Исламское государство переживает не лучшие времена — оно терпит поражения в Ираке, где возглавляемая США коалиция фактически победила в битве за Мосул (хотя в городе еще остается немало боевиков), а также в Сирии, где правительственные войска наступают под Пальмирой, а Демократические силы Сирии при поддержке американцев перерезали основные дороги, ведущие в Ракку. Абу Бакр аль-Багдади, лидер группировки, уже призвал своих сторонников отступать в труднодоступные горные районы, чтобы там продолжить борьбу партизанскими методами. И проблема не только в неудачах на поле боя. Утрата Мосула имеет символическое значение — именно здесь три года назад был провозглашен халифат, что привлекло в ИГ многих добровольцев со всего исламского мира, а теперь претензии на лидерство среди мусульман выглядят как никогда неубедительно. К тому же, с каждым военным поражением уменьшается территория, контролируемая ИГ и всё больше сокращаются его доходы. А, значит, всё меньшее число боевиков, некогда собиравшихся под знамена успешного проекта, склонны и дальше сохранять верность порядком истрепавшемуся флагу.
Поражение ИГ
Возможно, Исламское государство еще на некоторое время останется на политической карте Ближнего Востока, но уже сейчас скорое его падение не вызывает сомнений. Причина этого — в самой природе группировки. Создававшаяся (в том числе, при непосредственном участии аравийских монархий) как противовес иранскому влиянию в регионе, в момент своего рассвета ИГ превратилась в зонтичную структуру, вобравшую в себя десятки мелких и средних групп, как местных так и пришлых, привлеченных скорее успехами Исламского государства, чем его идеологией. Типичные примеры такого союза — «хусейновские» военные и партийные функционеры, оставшиеся не у дел после американского вторжения, или племенные ополчения в суннитских районах Ирака, опасающиеся гонений со стороны шиитского режима в Багдаде. Они принимали ИГ, пока видели в нём возможность защитить свои интересы, но слабость группировки неминуемо заставит их искать иных покровителей.
Но поражение ИГ отнюдь не означает приход мира в Ирак и Сирию. Вместе с Исламским государством навсегда уйдут только его наиболее одиозные лидеры. А вот количество активных боевиков в регионе существенно не уменьшиться, многие группы и одиночки просто поменяют «вывеску». Ведь значительная часть нынешних бойцов ИГ — иракцы и сирийцы, и большинство из них продолжат сражаться против режимов в своих странах. Останется и какая-то часть иностранцев: и идейных исламистов, которые здесь могут с оружием в руках противостоять США, России и шиитам, и корыстных, ведь финансирование различных групп — анти-иранских, анти-асадовских — не прекратится, и спрос на опытных бойцов будет достаточно высок.
Зато политические расклады на Ближнем Востоке и вокруг него претерпят существенные изменения. Первое, чего можно ожидать после исключения ИГ из уравнения баланса сил на Ближнем Востоке, станет обострение противоречий между остальными политическими игроками. Ведь с уходом ИГ исчезнет общий враг, достаточно сильный, чтобы убедить вчерашних противников сотрудничать, значит, старые противоречия снова будут определять политический ландшафт. Предвестники новой бури уже показывают себя. В начале марта в Анкаре прошла встреча суннитских организаций Ирака, основной целью которой было обсуждение перспектив политического устройства страны после уничтожения ИГ. Негативная реакция со стороны иракских шиитов была немедленной. За суннитами стоят Турция, Катар, ОАЭ, шиитов поддерживает Иран. При слабости центральной власти, фактической утрате централизованного управления на большей части территории, межконфессиональная вражда, получающая подпитку от иностранных государств, угрожает Ираку гражданской войной.
Не менее опасным в «мире после ИГ» будет и конфликт Турции с курдами. За последние полвека Турция неоднократно проводила боевые операции против курдских боевиков на территории Ирака и Сирии, чаще всего забывая спросить согласия у правительств этих стран. Если в условиях общей борьбы против ИГ Анкара вынуждена была хоть изредка оглядываться на Вашингтон, в новых реалиях и этот сдерживающий фактор исчезнет. Решение местных властей в Киркуке вывесить флаг регионального правительства иракского Курдистана рядом с иракским вызвало в Анкаре реакцию даже более бурную, чем в Багдаде. Если иракские власти пока отдают предпочтение переговорам, Турция жестко высказалась о недопустимости таких действий и пообещала поддержку местным арабской и туркоманской общинам. Враждебность Турции в отношении любых шагов курдов в Сирии и Ираке, направленных на установление и укрепление политической автономии вполне может привести к прямому вооруженному противостоянию.
Второе, не менее опасным станет «упрощение» картины противостояния в Ираке и, особенно, Сирии. В последние годы ситуация здесь была действительно невероятно запутанной. С того момента, как Исламское государство вернуло к жизни исторический принцип «война сама себя кормит», получив стабильные доходы от продажи нефти, предметов искусства, рабов с захваченных территорий, оно обрело и относительную независимость от спонсоров, что позволило ему вести собственную игру в Ираке и Сирии. Успехи ИГ значительно усилили позиции радикальных исламистов в среде оппозиции в Сирии и внесли раскол в суннитскую общину Ирака. Как следствие, «кровавому» Асаду стали противостоять не менее «кровавые» оппозиционеры, а «плохие» сунниты из ИГ воевали с «хорошими» суннитами из иракских правительственных сил. Эта путаница стала особенно существенной проблемой для Запада в сирийском конфликте, где затруднительно было найти союзника, влиятельного внутри страны и при этом выглядящего хоть относительно цивилизовано.
Новые «исламские государства»
После того, как ИГ уйдёт в историю, картину противостояния вновь можно будет представить в черно-белом виде. В Сирии вооруженные формирования оппозиции более не будут сотрудничать с ИГ, и потому они вернут себе статус борцов за свободу и демократию, сил добра, противостоящих силам зла — режиму Асада. Кроме того, будут сняты опасения, связанные с поставками оружия оппозиции: подозрения в том, что это оружие окажется в руках радикальных исламистов станут менее серьезными в мире, где больше не будет Исламского государства. К этому следует добавить и еще одно важное изменение, по счастливой случайности совпавшее с приближающемся падением ИГ: в последнее время значительно ослабили своё участие в сирийских, да и в иракских событиях, аравийские монархии. Для Саудовской Аравии очевидным приоритетом безопасности являются события в Йемене, и там же сейчас — главный фронт противостояния Ирану. Катар же слишком сблизился с Турцией (и в Сирии, и в Ираке), и если в начале сирийского предприятия именно Доха задавала тон в этом партнёрстве, сейчас она скорее следует в кильватере Анкары. Эти два государства теснее других партнеров Запада сотрудничали с ИГ, и их уход с авансцены конфликта окончательно развязывает для США и ЕС дилемму, при которой они не решались ударить со всей решимостью по режиму Асада из опасений сыграть на руку другому своему врагу — Исламскому государству.
Ситуация в Ираке была изначально менее запутанной — по крайней мере, для глобальных игроков, старавшихся не ввязываться во внутренние межконфессиональные и межэтнические противоречия в стране. Однако и здесь у Запада руки были связанны противостоянием с ИГ, что мешало ответить на очевидное усиление Ирана, тесно сотрудничающего с шиитским правительством в Багдаде. Ведь шиитская милиция, поддерживаемая финансово и организационно Тегераном, остается важным участником коалиции, воюющей против Исламского государства. С падением ИГ вопрос ослабления иранского влияния в Ираке (даже ценой противостояния с частью иракских шиитов) вновь встанет на повестке действий США и их союзников.
Несмотря на поражение Исламского государства, конфликты в Ираке, и, особенно, в Сирии лишь станут еще более опасными, интенсивность противостояния, в том числе, вооруженного, возрастет, а противоречия между США, ЕС и их региональными союзниками, с одной стороны, и Россией и Ираном, с другой, обостряться. Ближний Восток в очередной раз подтвердит своё реноме «болевой точки» всего международного сообщество, оттягивая на себя внимание и ресурсы ключевых игроков с других направлений мировой политики. А боевики-террористы, наработавшие большой практический и организационный опыт в Исламском государстве, разъехавшись по всему миру, будут способствовать еще большему падению уровня безопасности в разных его уголках — и, следовательно, множить число горячих точек, в которых будут появляться новые «исламские государства».
