В воскресенье, 9 апреля исполнилось два года с тех пор, как Верховная Рада приняла пакет законов о декоммунизации. В законах идет речь об осуждении нацистского и коммунистического режимов, открытии архивов советских спецслужб и признании Украинской повстанческой армии и других действовавших в XX веке подпольных организаций борцами за независимость Украины. После вступления в силу закона в стране объявили демонтаж памятников коммунистическим деятелям, переименование названных в их честь городов и улиц и открытие архивов всех карательных органов СССР. Кроме того, теперь запрещено использовать советскую и нацистскую символику, в том числе, в сувенирной продукции. "Апостроф" разобрался в том, что было сделано за два года, и как декоммунизация отразилась на украинском обществе.
Поводы - в истории
Последние итоги по декоммунизации Институт национальной памяти подвел в конце 2016 года. К этому моменту были переименованы 51 493 улицы, 987 городов и сел, демонтировано 1320 памятников Ленину и еще 1069 - другим коммунистическим лидерам. По словам директора Института национальной памяти Владимира Вятровича, план по декоммунизации выполнен на 90%, и непереименованными остались, в основном, маленькие улицы в глухих селах.
В Киеве о советском прошлом напоминает, пожалуй, только памятник Щорсу на бульваре Тараса Шевченко. Министерство культуры признало его культурной ценностью, и споры о том, что с ним делать, продолжались долгое время. В начале года в КГГА все же решили демонтировать памятник и перенести его в музей тоталитаризма, который будет находиться на территории "Экспоцентра Украины". Правда, пока этого не произошло.
Один из авторов законов о декоммунизации Егор Соболев уверен: этот процесс начался намного раньше, чем два года назад, но до конца ему еще далеко. Депутат отсчитывает старт декоммунизации в 1991 году, после развала СССР. Ее движущей силой тогда стало создание новой экономики. "В какой-то момент предприятия начали закрываться, люди остались без денег, и им пришлось начать себя реализовывать. Некоторые стали делать это в бизнесе, а ведь это очень важный фактор декоммунизации - когда человек становится собственником, привыкает к ответственности и понимает, что сам отвечает за свою жизнь", - сказал "Апострофу" Соболев. Следующим этапом стала Оранжевая революция и выборы, которые приучили людей к мысли о возможности хоть и не в полной мере, но все же влиять на управление страной. И, наконец, Евромайдан и война ускорили этот процесс. "Нельзя сказать, что он уже закончен, но, мне кажется, когда люди увидели, как Гиркин захватывает Славянск и Краматорск, они провели аналогию между ним и, например, Артемом, чье имя раньше носила главная улица Донецка. Люди стали гораздо больше думать", - говорит Соболев.
Он считает, что переименований городов и улиц, сноса памятников недостаточно, но без этого не обойтись, ведь то, что окружает людей, формирует их сознание и мировоззрение. "Представьте, что мы идем сейчас по улице и, не дай Бог, видим памятники Путину. Повлияет ли это на наше сознание? Конечно, нам станет страшно. Но памятники Ленину - это примерно то же самое", - объясняет Соболев.
Директор "Агентства моделирования ситуаций" Виталий Бала считает, что вопрос о декоммунизации нужно было поставить в Раде раньше, чтобы поколения, родившиеся в независимой Украине, не сталкивались с напоминаниями об СССР нигде, кроме книг. "Многим кажется, что новые названия улиц не приживутся. Но разве те, кому сейчас 20-25 лет, помнят, что Контрактовая площадь в Киеве раньше называлась Красной, а Майдан - площадью Октябрьской Революции? Вряд ли. И если бы вокруг декоммунизации не поднимали такой шум, она проходила бы гораздо более безболезненно", - уверен Бала.
Эксперт считает некоторые принятые в ходе декоммунизации решения как минимум странными - например, то, что бывший Московский, а теперь проспект Бандеры, по-прежнему упирается в Московский мост. "Такие вещи вызывают диссонанс в сознании, и их не должно быть. Мне вообще кажется, что к переименованию нужно подходить серьезно и советоваться об этом с людьми, которые изучают историю и традиции каждого конкретного города. Иначе как бы не пришлось лет через 100 снова все переименовывать", - опасается Бала.
Запретный плод
Противоположное мнение - у политолога Костя Бондаренко. Он считает, что за два прошедших года в обществе ничего не изменилось, ведь война с памятниками и переименование улиц не имеет ничего общего с изменениями в сознании. По словам Бондаренко, большинство людей не перестали называть Днепр Днепропетровском, а Кропивницкий - Кировоградом, и вряд ли это изменится в ближайшие 10-15 лет.
Политолог считает, что декоммунизацию нужно проводить плавно, а личности, именами которых называют города и улицы, не должны вызывать отторжения у части общества. "Но такое впечатление, что у нас это делается назло. Улицы называют в честь Шухевича и Бандеры, зная, что многие не относятся к этим людям хорошо", - говорит Бондаренко. Лучшее решение в случае с городами, по его мнению, - возвращать им исторические названия или проводить референдумы среди населения. Ведь, например, большинство жителей Кировограда выступали за то, чтобы вернуть городу первое название - Елисаветград, но в итоге выиграл Кропивницкий. "Кому от этого стало лучше? Это плевок в души жителям города и оскорбление памяти самого Кропивницкого, который вряд ли захотел бы, чтобы его именем назвали город бюрократы", - возмущается политолог.
Вряд ли от декоммунизации выиграла даже власть, считает эксперт. На западе и в центре Украины коммунисты никогда не были популярными, то есть там просто нечего было декоммунизировать. "А на востоке и юге как не признавали, так и не признают Порошенко и его соратников, считая их марионеточными и непрофессиональными политиками. Так что, скорее такая резкая декоммунизация только обозлила людей и настроила их против власти", - говорит Бондаренко.
Последствия резкой декоммунизации тоже вызывают у него опасения. Бондаренко уверен, что любая запрещенная идеология возродится через поколение, причем в самых уродливых формах. Он вспоминает, что в 60-70-е годы Европа столкнулась с разными формами неофашизма и прогнозирует, что через 15-20 лет в молодежной среде станут популярными неокоммунистические идеи - отчасти потому, что запретный плод сладок, отчасти - из вечного желания детей пойти против мнения отцов.
В свою очередь, старший аналитик Междунарожного центра перспективных исследований Анатолий Октисюк считает, что время – главный враг коммунистической идеологии, и электоральное наследство от левых партий в ближайшее время нельзя будет использовать. "Сложились индустриальные, исторические факторы, кризис доверия к левым партиям. Могут быть какие-то небольшие объединения, но без существенного шанса на успех", - отмечает эксперт.
Октисюк добавляет, что запрос на левые партии остается именно на Востоке Украины, где есть какая-то промышленность, ведь, традиционно, левые идеи поддерживаются в крупных промышленных городах. "В политическом плане не стало самой партии КПУ, но наиболее организованные части ее влились в Оппоблок, партию социалистов или "Союз левых сил". Наследственный электорат перешел к оппозиции, он не принял евроинтеграционный курс государства, он не является либеральным и в большинстве своем пророссийски ориентирован. Старый избиратель Компартии, среагировав на события на Майдане, просто не пошел на выборы. Конечно, крупнейший конгломерат сторонников КПУ остался в Крыму, еще одна часть – в ОРДЛО", - говорит эксперт.
И, хотя КПУ уже мертва, ее идеи, как и представители бывших партийных организаций, разошлись по разным проектам. "На Западной Украине есть "Наш край" или "Возрождение", часть перешла в "Оппозиционный блок", а часть является аполитичной. В восточных регионах есть партия "За жизнь". Одна из партий, которая хочет перетянуть к себе левый электорат, – это Социал-демократическая партия Сергея Каплина, которая пытается себя позиционировать как левая. На социалистических идеях много кто играет – тот же Ляшко, Тимошенко, Оппоблок" - отмечает Октисюк.
В то же время аналитик признает, что еще достаточно много людей скучают за Советским Союзом. Это сегмент электората в возрасте от 50-60 лет, которые провели свою юность в союзе. "Если бы КПУ до сих пор существовала, то они относились бы к ней так же", - говорит он.
И все же все эксперты сходятся в том, что настоящая декоммунизация - не в памятниках или названиях улиц, а в том, как люди относятся к действительности и к другим, насколько они готовы услышать противоположную своей точку зрения и не объявить ее сторонника врагом, в способности к критическому мышлению. "Каждому из нас еще только предстоит декоммунизировать свое сознание. И самое главное здесь - не осуждать тех, кто не видит ничего плохого в памятниках Ленину или улице Дзержинского. Нужно дать таким людям больше возможностей задуматься, больше причин начать изучать историю и самим провести параллели между тем, что происходит сейчас, и уже происходило в нашей истории", - говорит Егор Соболев.
