Известный режиссер, актер и телеведущий Ахтем Сеитаблаев снялся в первой украинской спортивной драме "Правило боя", которая вышла в прокат 26 января. Лайм беседовал с Ахтемом о состоянии украинского кино сегодня, творческих амбициях, о том, хватает ли денег Госкино на создание фильма и каково работается режиссеру на площадке у другого режиссера.
- Как вам, режиссеру, игралось у другого режиссера?
- Мне с Лешей (режиссер фильма "Правило боя" Алексей Шапарев, - Лайм) работается хорошо, мне кажется, что мы одной группы крови, и я искренне желаю ему удачи, хороших проектов, достойного вознаграждения и востребованности. Я всегда стараюсь учиться у моих коллег, если есть такая возможность быть актером на площадке. Мне кажется, я достаточно податливый, коммуникабельный артист, вроде, с советами особо не лезу, потому что прекрасно сам знаю, как это - когда ты работаешь режиссером на площадке… Ведь на режиссере лежит огромная ответственность - и организовать, и снять хорошо, и актеру объяснить, и так далее. Ответственность за фильм, за каждую монтажную склейку, за каждую минуту, за каждый поворот головы, за каждый поставленный прибор - это все шрамы на сердце режиссера, это все его бессонные ночи. Я очень надеюсь, что я не мешал моему коллеге на площадке, и я также надеюсь, что и актеры, которые у меня на площадке, будут также тактично относиться к работе режиссера.
- Как вы можете оценить фильм "Правило боя"?
- Я видел только те отрывки, над которыми я работал, поэтому пока ничего не могу сказать. У меня там роль второго плана - "человек в темном".
- Ваш персонаж - молчаливый и безэмоциональный. Насколько сложно играть глазами?
- Я люблю говорить очень много, есть у меня такая слабость, поэтому задача была непростая. Наш режиссер вообще не любит простых задач! Мне было интересно, пользуясь минимумом выразительных средств, сделать так, чтобы мой персонаж был интересен. Если это получилось, я рад, но это в первую очередь заслуга режиссера!
- Вы сами любите ходить в кино? Какие фильмы предпочитаете?
- Конечно. Я достаточно всеядный в этом плане. Я просто люблю кино, как, впрочем, люблю и театр. Я смотрю и боевики, и авторское кино, и мелодрамы, и фэнтези. Я, в принципе, люблю любое кино, если оно здоровски сделано. С большим удовольствием хожу на мультики со своими детьми – с попкорном, как и положено. Хорошо сделанный мультфильм – это истинное удовольствие, и с точки зрения истории, и с точки зрения эмоций. Ведь люди ходят в кино прежде всего за эмоциями, чтобы вместе с героями переживать, радоваться, страдать, смеяться. Как старики говорят, нет скучных жанров, есть скучные произведения. Неинтересные, скучные, плохо сделанные.
- Вы как-то говорили, что профессия актера достаточно жестока. Почему?
- Актер зависит от многих обстоятельств. Удача, вдохновение и встреча с нужными людьми, единомышленниками - эти вещи очень много значат для любого творческого человека, только у актеров эта зависимость от внешних обстоятельств гораздо ярче выражена, поэтому им сложнее. Кроме того, хороший актер - это, как правило, человек который пропускает через себя много боли, много драмы, а это не может не отражаться на здоровье. К тому же, это одна из профессий, в которой существенно страдает и физическое здоровье – сердце, легкие, голос, связки, травмы... Очень часто приходится работать в условиях, которые не особо предназначены для комфортной работы – холод, жара…
- У вас есть бытовой райдер, в котором прописаны обязательные условия для вашей работы?
- Определенные бытовые условия есть: я не ем свинину, пью воду без газа, не холодную, чтобы не сажать связки. Но райдер райдеру рознь. Если говорить о каком-то скандальном райдере, которые часто публикуют в СМИ, чтобы всех удивить, то такого в моем случае нет. Есть просто просьба элементарных условий: свой уголок, стульчик, где можешь отдохнуть. Если ты снимаешься на холоде, то чтоб было где согреться, а если в жаре – чтоб было где передохнуть в тенечке.
Если творческий человек прописывает в райдере условия, которые ему необходимы для качественной работы, то ничего плохого тут нет. А вот если в райдере какие-то совершенно неадекватные вещи, то это другой коленкор. С другой стороны, если устроитель концертов идет на это, значит, этот исполнитель ему настолько нужен. А мне, как и очень многим моим коллегам, я уверен, в бытовых условиях нужны элементарные вещи.
- Нашумевший сериал "На линии жизни" на 1+1 - это уже ваш второй проект, где вы играете врача. Вы мечтали стать врачом в детстве и, получается, осуществили мечту?
- Да, я в детстве мечтал стать врачом и вот стал, правда, понарошку. Но то, что ты пропускаешь это эмоционально через себя, это же не значит, что ты можешь по-настоящему сделать профессиональную операцию. Хотя я присутствовал на настоящих операциях, был в больнице Бориса Михайловича Тодурова. Я присутствовал на двух операциях на сердце от начала до конца, но это не значит, что я - врач.
Проект "На линии жизни" мне интересен прежде всего тем, что сегодня это - актуальная тема. Там отдельные серии, и в каждой - история персонажей. Хорошо написано, хорошая команда, хорошие партнеры, история актуальная - мне все нравится, поэтому и захотелось там участвовать. Несмотря на то, что это было почти второй подряд проект, где я играл хирурга.
- В Голливуде актер рекламы, кино и сериалов - это практически разные профессии.
- Нет, почему же… Николь Кидман появлялась в рекламе, Шарлиз Тэрон снимается в рекламе духов J’ador, Хью Джекман рекламирует часы. Что им мешает? Ничего не вижу в этом страшного.
- Вы работали в театре и получали премии, снимали фильмы как режиссер. Почему решили в сняться сериале?
- Это моя профессия. Ведь я - кроме того, что режиссер, еще и актер. И если мне материал нравится, то я соглашаюсь работать в сериале в том числе. Меня интересует прежде всего сценарий, команда, которая работает над этим сериалом.
А если говорить о сериалах как таковых, то мы еще, конечно, только начинаем путь к большим, дорогостоящим с точки зрения производства сериалам. В мире такая тенденция наблюдается уже давно: известные режиссеры выпускают сериалы, большие, очень качественные и дорогостоящие, к примеру, Мартин Скорсезе.
- Вы не хотите сосредоточить свое творчество в какой-то одной сфере?
- А зачем? Это разные профессии, и я чувствую, наоборот, полноту жизни: если я интересен и как артист, и как режиссер. Почему нет? Когда-то Николай Акимов сказал, что у творческого человека есть два состояния – абсолютная никому ненужность или тотальная загруженность, и для человека, занимающегося творчеством, лучше второе.
- У вас сейчас тотальная загруженность?
- Я загружен не так плотно, как, скажем, некоторые из моих коллег, но, слава богу, работы хватает.
- Знаю, что вы сейчас работаете над новым фильмом о событиях в донецком аэропорту "Киборги". На какой стадии этот проект находится сейчас?
- Мы находимся в стадии подготовительного периода, надеюсь, что в этом году приступим к съемкам.
- Госкино проспонсировало этот фильм?
- Мы выиграли питчинг в Госкино весной прошлого года, но есть и частные инвестиции в том числе.
- Достаточно ли бывает тех денег, которые выделяет государство?
- Денег в кино никогда не хватает! Их никогда не бывает много, потому что деньги для кино - это кровеносная система, это возможность привлекать лучших специалистов, задействовать самую лучшую съемочную технику и так далее. Деньги для кино - это не просто слова. Безусловно, есть случаи, когда при чрезвычайно скромном бюджете снимаются выдающиеся фильмы, которые потом в прокате проходят очень хорошо, но это только исключения, которые подтверждают правило. Один из таких примеров, когда при минимальном бюджете собирают колоссальную кассу, - это "Ведьма из Блэр" ("Ведьма из Блэр: Курсовая с того света" — малобюджетный фильм ужасов 1999 года, - Лайм). Или первая часть "Безумного Макса", когда бюджет был более чем скромный, а прокат принес просто фантастические сборы, в сто, двести, триста, пятьсот раз превышающие затраты! Но это, опять же, исключение из правил. В кино много денег не бывает.
- Как бы вы оценили состояние кино? В Украине в последнее время стали много снимать.
- Я считаю, что сейчас происходит некий ренессанс украинского кино, потому что при поддержке Госкино снимается много фильмов, и в этом году будет очень много премьер. Наверное, это естественно, потому что в период таких тектонических разломов, которые происходят в нашей стране, высвобождается огромное количество творческой энергии. С другой стороны, уже не первый год ведется работа по увеличению финансирования своего кино, потому что приходит понимание, что кино - это замечательный инструментарий и для воспитания, и для идеологии. В конце концов, надеюсь, это станет в том числе и бизнесом.
- А сейчас кино у нас - это не бизнес?
- Пока нет. Если фильм не приносит прибыли в прокате, то это не бизнес. Ведь зритель голосует билетами, своим приходом в кинотеатр. А пока что можно на пальцах одной руки пересчитать те фильмы, которые вышли в ноль или вообще в прибыль по отношению к своим затратам. Этим может похвастаться, наверное, только 95 квартал, за что им честь и хвала! Безусловно, должно быть нишевое кино - имиджевое, авторское, фестивальное, - которое может не рассматриваться с точки зрения монетизации и коммерциализации продукта, но это отдельная история. Фильм должен приносить доход, это должно стать бизнесом в том числе!
- Почему в условиях войны государство финансирует кино?
- Так это правильно и хорошо. Когда в период Второй мировой один из членов правительства Уинстона Черчилля хотел урезать финансирование культуры, тот задал правильный вопрос: "А за что мы тогда воюем?" Культура, как бы банально это ни звучало, - это самый мощный инструментарий, который поможет сшить страну и объединить людей с разными точками зрения, политическими в том числе. Культура в любом своем проявлении - изобразительное искусство, кино, радио, театр, поэзия, беллетристика, архитектура, скульптура – это как раз тот инструментарий, благодаря которому ты можешь рождать новые смыслы, соединять несоединимое, рассказывать людям на западе, севере, востоке и юге нашей страны о том, что очень много близкого у нас, много роднит нас и много того, что нам болит, и того, что нас радует.
Ведь любой человек, если он только не ущербный с точки зрения морали и без физиологических нарушений "по Фрейду", хочет одного и того же – быть любимым, жить в мире, не бояться за своих детей, иметь социальные лифты, верховенство права, достойную старость, любить, дружить и так далее. И все это - объект внимания искусства, ведь интереснее всего наблюдать за человеком тебе подобным, который находится в обстоятельствах, которые тебе знакомы (или, наоборот, не знакомы), в каких-то пограничных или критических ситуациях, с которыми он борется и из которых выходит, и в одном случае это может служить примером для тебя, а в другом – антипримером. Если государство уделяет внимание и находит финансирование в данном случае в кино – это очень правильный и стратегически верный шаг, это инвестиция в будущее.
- При совке упор был больше на элитарную культуру, а сейчас так называемая массовая, поп-культура, которая нравится далеко не всем. Как вы относитесь к ней?
- Я не очень понимаю, почему вы считаете, что в советское время упор был на элитарное искусство. Насколько я знаю, все, что выходило за рамки квадратно-винтовой системы, наоборот, преследовалось! И творить могли только редкие личности, типа Тарковского, Германа… (Андрей Тарковский, Алексей Герман, советские кинорежиссеры, - Лайм). А в изобразительном искусстве мне даже сложно назвать кого-то, кому было позволено столько, сколько Тарковскому на территории кино. Знаете, китайцы говорят: "Должны расти все цветы", поэтому назовите это элитарным искусством, мейнстримом, поп-культурой – наверное, самое главное, чтобы оно не несло в себе негативный заряд и не создавало месседжи, направленные на разрушение. Пускай это будет поп-культура, пускай элитарная, если это сделано эмоционально, интересно, профессионально, с хорошим вкусом. Хотя вкус - очень субъективная вещь, особенно в искусстве все очень субъективно, потому что художника судят по тем законам, которые он сам над собой поставил.
- По поводу субъективности вкуса можно поспорить. В любой сфере есть каноны, законы. К примеру, если брать то, как человек одевается, – это все на основании законов колористики, композиции, формы.
- Вам может нравиться, как одевается Дита фон Тиз, а мне может и не нравиться. Вам может нравиться кубизм Пикассо, а мне, допустим, ближе цветовая гамма Модельяни. Да и кто сказал вам, что ваше мнение о вкусе является правильным? И кто эти законы придумал? Кто является мерилом вкуса в одежде? Почему вы думаете, что истина в том, что какие-то вещи не сочетаются… Плевать на эти правила! Если бы мы жили квадратно-гнездовым способом, считали, что красное не сочетается с белым или они должны сочетаться в таких-то пропорциях и будет вам счастье, тогда искусство бы вообще не развивалось, никогда и нигде.
Не было бы развития скульптуры, если бы кто-то рассказывал Микеланджело, что и как ему делать. А ему таки рассказывали, если судить по воспоминаниям современников, что ему не надо заниматься скульптурой и что он неправильно делает с точки зрения пропорций человеческого тела и с точки зрения движения застывшего камня, потому что он все нарушает, а вот мол древние греки как раз знали толк, тот же Пракситель, допустим. И Микеланджело сделал очень просто: он закопал свою статую Давида во Флоренции и устроил перфоманс, что якобы археологи ее раскопали. И все вокруг начали восхищаться: вот видишь, вот как надо делать статуи! Поэтому все относительно, и я улыбаюсь по этому поводу, когда мне говорят, что есть какие-то исследования и правила. Ну да, есть, и что?
- Какая у вас самая большая творческая амбиция?
- Да я много чего хочу сделать. Есть много замечательных ролей, историй и персонажей, которых я хотел бы сыграть. Творческая амбиция? Ну… хотелось бы поучаствовать, быть представленным на крупнейших кинофестивалях мира. И победить в них, конечно!
- "Оскар"?
- Например, "Оскар". Почему нет?
- Как режиссер?
- Да в любом качестве. Конечно, как режиссер было бы замечательно. Хотя "Оскар" - настолько весомая премия в мире кино, что в какой области ты бы ее ни получил, это будет здорово.
