«Для бабушек вы все равно бандеровцы и убийцы»

Они называют себя «голуби мира», хотя их привычная экипировка – бронежилет и автомат Калашникова. Их главные задачи – наладить отношения с враждебно настроенным населением зоны АТО и уметь договариваться с противником, когда речь идет об обмене пленными, вывозе груза 200 или банальном восстановлении разрушенного в боях газопровода. А' побывал на курсах по подготовке офицеров оперативных групп гражданско-военного сотрудничества CIMIC (civil and military cooperation), которых готовят по стандартам НАТО.

Человек в балаклаве кричит на троих украинских офицеров. Они похожи на наказанных строгим директором школьников – им не предлагают сесть за стол, их оскорбляют и выдвигают невероятные требования: в обмен на украинских 200-х и пленных хотят получить ящик с гранатами, автоматы и другое оружие. Один из офицеров пытается договориться: «Нет, мы не можем дать вам оружие, зачем нам опять убивать друг друга? Давайте мы лучше привезем продукты, у нас есть группа волонтеров, которая доставит их в указанное вами место. После чего предлагаю обменять всех на всех». «Хорошо,– в конце концов соглашается сепаратист.– Записывай: мне нужен КамАЗ тушенки, машина хлеба. Я дам телефон моего человека, с которым вы решите все вопросы».

Это не настоящие переговоры с сепаратистами. Так выглядит практический тренинг для будущих офицеров оперативных групп военно-гражданского сотрудничества CIMIC (civil and military cooperation), которые на этой неделе отправятся в зону проведения антитеррористической операции (АТО). Более 70 офицеров из вооруженных сил Украины (ВСУ) и Национальной гвардии, подавших заявки для участия в проекте, должны пройти пятидневный курс, который читают инструкторы Командования Объединенных Сил НАТО и украинские офицеры с опытом работы в зоне конфликта. Помимо лекций о том, что такое CIMIC, как выглядят психологические операции и как вести себя в плену, участники проходят и практические занятия по тактической медицине, пишут психологический тест, пробуют себя в роли переговорщиков, а также отрабатывают ситуации попадания в засаду и сопровождения представителей гуманитарных миссий. Для работы в АТО отберут 50 человек. Они будут работать в группах как минимум два месяца.

Проект CIMIC в ВСУ появился в мае прошлого года. Его инициатор и руководитель, полковник Алексей Ноздрачев в 2005-2006 годах служил в подобном миротворческом подразделении в Ираке и на собственном опыте убедился: работа с гражданским населением и местными «лидерами влияния», доставка гуманитарных грузов, восстановление инфраструктуры – самый ценный инструмент на территориях, где люди настроены по отношению к военным крайне враждебно. «Наша ситуация на востоке очень похожа на ту, что я видел в Ираке,– поясняет А' господин Ноздрачев.– Мы долгое время считали, что в случае начала военных действий на нашей территории народ встанет возле армии и начнет нам помогать, а тут получилось как раз наоборот – люди на востоке выбрали противоположную сторону». Работа с собственным населением на своей же территории – главное отличие украинского CIMIC от НАТОвского, который всегда работает в чужой стране.

Профессия «переговорщик»

Старший офицер ВСУ, игравший на тренинге роль сепаратиста в балаклаве, подводит итоги переговоров: отмечает тех, кто отлично справился с задачей, а кто мог бы запросто быть убитым сепаратистом за агрессивное и грубое поведение. «В такой момент нельзя ошибаться в мелочах, к примеру, неправильно называть номер своей бригады, ведь у той стороны тоже работает разведка. Ошибка может стоить здоровья, а то и жизни. Если разозлите противника, можете просто оттуда не выйти. К тому же, если начнете обманывать в деталях, то и доверия к вам уже не будет,– подчеркивает он.– Будьте готовы к тому, что в реальности все намного хуже: это и обыск, и наручники. Процесс переговоров может быть очень унизительным».

Методы тюремщиков знакомы инструктору не понаслышке – он сам однажды побывал в плену, его продержали более 20 дней и потом в рамках очередного обмена отпустили. Офицер советует никогда не хамить в ответ на грубость, наоборот, разговаривать медленно и спокойно, как бы вызывающе ни вел себя противник, всегда приходить с очень конкретными предложениями, не давать обещаний, которые нельзя выполнить, но и не позволять себя оскорблять. «Я вас обзывал укропами, не нужно такое спускать,– говорит офицер.– Нужно было мягко, но спокойно сказать: "Мы – украинцы". Разговаривать нужно на равных и за все, что вы даете противнику, нужно просить что-то в обмен. Это нормальный переговорный процесс».

Заметно, что многим офицерам такие тонкости в диковинку. Те, кто во время подготовки к встрече с «сепаратистом» заявляет: «Да я и с не такими общался», на первой же минуте получают от противника «красную карточку» и, по сути, выпадают из переговорного процесса. Спасать ситуацию приходится другим офицерам группы, которые, согласно легенде, должны были играть роль запасного переговорщика (как раз на случай, если первый совершит ошибку, и сепаратист не захочет с ним общаться) или просто вести запись встречи. Как поясняют позже организаторы тренинга, такую замену игроков делают намеренно, чтобы посмотреть, как военные работают в команде и как реагируют на стресс.

Еще один необычный подход используют для тренинга «Поведение в плену». Согласно натовским стандартам, главная и единственная задача пленного – выжить, а не умереть героем. Звучит непривычно для обывателя, насмотревшегося голливудских фильмов, в которых персонаж, будь он агентом 007 или простым Рэмбо, проходит через пытки, сцепив зубы, но не выдав мучителям ни одного, даже самого маленького секрета. Это, уверены в НАТО, последнее, что должен делать современный заложник. Поэтому первый совет, как бы удивительно это ни звучало,– сотрудничать с лицами, которые вас захватили. Считается, что выдача информации, которой обладает один военный, никак не может кардинально повлиять на расстановку сил. К тому же, ситуация меняется настолько стремительно, что к моменту допроса информация может потерять свою актуальность.

Вот несколько правил, о которых следует помнить: не пытайтесь отбиваться, не огрызайтесь и не угрожайте, помните, что первый час – самый опасный, но и не просите, не умоляйте, выполняйте все требования противника и постарайтесь, чтобы он запомнил ваше имя. Страх в такой ситуации – нормальная реакция организма, нужно попытаться расслабиться, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем сосредоточиться на изучении противника (запомнить черты лица, одежду, особенности поведения) или попробовать наладить с ним личный контакт (к примеру, завести разговор о семье и детях). Самые тяжелые испытания в плену – это унижения, угроза пыток и расстрела и изоляция, когда человек перестает понимать, день на дворе или ночь, и сколько времени прошло с момента захвата.

Жгут на горло

Слушатели курсов отмечают: такие практические советы и занятия для многих – самая ценная часть курса. Ведь даже оказание медицинской помощи пострадавшим большинство изучали лишь в теории. Поэтому многочасовое практическое занятие по тактической медицине от представителей отряда первой помощи Национального комитета Общества Красного Креста Украины также идет на ура. Офицеры старательно накладывают жгуты себе и коллегам, интересуются, какой производитель средств помощи надежнее, и учатся правильно нести пострадавшего на носилках.

Согласно законам тактической медицины, на поле боя выделяют три зоны: красная (на линии огня), желтая (в укрытии) и зеленая (безопасная). Деление условное, предупреждают инструкторы, ведь во время боя зоны могут мгновенно измениться, и тогда красная станет зеленой, а желтая – красной. В самой опасной зоне необходимо быть готовым к тому, что первую помощь придется оказывать себе самостоятельно. «Не стоит надеяться, что, как в Израиле, к вам прибежит батальонный врач, и в течение 40 минут вы окажетесь в госпитале у профильного специалиста,– предупреждает инструктор Тарас Логгинов.– Это не наши условия». Правило «золотого часа», когда с поля боя раненый попадает в госпиталь, в Украине чаще лишь ориентир, а не реальность. К тому же, для эвакуации одного пострадавшего нужно не меньше четырех человек. В ситуации, когда по месту, где он лежит, ведет огонь снайпер, это может оказаться очень непростой задачей. «Использовать дымовую шашку в такой момент, по словам наших военных,– не выход,– рассказывает Тарас Логгинов.– Как правило, по облаку сразу начинает работать миномет. Поэтому, если раненый смог оказать себе первую помощь, может, стоит дождаться темноты и потом попытаться его эвакуировать».

Парамедики с сожалением отмечают: часто видят в зоне АТО бойцов, у которых резиновый жгут (так называемый жгут Эсмарха) примотан скотчем к прикладу. В таком состоянии он уже, как правило, непригоден для использования. Группе следует унифицировать место хранения жгута, советуют парамедики, чтобы у всех бойцов он располагался на разгрузке в одном и том же месте. Это позволит не терять драгоценные секунды на его поиск в экстремальной ситуации. Если раненый лежит без сознания или контужен, с ним сначала нужно заговорить,– в таком состоянии боец потенциально опасен и вполне может начать стрелять в своих. Вытаскивать раненого нужно, прикрываясь им, говорят парамедики – увы, на войне здоровый человек всегда ценнее пострадавшего.

Поскольку тренинг проходит в аудитории, а не на полигоне, где можно создать условия, приближенные к боевым, инструкторы пытаются усложнить задачу и загоняют офицеров под столы. В таком скрюченном положении нужно за считанные секунды наложить себе жгут на руку. Второй жгут «раненому» накладывает сосед. Процесс это довольно болезненный и, если все сделано правильно, то пальцы должны быстро побелеть. Парамедик Александр Черныш говорит, что однажды пострадавшему пришлось ампутировать обе ноги и одну руку, но жизнь его спасли благодаря тому, что вовремя остановили кровотечение. «А можно ли наложить жгут на шею?» – смеются офицеры. Однако оказывается, что можно. Для этого нужно закрыть рану бинтом и наложить жгут через руку, поднятую вверх и прижатую к голове с противоположной стороны раны – это позволяет зажать поврежденную артерию.

Согласно подсчетам американских военных, рассказывают парамедики, из-за кровопотери гибнет около 70% раненых. Вторая причина смертности на поле боя – проблемы с дыханием и пневмоторакс при ранении грудной клетки.

«На поле боя нет знаний,– подводят итог парамедики.– Есть только практические умения, доведенные до автоматизма».

Тяжелая ноша

Полковник Алексей Ноздрачев говорит, что первый этап, на котором чаще всего отсеиваются кандидаты в группу CIMIC – это его заключительная лекция на курсах. Начинает он и в самом деле с самой неприятной части работы группы – вывоза 200-х с оккупированной территории. В составе группы обычно работают волонтеры из Всеукраинской общественной организации «Союз "Народная память"», которые занимаются поиском и перезахоронением погибших бойцов. «За ниточку (через линию фронта.– А') нас не пускают,– поясняет господин Ноздрачев.– Там безопасность (поисковиков.– А') на себя берут либо боевики из "ДНР" или "ЛНР", либо российские наемники. Работа неприятная, но очень важная». Задача офицеров CIMIC – принять груз 200 и отвезти в морг. Там – вскрыть мешки и выложить останки. Алексей Ноздрачев по-отечески объясняет притихшим офицерам, что тошнота в такой ситуации – нормальная реакция, обморок – хуже, поскольку теряющий сознание товарищ может стать обузой для группы, но ни того, ни другого не нужно стесняться. «Это пройдет через три-четыре раза»,– уверяет он и детально рассказывает о том, с чем точно столкнутся офицеры в своей работе. К примеру, может быть и такая картинка: танковый экипаж в коробке от обуви. Есть три вида тел: первый – сухой материал (экипажи танков, БМП, те, в кого попала кумулятивная граната), это навечно не идентифицированные люди, потому что при таких высоких температурах ДНК полностью разрушается. Второй – тела, пролежавшие на поверхности земли какое-то время. Они ссыхаются, но их можно описать, тут главная проблема – дикие животные и одичавшие собаки, которые нередко обгрызают тела. Третий вид – те, которые были прикопаны или захоронены, так называемые мокрые тела. «С ними работать тяжелее всего,– говорит полковник.– Но это – реальности двухсотых».

Рассказав о самой сложной и неприятной части работы CIMIC, господин Ноздрачев описывает трудности общения с местным населением. «Помните, мы – голуби мира, мы – хорошие садисты, приятные бандеровцы,– шутит он.– Мы никого не убиваем. Вы столкнетесь с ситуацией, когда гражданские будут брать гуманитарку и говорить: "А мы не знали, что вы, бЕндеровцы, такие хорошие". Или возьмут помощь и плюнут. Или удивятся – ой, а вы говорите по-русски? Запомните: если о вас говорят в положительном ключе – это показатель эффективности вашей работы».

Алексей Ноздрачев запрещает офицерам тратить время на то, чтобы переубеждать население старше 50 и делать из них патриотов Украины. «Это бесполезно,– считает он.– Для бабушек вы все равно бандеровцы и убийцы. Им нельзя давать умирать от голода и холода, нужно всегда помогать и просто их слушать. За это они и будут вас любить». Он называет гражданских, и особенно стариков, покалеченными информационной войной, которую многие годы вела на Донбассе Россия. Предупреждает: нередки случаи, когда подростки по эту сторону фронта получают свидетельство об окончании школы, а потом возвращаются назад и пополняют ряды сепаратистов. Именно поэтому с детьми и подростками нужно работать в первую очередь. А те уже пусть переубеждают своих бабушек. «Пока остальные части ВСУ сражаются за территорию, вы – единственное подразделение, которое борется за сердца и души местного населения»,– говорит он.

Еще одна особенность в зоне конфликта – то, что любое народное недовольство, как правило, кем-то организовано. За любой толпой разъяренных бабушек стоит тот, кому это выгодно, уверяет господин Ноздрачев. И с такими неформальными лидерами необходимо уметь вести диалог. Зачастую связь можно наладить, выяснив, в чем нуждается тот или иной населенный пункт. Помощь в элементарном – доставка гуманитарных грузов, воды, восстановление инфраструктуры и прочие методы работают на пользу таким связям. Еще одна задача – вернуть в населенные пункты не только законно избранную власть, но и правоохранительные органы.

К ротации готовы

Лейтенант Артем Меняйло из Национальной академии Национальной гвардии – один из самых молодых слушателей курсов, ему всего 22 года. Он работает в отделе международных отношений по связям с общественностью. Говорит, что когда пришло распоряжение от командующего направить на курсы специалиста его профиля, он сразу же согласился. «Я уже был в оперативной бригаде, мы выполняли боевые задачи в АТО, теперь будет более творческая работа»,– говорит Артем.

Еще один будущий «симик» – полковник Владимир Хохленко, старший офицер Центра обеспечения миротворческой деятельности и реализации международных договоров ВСУ. Он служит в украинской армии уже 27 лет и, как и Алексей Ноздрачев, был в Ираке в миротворческом контингенте в 2005 году. По словам господина Хохленко, в зоне АТО CIMIC важен не меньше, чем регулярная армия. «Нужно достучаться до душ людей, чтобы после освобождения территорий, когда туда вернется украинская власть, местное население не считало остальных украинцев врагами, чтобы они не думали, что их хотят уничтожить,– считает полковник.– Важно, чтобы они понимали: мы – единая страна и должны строить единое государство».

На вопрос А', можно ли за неделю распознать тех, кто подойдет для работы в CIMIC, один из натовских инструкторов, подполковник Рудольф Кейзер отвечает: «Нет, тут в аудитории выделить таких очень сложно. Но уже на месте, в зоне конфликта, сразу станет ясно, кто чего стоит». Испытание АТО пройдут не все, но те, кто сможет, возможно, в будущем будут учить не только очередных кандидатов в «симики», но и самих натовцев тонкостям работы в зоне конфликта.