новые преступления, и их надо кому-то расследовать, надо кому-то в суде рассматривать. Поэтому именно непродуманные механизмы реформирования, по моему мнению, вредят процессу.
- А как это повлияет на дела Майдана, если все же ликвидируют, как хотят?
- Если не будет каким-то образом этот вопрос урегулирован законодательно, то они начнутся сначала. Если мы берем 20 февраля, то уже три года слушается дело. И допустить, что вновь это будет сначала... Это не просто будет жалко для дела, а это и издевательство над потерпевшими, которые вынуждены будут повторно приходить в суд. И когда это уже закончится, неизвестно.
- А вы пытались общаться на эту тему с кем-то из АП, с депутатами, с теми, кто может повлиять на ситуацию?
- Своему курирующему заместителю и генеральному прокурору где-то неделю назад комплексно подал записку о том, какая проблематика сопровождает расследование, что эти вопросы надо решать, в том числе для информирования АП.
Сергей Горбатюк
- И не могу не спросить про так называемые "поправки Лозового" к судебной реформе, которая вступит в силу 15 марта. Нам в комментарии вы говорили, что в результате будут закрыты все дела, касающиеся преступлений против активистов Майдана и преступлений высокопоставленных чиновников, так?
- По первоначальной формулировке поправки Лозового, действительно, фактически все старые дела, которые расследуются свыше шести месяцев или года (в зависимости от тяжести преступления), подлежали закрытию – и с подозрением, и нераскрытые преступления. Именно в таком виде поправки были проголосованы (это характерно для депутатов, которые в большинстве не знают, за что голосуют). Затем выступили в комитете и сказали, что нет, мы не так проголосовали. И в этом, по моему мнению, тоже усматриваются признаки фальсификации.
Но закон имеет другую формулировку – и уже прямых норм о том, что после шести месяцев или года дело подлежит закрытию, нет. Но там есть масса зацепок, которые создают проблемы, которые позволят в большинстве этих уголовных дел прийти к тому же результату. Это, например, продление сроков, где решение судьи не оспаривается, то есть если судья не продлит срок расследования (а по этому закону продление сроков передается суду), то сразу следователь обязан на второй день закрыть.
Дальше у нас поправкой в пределах так называемой реформы "маски-шоу стоп" создалась ситуация, что следователи стоят в очередях, чтобы получить разрешение суда, нужен месяц, чтобы подать ходатайство. Если этот закон 15 марта вступит в силу, и в суде дополнительно надо будет получать еще десятки тысяч разрешений на проведение экспертиз и продление сроков, то получить вовремя разрешение суда на продление сроков следствия будет практически невозможно. И это, опять же, приведет к обязательству закрыть уголовное производство.
Я об этом написал руководству ГПУ, рассказал о проблеме в более чем 100 интервью и выступлениях в СМИ, но пока ситуация, к сожалению, не меняется. Тут же, понимаете, ничего общего с совершенствованием законодательства нет. Здесь вопрос к депутатам: а на кого вы работаете, если вы создаете препятствия для расследования? В любом случае вы не выполняете главное обязательство государства, которое защищает безопасность граждан, их неприкосновенность и обязуется расследовать любые уголовно-правовые посягательства. А то такое складывается стойкое впечатление, что они принимают решения в чьих-либо интересах, чтобы эти дела могли закрыть уже на этапе следствия, не доводя до суда.
