Газовая рента убивает бизнес-климат Украины,— глава Мисен Энерджи

Баталии вокруг рентных платежей для отечественной газодобывающей отрасли уже давно стали топ-темой не только отечественной экономики, но и политики. Правительство объясняет драконовские налоги желанием наполнить бюджет, в то время как весь бизнес и экспертное сообщество в один голос называют существующие рентные ставки способом уничтожить отечественную газодобычу, что еще более усилит зависимость Украины от российского газа. Есть ли шанс достичь компромисса бизнесу и правительству, или же точки над "і" все таки придется ставить Стокгольмскому арбитражу, мы спросили у председателя совета директоров одного из ключевых игроков отечественного газодобывающего рынка — компании Мисен Энерджи АБ (Misen Energy AB) Андрюса Смалиукаса (Andrius Smaliukas).

— В последнее время даже ленивые журналисты и эксперты узнали о существовании компании Misen Energy и ее дочки "Карпатыгаз", хотя, как оказалось, Вы уже почти десять лет на украинском рынке. Как долго компания Misen Energy AB работает в Украине, и почему вдруг такой интерес к компании?

— … (смеется) Пока мы просто инвестировали, вкладывали деньги, строили инфраструктурные объекты, мы никому не были интересны. Разве что в 2012 году члены вашего правительства приняли участие в открытии дожимной компрессорной станции на Юльевском нефтегазоконденсатном месторождении в Харьковской области. Собственно, после этого, когда "серьёзные" игроки газового рынка вдруг узнали, что никому раньше не известная компания в состоянии строить такие объекты, к нам и начали проявлять интерес.

Но на самом деле компания Misen Energy AB начала работать в нефтегазовой отрасли Украины еще с середины 2000-х. В течение нескольких лет руководство нашей шведской компании вело переговоры с руководством государственной компании "Укргаздобыча" относительно возможности увеличения добычи на ее месторождениях за счет привлечения новейших европейских технологий. Переговоры были сложными, рассматривались различные варианты сотрудничества и в итоге стороны остановились на том, что в рамках Договора о совместной деятельности "Укргаздобычи" и ООО "Карпатыгаз", которое к тому времени было выкуплено нами, будет заключено дополнительное соглашение. Его смысл очень простой. Есть базовая добыча из месторождения "Укргаздобычи", которая уменьшается из-за отсутствия вложений в ее развитие. Мы приводим технологии и инвестиции, строим дожимные станции и другую инфраструктуру, объём газа увеличивается, а прибыль от увеличения — не от базы, а исключительно от дельты увеличения — мы делим с "Укргаздобычей". Всем выгодно, все довольны — от потребителей, которые получают отечественный газ, до бюджета с новыми налогами и бизнеса — с честной прибылью! В этом и смысл бизнес-идеи, на которой построена наша работа в Украине.

В 2011 году соответствующее дополнительно соглашение было подписано. Договор прошел все необходимые согласования с государственными структурами, он прозрачен и экономически эффективен. Путем определенных технических и технологических действий с использованием новых технологий в неработающем фонде скважин можно получать дополнительную добычу. Не знаю, как работают другие договора СД, но наше соглашение с государственным предприятием не предусматривает передачу лицензий, месторождений и основных средств в совместную деятельность.

Кроме этого, соглашение предусматривает модернизацию существующих устаревших и изношенных объектов инфраструктуры, используемых в добыче природного газа и доразведку залежей на глубинах от 5,5-6 тыс. м. При этом, подчеркиваю еще раз, поскольку это очень важно: к договору СД относится только дополнительная добыча. То, что добывало государственное предприятие до заключения совместной деятельности, остается у государства.

Договор не противоречит украинскому законодательству, подобные договоры считаются нормальной зарубежной практикой в энергетическом секторе. Сам договор совместной деятельности — это не документ на три страницы, а толстый талмуд, в котором детально прописаны права и обязательства всех сторон. В частности, инвестиционные обязательства инвестора составляют, согласно договору СД, около $500 млн на протяжении 10 лет.

— То есть если бы не такие проекты как Ваш, отечественная газодобыча не может увеличиваться?

— Увеличиваться? О чем вы говорите? На одной из конференций в Лондоне по перспективам наращивания украинской газодобычи в 2012 году был продемонстрирован график с ответом на Ваш вопрос — в 2022 году государственная компания "Укргаздобыча" без инвестиций будет добывать всего лишь 5,8 млрд кубометров вместо сегодняшних 15 млрд кубометров. То есть — падение в три раза за десять лет!

Инвестиции — это единственный путь для спасения украинской газодобычи. Учитывая то состояние, в котором находится нефтегазодобывающая отрасль Украины, по данным специалистов, минимальные инвестиции должны составить миллиард долларов. Хотя бы для того, чтобы поддерживать уровень добычи на сегодняшнем уровне и давать маленький толчок к его увеличению. Мы уверены, что наша скромная инвестиция в объеме $350 млн серьёзно поспособствовала тому, что за предыдущие годы украинская газодобыча не обвалилась.

Только подумайте: получив контрактное право заниматься бездействующим фондом скважин и модернизацией инфраструктуры, наша компания ввела в эксплуатацию 67 скважин, из них пробурены 4 новых, в 12 скважинах проведены сложнейшие, я бы сказал, ювелирные работы по их восстановлению из ликвидированных. Кроме того, проведено бурение боковых стволов с вырезкой окон в эксплуатационных колоннах на глубинах от 3,5 до 4 тыс. метров. При этом горизонтальные участки нового ствола составляли до 300 метров длины, а в некоторых — отходы от вертикали до 700 метров. Специалист в этой сфере (да и любой здравомыслящий человек) поймет и оценит эти цифры.

Наши инвестиции помогли модернизировать добывающую инфраструктуру, построив 7 ДКС из 12, которые предусмотрены в нашем договоре. Именно эти инвестиции дали возможность добыть с 2011 года 2,5 млрд кубометров газа и 180 тонн жидких углеводородов, создать 250 новых постоянных рабочих мест. Украинские подрядчики на наших объектах задействовали более 2000 рабочих. Капитальные вложения остаются у вас в стране.

С 2011 года мы заплатили в бюджеты различных уровней 7,1 млрд грн налогов. Мы говорим о платеже только одной компании в стране с годовым бюджетом 350-400 млрд грн! Осознайте эти цифры и назовите мне такого инвестора, который внес бы аналогичный вклад в экономику Украины.

И что даже более важно — мы вернули надежду золотому фонду украинских профессионалов в газодобыче на то, что не нужно ехать на заработки в Казахстан или Россию, что жить и работать можно и у себя на Родине. Лично я восхищен украинскими специалистами — от проектных работ до воплощения идеи в жизнь — это просто фантастика. И эти "золотые" руки и головы сегодня уезжают из страны, создавая благо другим, в том числе — России. Для меня это вообще немыслимо: как правительство Украины может уничтожать собственную стратегическую отрасль, оставляя без работы своих граждан и без налогов свой бюджет, а падение добычи компенсирует прямыми или непрямыми (реверс — он же тоже из России, только транзитом через Европу) закупками газа из страны, которая отобрала у вас Крым и вооружает сепаратистов. Деньги, которые вы платите за российский газ, идут в бюджет России, а не Украины. Таким образом правительство говорит, что оно — против российской агрессии, но на практике делает все наоборот.

— Как начались трудности компании "Карпатыгаз" с украинским правительством?

— Трудности начались еще во времена Виктора Януковича — незадолго после того, как мы открыли дожимные станции и начали выходить на серьезные объёмы добычи. В апреле 2013 года нас впервые не пустили в газовый баланс. В результате мы добывали газ, платили в полном объеме все налоги, но при этом не имели технических возможностей реализовывать его. Мы столкнулись с проблемой полного вымывания оборотных средств. И что хуже всего — делалось это руководством НАК "Нафтогаз Украины".

— Но, наверное, такое решение было чем-то аргументировано?

— Никаких аргументов не было. Но мы получали неформальное предложение "поделиться".

— С кем поделиться?

— Имен нам не называли. Мы примерно могли догадываться о группах, которым тогда был интересен наш бизнес.

— Но опасность тогда миновала?

— Да. Мы практически были близки к банкротству. В январе 2014 года мы как шведский инвестор известили Украину и тогдашнее правительство и президента, что мы готовы обратиться в Стокгольмский инвестиционный арбитраж. Мы были единственной компанией, которая посмела это сделать публично — начать арбитраж, послать официальное письмо и заявить, что это — попытка экспроприации, что мы этого не потерпим. По международному праву и договору по защите инвестиций между Украиной и Швецией, Украина имела 6 месяцев для разрешения проблемы. Однако затем произошли известные события, тогдашний президент был смещен. к власти пришло новое демократическое правительство. Проблема баланса была решена, мы получили возможность постепенно начать продавать газ, рассчитываться с кредиторами, опять строить объекты. Если бы не Майдан, то мы, наверное, уже сейчас заканчивали бы суд в Стокгольме.

Но одна проблема сменилась другой.

— Вы имеете ввиду повышение ренты для компаний, которые занимаются добычей газа по договорам о совместной деятельности?

— Да. Повышение ренты не только противоречит национальным интересам Украины, поскольку убивает бизнес-климат вообще и украинскую газодобычу в частности. Повышение ренты противоречит базовым рыночным правилам, когда ставки налогов устанавливаются в зависимости от типа подписанного договора. Не говоря уже о том, что действия вашего правительства противоречат третьему Энергетическому пакету ЕС, который Украина обязалась выполнить, а также действующему украинско-шведскому договору о взаимной защите инвестиций.

— Но не может же премьер-министр или глава НАК не знать об этом и поддерживать 70% ренту для ДСД без аргументов?

— Парадокс в том, что именно так и есть. За все время мы ни разу не услышали ни одного внятного аргумента, почему против нас вводят дискриминационные налоги. Аргументов просто нет, ибо такую ренту можно объяснить только вредительством на государственном уровне или же желанием отобрать чужой бизнес.

По сути, единственной причиной дискриминационного отношения к нашей компании, которую назвал нынешний министр энергетики, — это то, что нас якобы контролирует Дмитрий Фирташ.

— Так Фирташ имеет к вам какое-то отношение? Он был вашим бенефициаром?

— Не имеет и не был. Если бы господин Фирташ был в числе бенефициаров нашего проекта, то думаю, нам было бы намного легче и при предыдущем режиме, и сегодня. Да и мы бы это не скрывали по той простой причине, что, насколько я знаю, Фирташ не находится ни в каких санкционных списках, он не ущемлен в правах, вполне легально владеет в Украине химическими предприятиями и объектами недвижимости. Какой смысл телеканалу "Интер", химическим заводам и другим активам скрывать тот факт, что их собственником является Дмитрий Фирташ? Какой смысл нам было бы это скрывать, если бы это было так?

Если у правительства есть претензии к Фирташу и его компаниям — есть суд, куда правительству следовало бы тогда обратиться. Но какое отношение к этому всему имеет вопрос ставок налогообложения? Или ваше правительство ставки налогов определяет по принципу принадлежности тому или другому олигарху?

Украина заявила, что строит правовое государство европейского типа, но такого откровенного нарушения международного инвестиционного права не допускают даже в самых отсталых нецивилизованных странах. Ни одно правительство демократического государства не может сказать, что нам не нравится такой-то акционер, поэтому мы уничтожим его бизнес 70-процентными налогами. В международном праве это называется targeted discrimination and expropriation (целенаправленная дискриминация и экспроприация). Это грубейшее нарушение наших прав как инвесторов.

Акции нашей компании Misen Energy АВ котируются на Стокгольмской бирже NASDAQ First North. Это биржевая площадка, которая имеет один из самых жестких в Европе списков требований к репутации и прозрачности компаний. Мы не играем в какие-то компьютерные игры — мы используем публично привлеченные средства частных и других инвесторов для инвестиционного проекта в Украине. Если нас разоряют — то разоряют не только нас, но и каждого из наших инвесторов, которым все равно, какие отношения между Яценюком и Фирташем. Наши инвесторы и мы сами точно к этим олигархическим войнам не имеем никакого отношения.

Мы привыкли выполнять свои обязательства и хотим закончить инвестиционную программу по договору о совместной деятельности. Никакое цивилизованное государство не имеет права дискриминировать компанию из-за подозрений относительно состава акционеров. Есть подозрения — идите в суд. Мы не хотим каких-то льгот или преференций, мы добиваемся того, чтобы нам просто дали работать по общим правилам. Мы пришли в Украину работать и зарабатывать. Но правительство Украины своими действиями толкает нас в судебную плоскость. Мы не хотим судиться, мы хотим просто и спокойно работать. Но если у нас останется выбор — банкротство или суд — мы пойдем в суд. Это не наше право. Это наша обязанность перед инвесторами. И поверьте — и суд, и общественное мнение будут на нашей стороне.

— Правительство в курсе ваших претензий?

— В октябре мы известили правительство о том, что начинаем инвестиционный спор. В апреле следующего года истекает 6-месячный срок, после чего мы имеем право начать процедуру арбитража. Надеемся, что за этот период правительство прекратит дискриминационные шаги против нашей компании.

— Что правительство должно сделать по вашему мнению, чтоб снять проблему?

— Прежде всего, отменить дискриминационную ренту в 70%, поскольку это инструмент который ведет компанию к банкротству и это делается сознательно. Мы хотим, чтоб размер ренты был одинаковым для всех участников рынка — 29%.

— Если договориться не удастся?

— Если за 6 месяцев дискриминация не прекратится, мы будем вынуждены идти в арбитраж и требовать возмещение ущерба нашим акционерам. Мы передали предварительные цифры в правительство. Больше пока сказать не могу. Но я еще раз хочу подчеркнуть — у нас нет желания входить в какие-то затяжные судебные споры с Украиной. Перестаньте кошмарить успешный бизнес, перестаньте работать по принципу "или мое, или уничтожить". Не позорьте страну, не убивайте ее энергобезопасность и инвестиционный климат. Дайте нам возможность нормально работать.

— Если вам дадут возможность работать, до какого срока вы планируете вложить инвестиции в добычу?

— До 2018 года. Мы готовы продолжать финансировать инвестиционную программу. Мы запустили Хрестищенскую станцию и готовы достроить другие дожимные станции. Хрестищенская ДКС — самая крупная в Украине и одна из крупнейших по мощности в Европе. Она может помочь добыть до 2 млрд кубометров газа в перспективе. Дожимные станции чрезвычайно важны — без них практически невозможны добыча и транспортировка газа. Это самая мощная станция из тех семи, которые мы уже запустили в работу, а по инвестпрограмме будет запущено еще пять.

— Но пока вы продолжаете платить налоги? Есть ли возможность продолжать выполнять инвестиционную программу?

— Мы обязаны платить 70-процентную ренту, в условиях которой не только невозможно продолжать инвестиции, но и невозможно избежать банкротства. Рынок внешних заимствований для проектов в Украине сейчас закрыт. Мы ведем переговоры с банками, которые кредитовали нас ранее, о реструктуризации кредитного портфеля, так как средств нам хватает лишь на обслуживание долга, но не на погашение. О каком выполнении инвестиционной программы может идти речь? Никакой акционер или кредитор в такой ситуации не будет кредитовать компанию, если правительство косвенно заявляет, что сверхвысокая рента для того и установлена, чтобы компанию довести до банкротства. Проблема лишь в том, что мы-то рано или поздно отсудим свое в судах. А кто компенсирует бюджету Украины все те расходы, которые государству придется нести после решения международных судебных инстанций? С кого граждане вашей страны спросят о том, почему были приняты решения, за которые они, граждане, в конечном счете, будут расплачиваться?

— Компаниям, которые работают по договору о совместной деятельности, предлагается перейти на соглашения о разделе продукции (СРП). Такой вариант вам подходит?

— Все можно делать, в том числе — и переходить на СРП. Но главное — чтобы это было прозрачно и не дискриминационно. Это очень важно. Мы готовы рассматривать любое конструктивное предложение от нашего государственного партнера или правительства касательно того, как нам продолжать свою деятельность в Украине. Мы никакой вариант не отвергаем, если предложение конструктивно. Главное — чтобы это не приводило к дискриминации и экспроприации. Но важно отметить, что процесс перехода из ДСД в СРП требует значительного времени. По нашим оценкам, этот период составит не менее года. И что — в течение этого периода мы должны платить ренту 70%? При таких условиях я не уверен, что мы доживем до нового соглашения. У меня такое впечатление, что это все делается специально, чтобы к моменту перехода на новые договоры нас обанкротить и купить за копейки. Мы не позволим этому случиться.

Нужны немедленные решения по вопросу 70% ренты для всех, в том числе и для компаний, работающих по ДСД. Бизнес хочет просто работать в этой стране спокойно и честно. Это в интересах и самого бизнеса, и энергетической безопасности, и инвестиционного климата вашей страны.