В Украине все больше и больше людей отходят от Московского Патриархата

Пятидесятница, или День Сошествия Святого Духа - один из величайших христианских праздников. Как говорится в Святом Писании, на пятидесятый день после Пасхи на апостолов снизошел Святой Дух. Апостолы начали говорить на разных языках, и разошлись проповедовать по всему миру. Поэтому этот день считается началом истории Вселенской Церкви. Накануне праздника Троицы "Апостроф" встретился с Митрополитом Луцким и Волынским Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата Михаилом (Зинкевичем). Владыка рассказал нашему изданию о том, как Святой Дух помогал украинцам на Майдане, и как сегодня помогает победить российского агрессора, а также о межконфессиональном сотрудничестве и о шансах украинской Церкви получить признание от Вселенского Патриарха.

- Владыка, сегодня Пятидесятница, когда Святой Дух снизошел на апостолов. Заметно ли действие Святого Духа в Украине?

- Когда епископы описывали Соборы, то всегда писали: угодно Святому Духу и нам. Сегодня Дух Святой руководит украинцами. Вы думаете, мы российскую армию как победили? Оружием? Мы не окончательно победили, но мы их остановили, и даже не в административных границах Луганской и Донецкой областей. В 2013 году не было армии. Что остановило? Святой Дух и наша вера остановили, то, что поднялись все. Нас разве на волонтеров учили? Тем не менее, все начали помогать армии. Это Дух Святой руководил людьми, которые сдержали этот натиск. А потом уже появилось оружие, вооружили армию, появились добровольческие батальоны. И об этом действии Святого Духа говорят сами ребята, которые рассказывают чудеса и не могут объяснить вещи, которые там происходят. Чудес там так много, что мы их даже не записываем. Господь и до этого руководил Украиной, в частности, мы видим, что произошло на Майдане.

- Чем для вас был второй Майдан и как он изменил Украину и украинцев?

- Прежде всего, сам Майдан - это тот момент, который мы называем криком души, и именно так его надо воспринимать. И Майдан 2004, и Майдан 2013 - это крик души, о том, что мы не можем идти так, как мы шли ранее. Помню, в 2005 году молодые люди объясняли, что вышли на Майдан из-за несправедливости. То, что тогда делала власть, было несправедливо. То же касается 2013 года. Люди определились, куда они хотят идти, и власть должна слушать их, потому что источником власти является народ. Украинский народ хочет идти в Европу, и задачи власти создать условия и выполнить все необходимые вещи для того, чтобы люди контактировали с тем сообществом, с которым им комфортно. Они хотели контактировать с европейским, а не на русском сообществом.

- Прислушиваются ли к народу нынешние политики?

- Многие из депутатов, которые сегодня находятся в Верховной Раде, выходили на Майдан в 2004 году. Тогда они все были молоды, они вышли на Майдан и сказали: это несправедливо. Изменились также и сами политики. К примеру, сегодня нет ссоры между премьером и президентом, или премьером и председателем Верховной Рады, значит изменения есть.

- А прислушиваются ли сегодня люди к Церкви, является ли она авторитетном для украинцев.

- Когда люди видят несправедливость в обществе, то куда они бегут? Им остается только одно - бежать к Богу. Тогда надо бежать к Богу и просить, чтобы Господь дал терпения, мудрости, силы преодолеть все это.

И если мы уж говорим о несправедливости, то она также касается и самой Церкви. В Украине должна быть единая поместная Православная Церковь со своим Патриархом в Киеве. Мы видим, как одна Церковь - со своим народом, помогает солдатам на фронте и тем, которые возвращаются из АТО, активно участвует в волонтерстве. И есть другая Церковь, в которой также достаточно порядочных и добрых людей, но идеология самой Церкви - не помогать армии, не поддерживать волонтерское движение, не говорить об Украине, не называть Россию агрессором. Верховная Рада признала Россию агрессором, а УПЦ МП этого не поддерживает. Мы были свидетелями того, как в парламенте чествовали героев, а делегация их Церкви вместе с Предстоятелем сидела.

- Столь разные взгляды на войну на Донбассе углубили конфликт между двумя Церквами?

- Этот конфликт не углубился, поскольку противоречия были и до войны. Война только выкристаллизовала, кто есть кто. До войны для многих людей не было большой разницы - ходить в УПЦ КП, или в УПЦ МП. В названии обе Церкви имеют слово украинская и Православная, и люди ходили туда, куда привыкли. А война изменила ситуацию. Сейчас люди спрашивают: если это Украинская Православная Церковь, то почему она не помогает воинам? Почему их военных капелланов нет на фронте, и почему они не называют Россию агрессором? Почему они не отпевают героев, которых привозят убитыми с фронта?

В чем разница между Киевским и Московским Патриархатом? Обе Церкви одинаковые в вере и обрядах, разница только в том, что мы стоим на государственных позициях, а Московский Патриархат стоит на имперских позициях.

- Неужели в вашей епархии были такие случаи, что священники УПЦ, которые служат на этой территории, отказывались отпевать героев?

- Именно в моей епархии не было, но сначала они отказывались принимать записки погибших воинов, отказывались принимать в храмах записки о здравии тех, кто воюет. Сейчас уже ситуация несколько изменилась и в некоторых храмах берут, уже нет такой открытой агрессии. Ранее они (священники УПЦ МП, - "Апостроф") говорили: вы на фронте убиваете своих собратьев, имея в виду россиян, агрессоров, приехавшие на нашу территорию. Это, по их мнению, было грехом. И люди начали отходить от той Церкви. К примеру, Центр Разумкова, кажется, проводил социологический опрос. На сегодняшний день верных УПЦ КП на Волыни 56%, а УПЦ МП - 28%.

- Но эта статистика не изменила ситуацию с храмами...

- Сами люди отошли, причем, это преимущественно городское население. В селе люди просто перестали ходить в храмы Московского Патриархата, а в городах, где есть альтернатива - начали ходить в храмы УПЦ КП.

- А какова ситуация в других епархиях? Вы же общаетесь с другими епископами вашей Церкви…

- Тенденция такова: чем дальше на запад Украины, тем больше людей отходит от Московского Патриархата. В центре и на востоке Украины этот процесс более спокойный и только набирает обороты, нет такой большого количества переходов.

- Много ли в вашей епархии священников-капелланов?

- Наши капелланы ротируются на фронте, ездят туда по очереди. Сегодня у нас восемь капелланов и трое из них постоянно, уже 2 года, служат в армии. У нас был один семинарист, который закончил бакалаврат, ушел добровольцем на фронт и погиб. Поэтому наша Церковь в стороне от призыва не стоит.

У нас есть также около 10 священников-волонтеров, которые регулярно ездят на фронт. Сегодня фронту в той или иной степени помогает каждая наша епархия, кто активнее, кто пассивнее, но равнодушных нет. Помогают все.

- Скажите, как, по вашему мнению, война повлияла на Церковь и Церковь на войну?

- Если бы государство обратило внимание на церковный вопрос, и была бы единая поместная Православная Церковь, то не было бы никакой войны в Украине, потому что нужно все-таки признать, что часть тех, кто против Украины воюет на Донбассе – это украинцы. Там не только регулярные российские войска, или чеченцы. Я уверен, что не было бы войны, если бы была единая поместная Православная Церковь, потому что Церковь своим голосом не позволила бы создать прецедент самой войны. Церковь могла бы стать сдерживающим фактором против агрессии.

Если бы была в Украине единая Церковь, то однозначно и Крым был бы наш. То, что государство отмежевалась от церковного вопроса, позволило кому-то воспользоваться авторитетом части Церкви, и создать противостояние. Есть даже такие священнослужители, которые берут оружие, есть даже такие священнослужители, которые служат снайперами в ДНР.

- А сама война отдалила или приблизила создание единой поместной Церкви?

- Я бы сказал, что она обострила этот вопрос, потому что все начали понимать, что церковное разделение - это углубление конфликта в самом обществе. Есть сторонники одной и другой Церкви. И те, и другие доверяют своим церковным руководителям.

- Вы недавно вернулись из зоны АТО. Что вас там больше всего поразило?

- Дети. Я пообщался там с детьми-подростками 10-14 лет. Для них уже война закончилась победой Украины. Они еще не знают, как это должно выглядеть. Они знают, как падают снаряды, но не разбираются в политических тонкостях. Эти дети уже живут завтрашним мирным днем. Пожилые люди переживают прежде всего за то, чтобы не стреляли. А люди среднего возраста не имеют уверенности в завтрашнем дне и не знают, кто завтра к ним придет. Меня поразила вера детей. Даже во время бомбардировок они пытаются что-то вышивать, плести или делать какие-то рисунки.

- А какие настроения относительно завершения войны царят среди епископов УПЦ КП?

- Киевский Патриархат - это Церковь украинского народа. Все то, что происходит в Украине, и вся боль украинского народа - это наша боль. По сути, война как таковая уже закончилась, но чтобы окончательно ее завершить еще не хватает определенных субъективных моментов и для этого требуется определенное время.

- Имеет Церковь какую-то стратегию на период войны? И была ли ваша Церковь готова к этой войне?

- К войне никто не был готов, и мы в первую очередь. У нас понятия капелланства не было, как такового. У нас, если и были капелланы, то это священники, которые служили в больницах, в университетах, органах пенитенциарной службы. И то это были в большей степени исключения, чем наработанная система. Во-первых, Церковь не всюду пускают, и мы еще только движемся к такому узкому служению – капелланству разного вида. В нынешнем же случае у нас не было опыта, и мы просто реагировали на запрос общества.

- Расскажите о сотрудничестве с другими конфессиями в этом капелланском служении.

- В основном каждая Церковь работала отдельно, но были и общие проекты, в которых мы вместе участвовали и учились друг у друга. Больше и чаще всего сотрудничали с греко-католиками, я имею в виду капеланство и волонтерское движение. И в 2004 году, и в 2013 году православные УПЦ КП и греко-католические священники вместе были на Майдане. У нас были общие богослужения. Одну и ту же палатку использовали различные конфессии, координировали действия для помощи раненым или нуждающимся. Кроме того, есть общие заявления, которые делал Всеукраинский Совет Церквей и религиозных организаций.

- Что еще кроме спасения человеческих душ стоит сегодня на повестке дня вашей Церкви?

- УПЦ КП ожидает решений Всеправославного Собора. Мы не являемся участниками этого процесса на официальном уровне, но мы являемся участниками этого процесса на неофициальном уровне, так как там решаются вопросы, касающиеся Киевского Патриархата. Этот вопрос, даже если и не в официальной повестке дня, будут обязательно обсуждать кулуарно. Фактически стоит вопрос предоставления Томоса новым автокефальным церквям, которые будут созданы. Вопрос касается не только УПЦ КП, но также Македонской и Черногорской Православных Церквей. Грузинской Православной Церкви то дают автокефалию, то забирают. Такого быть не должно. Автокефалия должна даваться один раз, должна предоставляться согласно обстоятельствам. То есть должны быть четкие правила, которых сейчас нет.

- Как, кстати, относятся другие Православные Церкви к предоставлению автокефалии Украинской Церкви?

- Существует два главных мнения: Московского Патриархата и мнение Константинопольского Патриархата. И тот, и другой имеют своих сторонников. Дружественные Вселенскому Патриарху, это, прежде всего, такие церкви как Иерусалимская и Элладская. Зато к Московскому Патриархату тяготеют Сербская и Болгарская Церковь. В Москву тяготеют Церкви из стран так называемого соцлагеря, так как многие из священников учились в российских семинариях. Есть старые знакомства, контакты и они проявляются сегодня.

- А как на отношениях между разными православными Церквами отразилась война в Сирии, которая среди прочего привела к кризису в российско-турецких отношениях? Как известно, именно на территории Турции находится Константинопольский Патриархат.

- Наш президент посещал Турцию, и когда встречался с турецким президентом Эрдоганом, то просил его, чтобы тот со своей стороны способствовал изучению и решению украинского вопроса. Потому что межцерковные вопросы являются не только внутренне религиозными вопросами, они касаются и межгосударственных отношений. Российское государство использует Церковь в своих интересах. Например, встреча патриарха Кирилла с Папой Римским, это ведь не только церковный вопрос.

- После Оранжевой революции были активные попытки со стороны президента Виктора Ющенко и УПЦ КП добиться от Константинопольской Церкви автокефалии…

- Президент Порошенко также уже ездил к Вселенскому Патриарху и поднимал этот вопрос, заявив о том, что позиция Украины является последовательной. Наша нынешняя власть понимает, что если в Украине будет единая поместная Церковь, то очень быстро консолидируется все общество. Сегодня Вселенский Патриарх изучает этот вопрос, говорит: "давайте разговаривать", но на сегодняшний день нет его четкой позиции, и ее не будет, пока не закончится Всеправославный Собор.

- Какие вызовы сегодня стоят перед Православием, которые стоило бы обсудить православным?

- Вопрос, который сегодня нужно поднимать - это жизнь в вере. Надо не просто верить в Бога, а жить по-Божьему. Многие христиане не живут согласно того, во что верят, а живут по-своему. И тогда принимают законы или постановления, которые они не должны были бы принимать, как верующие народные депутаты.

- Может ли Церковь повлиять на такие вещи? Можете ли вы позвонить, например, депутату и сказать: что вы делаете, это же не по-Божьему?

- Я звонил тем депутатам, которых я знаю, когда стоял Майдан и говорил: "позиция Церкви вот такая, поэтому примите ее во внимание, несмотря на те интересы, которые есть у вас". Не могу сказать, что они слушали Церковь на 100 процентов, да и я не по всем вопросам звонил. Но в пиковые моменты, мы переписывались SMSками, я расспрашивал что происходит.

- Ставит ли ваша Церковь задачу воспитать или перевоспитать политиков?

- Церковь и должна этим заниматься. К Церкви сейчас много вопросов, потому что в Советском Союзе говорили, что Бога нет и не нужно жить по Божьим законам. Теперь общество восприняло, что Бог есть, и теперь священнослужитель участвует во всех мероприятиях. Но общество еще не приняло священника как моралиста. Это очередной вызов для Церкви - быть для общества образцом морали. Поэтому Церковь и сама очищается, в том числе и от случайных людей.

- То есть в Церкви также существует своеобразная "люстрация"?

- Это такая люстрация без комиссий. Церковь самоочищается через решения Священного Синода, отлучение некоторых мирян, снятие с кафедр архиереев или лишение сана за безнравственные вещи. То есть Церковь очищается и воспитывает из своих священников моралистов общества.

- Трудно ли священникам или епископам устоять перед мирскими соблазнами? Ведь когда духовенство контактирует с политиками, всегда есть соблазн закрыть на что-то глаза, дружить с тем или иным политиком, а затем, например, получить земельный участок для строительства храма…

- Священники не каждый день нуждаются в земельных участках и деньгах на ремонт храма. Общество не слушает отдельного священника или епископа. Поэтому даже если какой-то епископ и промолчит, то другие епископы скажут, и скажет вся Церковь, и именно это будет сигналом к тому, как должна поступить власть в тех или иных нравственных вопросах, например в вопросе коррупции.

- Как вы относитесь тому, что священнослужители идут во власть?

- Негативно. Вы назвали их священнослужителями, а значит, они должны священнодействовать, а не заниматься государственными делами. Если человек идет в государственные дела, то он государственный служащий.

- Вы говорите, что государство должно способствовать созданию единой поместной Церкви, но не обернется ли такая помощь государства тем, что в Украине образуется "государственная Церковь" по аналоги с российской?

- Если священники не будут у государства на зарплате, то Церковь никогда не станет государственной.