Я не хочу, чтобы Россия смотрела на нас и говорила: "Глянь, опять скачут" - ветеран АТО

Ветеран АТО, бывший военнослужащий 95-й отдельной десантно-штурмовой бригады Вооруженных сил Украины ЕВГЕНИЙ "ЖОРА" ТУРЧАК в интервью "Апострофу" рассказал о скандале вокруг конкурса на должность главы Госслужбы по вопросам ветеранов, о проблеме адаптации бывших бойцов к мирной жизни и затягивания их в криминал, а также о своей давней встрече с Надеждой Савченко.

- Кабинет министров отказался от назначения Валентина Манько руководителем Госслужбы по вопросам ветеранов АТО. Против его кандидатуры выступало немало ветеранов, почему так? Что это за человек?

- В Украине очень много ветеранских общественных организаций, которые объединяют и АТОшников, и афганцев, и других бывших военных. Все говорят, что возглавить Госслужбу по делам ветеранов должен человек, который скажет лидерам организаций на местах, что и как надо делать. То есть это должен быть моральный авторитет. Когда-то Артур Деревянко, экс-председатель службы, которого очень уважали, говорил так: "Жора, на мое место должен прийти человек, который сочетает три качества: хороший менеджер, безупречный боевой путь и при этом не ворует. Если хоть чего-то из этого нет, то это не тот человек". Так вот, у Манько, скажем так, нет ни одного из этих качеств. Слухи относительно боевого пути разнятся. Ребята, которых я уважаю, говорят, что на фронте он был. Но это не тот человек, которого немало таких, как я, хотели бы видеть на этой должности.

Очень много наших ребят живут в областях и районах, а это, как говорят политики, работа "в полях". Обо всех проблемах можно узнать, просто написав в группу в нужном мессенджере (в зависимости от того, о чем говорим). И когда началась вся эта история, все спрашивали, кто же такой Манько. Нашлись люди, которые знают его, ну и началось всякое с матом. Я сказал ребятам, что надо что-то делать: я не готов за зарплату в 12 тысяч гривен возглавлять службу, возможно, кто-то из вас готов, чем смогу – помогу, подавайтесь. А подаваться нельзя, потому что, оказывается, Манько уже прошел конкурсную комиссию. Мы начали выступать за повторный конкурс, потому что есть два фактора: во-первых, Манько, если коротко, - редиска, а, во-вторых, комиссия была организована незаконно. Сами члены комиссии говорят, что выбрали лучшего из худших.

- То есть он лучший?

- Он лучший из тех пяти человек, которые принимали участие, по крайней мере так говорят. А лучший потому, что другие не успели подготовиться к отбору – надо же сидеть и зубрить законы, различные положения. Мне неважно, кто станет главой службы, главное, чтобы это был порядочный человек. Даже если он слабенький менеджер, мы ему поможем, потому что председатель службы – это человек, который руководит нашими правами, работает для нас. У Манько же минус напротив всех нужных качеств.

- Тогда закономерный вопрос – кто тянет этого человека на такую должность?

- Третьяков (Александр Третьяков – заместитель главы фракции "Блок Петра Порошенко", председатель комитета Верховной Рады по делам ветеранов, участников боевых действий, участников антитеррористической операции и людей с инвалидностью, – "Апостроф").

- Зачем ему это?

- Он – глава профильного парламентского комитета. Госслужба по делам ветеранов не может работать без этого комитета, потому что у нас так выписано законодательство. В Украине делами ветеранов занимается более двух десятков государственных органов. Это такой украинский бред, но если выполнять закон, то работать можно даже так. Лишь бы его выполняли, ведь в бардаке гораздо легче украсть. У Третьякова везде есть свои люди (союз ветеранов прокуратуры, подводников и так далее), поэтому сейчас он будет лоббировать своего человека на министра (главу Министерства по делам ветеранов, которое планируют создать в Украине, - "Апостроф"). Теоретически министром, как и главой Госслужбы по делам ветеранов, должен стать человек, отобранный по тем же критериям, который, кроме того, имеет авторитет среди ветеранов. И это не обязательно должен быть ветеран – это может быть волонтер или очень хороший кризисный менеджер. Но если вновь созданное министерство возглавит не человек Третьякова, то у него очень мало возможностей что-то реализовывать, потому что все замыкается на партию власти, на БПП, это в любом случае коалиция и профильный комитет Верховной Рады, которым руководит Третьяков. Если министерство будет возглавлять не его человек, то все его инициативы будут блокироваться в комитете. А для того, чтобы это министерство нормально работало, нужно внести правки в некоторые законы.

- А нужно, по вашему мнению, это министерство вообще или, может, достаточно и Госслужбы по делам ветеранов?

- Если у службы забрать кучу бумажной работы, добавить немного ресурсов и забрать некоторые бюрократические препятствия (например, чтобы согласовать что-то с Минсоцполитики, надо пройти три круга ада), то будет работать и служба. Когда же будет министерство (а оно будет), то с существующими преградами оно тоже не будет работать как положено. Будет через ж*пу, как все министерства у нас работают. Почему? По моему мнению, есть несколько факторов, которые приводят к этому, и первый – это бюрократия. Все кричат, что министерство создадут по образцу хорватского или американского, однако неважно, каким будет формат. Главное, чтобы оно занималось проблемами ветеранов. А для того, чтобы решать проблему, ее надо знать. Поэтому мы разработали своеобразную "сетку" почти по всей стране. Не везде получается это сделать, потому что есть ветеранские организации под политиками и коммерсантами.

- А много таких?

- Я думаю, что половина. И те, кто занимается общественной деятельностью, немножко участвуют в политике. А что такое политика? Это компромиссы. Например, ветеранская организация не может решить какой-то социальный вопрос. А если она будет сотрудничать с действующей властью на местах, то это значит идти на определенные компромиссы или кого-то пропиарить, например. Нельзя быть совсем в стороне от политики, потому что иначе ты не сможешь реализовать проект. В ручном порядке еще может что-то и получиться, но не системно.

- Существует ли сейчас проблема, когда ветераны соглашаются становиться частью криминальных схем?

- Есть такое.

- Откуда это берется?

- Я считаю, что виноваты гражданские. Все помнят фразу времен первой волны мобилизации "АТОшники придут – порядок наведут"? Они были босые и голые, а теперь вернулись, это наши защитники, и мы им всем обязаны. Мы предоставляем им психореабилитацию, работу. Если не ошибаюсь, в 2015 году выделили 10 миллионов на психореабилитацию, стандартов которой нет. Их не было куда потратить, и их в основном украли. Потому эту реабилитацию АТОшники не получили. Во-первых, она не всем нужна, а, во-вторых, деньги украли. И, опять же, волонтеры это на себе тянут до сих пор.

Так вот, вернулись эти АТОшники без психореабилитации. До войны они, условно говоря, работали трактористами и получали 8 тысяч гривен (это более-менее нормальная зарплата для тракториста). И вдруг ему говорят, что государство ему должно, вот он и думает: "А и вправду, не буду больше работать трактористом, подамся в адвокаты". То есть государство дает возможность бесплатно учиться. Пока он учится, денег нет, и тут пацаны говорят: "Там есть элеватор, бери свой взвод и езжай "качай" их, а потом я "спасу" этого фермера от тебя, а деньги поделим". Это 90-е, схема называется "вилка", она всегда работала.

Но вообще я сторонник того, что монополия на применение силы должна быть только у государства. Не у добровольцев, а исключительно у государства. Тогда будет порядок.

- А как вы тогда относитесь к формированиям вроде "Национального корпуса"?

- Я с ними работаю. Лично мне или моим ребятам они ничего плохого не сделали. Я думаю, у таких формирований есть своя функция. Например, по ситуации в Николаеве, очень много моих знакомых говорят, что тамошний губернатор – редиска, нехороший человек. Говорят, из-за него наш боец, летчик совершил самоубийство. Понятно, что Нацкорпус пиарится, понятно, для чего им это нужно – как правило, для политики. Но это делают все, кто хочет влиять на процессы. Мне комфортно с ними работать, потому что они дают возможность не разгонять "зраду".

- Кстати, о "зраде": вы встречались с Надеждой Савченко раньше? Что думаете о ее словах и поступках в последнее время?

- Савченко – это конченый на всю голову человек, как говорится. В 2004 году я служил в Болграде. Это была срочная служба в разведывательной роте. На базе нашей разведроты готовилась ротация в Ирак. Туда съезжались контрактники со всей Украины, и на базе нашей роты они готовились сменить тех, кто там уже был. Среди этих контрактников была и Надя Савченко. Я уже не помню точно, сколько длилась эта подготовка, но из всех 300 человек я запомнил двух людей: Савченко и Сережу, который хотел ее... То есть аж двух человек из трехсот. Были сплетни, что что-то там удалось-таки, потому что в казарме за месяц ничего не получилось – она в него стульями бросалась. Такое.

И вот она заходит в оружейку (я тогда выдавал оружие на полигоне, им надо было марш-бросок делать). У нее по штату был АКСУ (автомат Калашникова, - "Апостроф"), она должна была быть медиком по штатному расписанию. А как происходит выдача оружия на стадо в 300 человек? Нужно все делать очень быстро, это армия: зашел, расписался и так далее. У меня уже голова как баняк, потому что нужно следить, чтобы каждая из этих "обезьян"-контрактников поставила подписи (там было много гражданских, которые только подписали контракт). И тут заходит Савченко: "Мне СВД" (снайперскую винтовку Драгунова, - "Апостроф"). Я говорю: "Тебе АКСУ – и ты быстро выходишь отсюда". А она: "Мне СВД!" – и садится на мой стул дежурного. Стоит 150 человек, а она ждет, пока я ей выдам СВД. Я объясняю, что я – солдат срочной службы, мне надо выдать оружие, за которое я отвечаю, потому что принял его, и по штатному расписанию я должен дать АКСУ. Мы спорили минут 30. В конце концов, приходит командир роты и говорит: "Жора, бл***, дай ей СВД". Ну, выдал ей СВД. То есть человек был неадекватный еще тогда. Можно привести очень много примеров неадекватного поведения. Она не какая-то там белая ворона или по-другому мыслит, я таких знаю, у нас тоже такие были. Это просто неадекват.

- Насколько тогда реально, что этот человек готовил переворот?

- Я не особо эксперт в этих вопросах, генералам виднее. В таких вопросах важна не тактика, а стратегия. Я в силу умственных способностей могу мыслить тактически, а генералы, офицеры мыслят стратегически. По поводу Савченко с Рубаном, за ними точно никто не пойдет. Даже из того же "Айдара". Когда она еще сидела в России, айдаровцы защищали ее, говорили "наша Надя Савченко". А когда ее выпустили и она начала открывать рот, ребята даже начали совместные с ней фото удалять, чтобы никто не увидел. Из обычных людей, как говорят политики, за ней никто не пошел бы. Разве что за деньги, в таком случае, думаю, пошло бы много.

- Возвращаясь к ветеранам: к чему надо быть готовым тем, кто возвращается к гражданской жизни? Есть какая-то самая насущная проблема?

- Самое главное – это бюрократия. Я, например, до сих пор не могу оформить скидки на квартиру. Надо идти в ЖЭК, брать справки, формы, а это очереди, почасовой прием... "Киевэнерго" – это вообще ж*па! Талоны, собес... Такой бардак! Я раза три пытался сделать, но, придя в одну контору, сказал: "Вы все, с*ка, пид***сы, идите на х*й!" – и ушел. То есть надо быть готовым к тому, чтобы напиться гидазепама (лекарственное средство, которое обладает антидепрессивным действием, - "Апостроф"), а лучше чего покрепче, взять бумажки под мышку и просто ходить. Так что главное, к чему надо быть готовым, - это конченая бюрократия.

Почему так сложилось? Потому что в Украине нет единой базы. Она должна быть для всех, но поскольку нас очень много, то сделали бы уже хотя бы пилотный проект для этих контуженных АТОшников. Испытали бы его на нас, мы и не такое терпели. Не получится – то стерпим и так. Проверьте на нас, контуженных, программу "единого окна", куда я принесу все собранные справки и где мне за месяц, два или даже три решат все вопросы относительно льгот, которые обещало государство. Люди были бы гораздо спокойнее и не ругали бы так эту страну за то, что она ничего не делает. Просто мало кто знает, что государство действительно пытается что-то делать, по крайней мере деньги выделяет, просто ими не могут правильно воспользоваться – очень мало толковых менеджеров. И вот такая "зрада" выходит.

- Да и не только участники АТО жалуются на государство за то, что оно ничего не делает.

- Это точно. Что мы сделали? Вот история. Есть такой адрес – Серпова, 3/14, областной геокадастр (Главное управление Госгеокадастра в Киевской области, – "Апостроф"), куда приходит АТОшник, который хочет землю. Он не за землю шел воевать, но раз государство обещало, то почему бы и нет? И был такой "Дред", который получил три контузии в течение нескольких месяцев. Через три дня после прибытия на фронт он попал в окружение, взял автомат, расх***л полвзвода сепаров, потом прилетела мина – и его контузило. После 3-4 месяцев в госпитале "Дред" вернулся, неделю повоевал – и снова мина и контузия. Ну и третий раз так же. 18 дней войны – три контузии и куча положенных сепаров. Сейчас с ним работают, он понимает, что ему нужна помощь. В 2015 году он пришел в Госгеокадастр, а там, как в любом государственном учреждении, есть обед. Но ему по х*р, он палочкой своей бьет по дверям: "Открывайте, с*ки, мне нужна земля! Я хочу орехи сажать!" Мечта такая у человека – орехи сажать.

Чтобы такого не случалось, мы решили, что можно отправлять АТОшников работать в учреждения, с которыми сталкиваются АТОшники. Тогда диалог будет примерно такой: "Вася, что ты хочешь?" "Да я воевал!" "И я тоже! Чего ты хочешь?" "Да я контуженный!" "Е**ть, и я тоже! И что?"

Улавливаете суть? "Дред" стал толчком к проекту ВДВ - "Ветерани до влади". То есть они должны были идти не в политику, а именно в исполнительную власть на самые низшие должности – специалист, главный специалист и тому подобное. Мы сделали бесплатный полугодовой курс обучения, дважды-трижды в неделю. За это время из 75 человек осталось 15. То есть зае**ло полгода ходить учиться. А потом проект зарубили. Пришел паренек из Администрации президента... Есть такой союз ветеранов АТО под Третьяковым. Нас спросили, хотим ли мы и дальше внедрять проект и готовы ли мы его передать. Да пожалуйста, все готово, заявки на гранты мы сами напишем, денег, когда надо, найдем, дайте только админресурс, чтобы внедрять проект. На что нам ответили: хорошо, только давайте мы под нас это положим, под "Всеукраинский союз ветеранов АТО". Я знаю Третьякова и с ним за стол не сяду, потому что он просто покупает людей и не понимает, что кто-то не продается. Мы отказались, и из-за этого наш проект дальше не работает.

Пилотный проект был в Краматорске, мы хотели заменить сепаров на АТОшников. Те, кто начал работать тогда, уже получили повышение, имеют больше возможностей влиять на ситуацию. В Министерстве по вопросам оккупированных территорий антикоррупционером работает Влад Рагимов (Владислав Рагимов – ветеран, главный специалист по вопросам предотвращения и выявления коррупции в Министерстве по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц, – "Апостроф"), который прошел курсы "Ветерани до влади", получает свои 5,5 или 6 тысяч гривен в месяц и учится в двух университетах. Я тоже люблю свою страну, но я завидую тому, как ее любит он.

- Если сравнивать армию 2014-2015 годов с нынешней, то что изменилось?

- Я и мне подобные тогда шли на войну, а сейчас это работа, которая называется военнослужащий. Под этим мы понимаем определенные риски за такое вот денежное и социальное обеспечение. Это работа, и она должна такой быть.

- Какие проблемы тех, кто возвращается, вы чаще всего помогаете решать?

- Все на звонках. Например, я увольняюсь из армии, и мне надо стать на учет в службе занятости. Допустим, я служил в Николаеве, а приписан в Киеве, подобное часто случается. И служба занятости посылает меня в Николаев: в бригаде я должен взять справку из финансовой части о зарплате. А теперь считаем: поезд туда и обратно, минимум двое суток проживания, соответственно, нужно что-то есть, а еще там есть ребята – надо и выпить. И сколько в итоге будет стоить эта справка?

Поэтому мне звонят и говорят, что нужна справка. Так получилось, что я знаю почти всех начальников штабов, бригад, финслужб. Например, звоню "Кощею", бывшему комбату 93-й, и спрашиваю: не знаешь ли такого-то полковника? Говорит, что знает, и дает номер телефона. То есть сейчас ветерану не надо никуда ехать, все делается на звонках, можно сказать: "Братан Жора, нарешай мне справку". Базара нет.

- А как вы относитесь к двум вечным противоборствующим силам Facebook – адептам "зрады" и "перемоги"?

- Facebook сейчас – это рабочий инструмент многих людей, в том числе – политиков. В принципе, понятно, кто "зрада", а кто "антизрада". Facebook для меня интересен тем, что там я могу увидеть настроение людей в Украине сегодня.

- И как оно вам?

- Да хорошо, что оно есть, и меня прет, что есть такая соцсеть, где я могу его увидеть. Для меня важно, например, что происходит в Винницкой области и нет ли "зрады". Потому что если она есть, то это означает, что глава Винницкой области плохо работает и мне надо что-то делать, чтобы недовольные не били нацгвардейцев, среди которых есть мои ветераны. Нам такого не надо – нужно что-то менять с помощью законов, а не дубинок или дымовых гранат, которыми бросаются активисты под парламентом, когда их провоцируют. Хорошо, что есть Facebook, где можно все это видеть и минимизировать "качели" в стране. Именно такую задачу я себе поставил. Я не хочу, чтобы Россия смотрела и говорила: "Глянь, опять скачут, потому что не москали".