Война Украины против российских захватчиков продлится еще очень долго. И чтобы победить оккупантов, нам нужна усиленная мобилизация, даже с элементами ограничения отдельных прав и свобод граждан. Каким же должен быть путь к победе, возможен ли мир с Россией, как изменилась украинская и российская армии и почему враг атаковал Харьковщину – в эфире Апостроф TV рассказал герой Украины, офицер отделения разведки Нацгвардии в составе 4-й бригады "Рубеж" Виталий ЛИТВИН.
– За вашими плечами 10 лет войны. Вы видели оккупацию Крыма, начало боевых действий на востоке. Вы хорошо знаете цену потерь и наших побед. Как вы сейчас ощущаете войну и какой путь мы будем идти к нашей победе?
– Путь нас ожидает еще очень тяжелый и очень долгий. Недавно меня спросили, что нас ожидает в конце мая, и я ответил, что могу сказать, что нас ожидает в конце мая 2025 года. Нас ждет война. И это как хорошая новость, так и плохая. Хорошая новость в том, что мы будем существовать в 2025 году, а плохая новость в том, что война будет продолжаться. Это ощутимо по потере собратьев и сестер, которых мы, к большому сожалению, теряем каждый день.
Читайте: Война с Россией еще на 100 лет: как Украине одолеть ожесточенного врага
Сегодня при эвакуации гражданских из Волчанска погиб майор Нацполиции. Был удар FPV-дрона: старший лейтенант получил ранения, а майор погиб. И вот это очень откликается сейчас с тем, что многие граждане Украины говорят – где Нацполиция и где она воюет. Вот пример, чем занимается Нацполиция, проливая кровь в одном из самых горячих направлений.
– То есть воевать будем еще долго и россияне не собираются просто сдаться?
– Россияне так просто не будут сдаваться. И это они показали тем, что развернули новый участок фронта на Харьковском направлении – для оттягивания резервов, сил, технических средств, вооружения и техники на это направление. Это 77 дополнительных км линии фронта. И они добились этого успеха.
На Харьковщину россияне отправили подразделения, которые набрали с отказников, с личного состава других подразделений, которые были проблемными - это были первый и третий батальоны 138 бригады. На допросах российские пленные прекрасно рассказывали, как за двое суток хотели взять Волчанск и у них ничего не вышло.
Но основная их цель – растянуть наши силы и резервы, чтобы мы задействовали дополнительные средства, например боеприпасы, которых на многих других направлениях не хватает.
И враг, оттянув наши резервы на Харьковское направление, продолжает проводить штурмовые действия на Лиманском, Купянском и Бахмутском направлениях. Также они постоянно наносят ракетные и артиллерийские удары. И сейчас самой большой проблемой являются управляемые авиабомбы. Многие гражданские гибнут именно от КАБов.
Читайте: "Берлинская операция": как Путин использовал Харьков для эффекта "победы"
И не зря Зеленский подчеркивал, что нам не хватает двух дополнительных систем Patriot на Харьковщине. Они бы изменили ход войны и спасли многие гражданские жизни жителей Харьковщины от ракетных ударов, и от КАБов. Потому что таким образом мы бы отодвинули эту авиацию вглубь территории россии.
- Либо же эскадрильи F-16, к примеру, или какие-то французские самолеты, которых мы очень ждем в украинском небе. Но хочу еще вернуться к Харьковщине. Путин, конечно, блефует, когда говорит, что Харьков не цель. Однако вопрос о фортификациях и тех скандалах, которые мы видим вокруг этого.
- Публичный и гражданский контроль – это очень хорошая вещь в нашем обществе. И многие должностные лица и люди, которые занимаются строительством инженерно-фортификационных сооружений и какими-то государственными закупками, уже будут понимать, что есть независимые СМИ, которые могут за этим следить и влиять на то, чтобы не было коррупции.
Сами инженерно-фортификационные сооружения на линии строятся. Передний край, то есть первую линию обороны строят подразделения, которые там стоят. И тогда была высокая интенсивность российских ДРГ, которые они задействовали на том направлении. То есть передний край очень сложно строить. Обычно эта линия копается руками пехоты – ходы сообщения, блиндажи. Вручную носятся перекрытия на эти блиндажи.
Другие линии фортификации – вторая и третья – уже строились подрядчиками. Областная ВГА заказывает, а подрядчики строят.
Наше подразделение задействуется на Липцах. Так вот, там есть инженерно-фортификационные сооружения, но многие из них недостроены.
– И сегодня Верховная рада проголосовала за создание ВСК, которая будет заниматься этим вопросом. Но ведь вопрос не только о Харьковщине. У нас есть и другие территории на границе с рф и Беларусью. А хочется, как говорится, спать спокойно.
– Знаете, ИПСО работает. И то, что мы с вами можем сказать сейчас, может быть использовано против нашего государства. То есть они могут вырезать какие-то слова из контекста и использовать их. Российская федерация очень хорошо следит за возведением наших инженерно-фортификационных сооружений. И они находят самое уязвимое место и там бьют. Они нашли это место в Харьковской области и прошли определенный путь. Но сейчас ситуация стабилизирована.
В дальнейшем есть информация о скоплении сил в Сумской области.
- Но говорят, что их там не такое количество, чтобы уверенно переть на Сумщину и сам областной центр.
– Да, но это дополнительные резервы с нашей стороны, дополнительное использование боеприпасов, поступающих нам именно от западных партнеров. И мы их будем вынуждены использовать не по основным направлениям. А нам сейчас очень нужно удержать Часов Яр. Потому что потеря этого города несет угрозу уже таким городам как Константиновка, Краматорск, а затем Славянск. То есть эти боеприпасы мы будем использовать не там, а на Харьковщине, Сумщине и других возможных направлениях, где их может развернуть враг.
И надо понимать, что сил у врага больше. Этому способствует тоталитарный режим. Они могут кнутом загонять своих граждан на войну.
Кстати, очень поддерживаю мобилизацию осужденных в Украине. Это очень кстати. И люди, не совершившие тяжкие преступления, могут мобилизоваться по собственному согласию. Но это решение нужно было принимать еще год назад.
Возвращаясь к Сумской области. Они так же отвлекут наши силы. Плюс придумают какую-нибудь новую ИПСО и это будет способствовать тому, что наши граждане не захотят мобилизоваться в ряды ВСУ, Нацгвардии и других подразделений Сил обороны. Российская федерация очень в этом сильна.
- Что сегодня представляет с себя российская армия – по подготовке, мотивации, какому-то психически-моральному состоянию. Можно ли говорить о том, что это уже далеко не такая армия, как в начале полномасштабного вторжения. Кто эти люди – это об идее или нет?
– Это больше о заработной плате. Они стимулируют деньгами многих своих граждан, которые раньше жили в кредитах, с большими долгами. Плюс для себя я не выделяю лиц – там путин, Шойгу, отдельные командиры, отдельные граждане.
- То есть война – это не путин?
– Нет, война – это российская федерация. Это любой гражданин россии, любая гражданка россии. Они все ответственны за эти действия. Вот мы видим сейчас в Волчанске расстрелы гражданских. Давал ли кто-то им указание это делать? Нет, это личное решение этого военнослужащего, гражданина рф. То есть нам несет угрозу рф. И я не вижу лица ни у одного российского гражданина. Для меня они пришедшие на нашу землю оккупанты, которые совершают насильственные преступления, терроризируют население, бьют по гражданским объектам. То есть все, что создавалось годами в любви, они сейчас нагло хотят уничтожить. У них нет никаких морально-этических принципов.
Возвращаясь к их идее, я об этом даже никогда не задумывался.
– Это вы говорите о россиянах. А что бы вы сказали за тех, кого принято называть так называемым "ополчением"?
- Самое болезненное то, что прошло 10 лет. И тот ребенок, которому тогда было 8 лет, может сейчас стрелять в нас со стороны временно оккупированной Луганской или Донецкой области. Россияне уже тогда на этих территориях проводили достаточно мощную пропаганду, вкладывая огромные средства.
- Но это тоже недоработка нашей информационной политики.
- Согласен, большая недоработка. Возможно, нам так же надо действовать. Я знаю, что есть ИПСО, которые также действуют на территории россии. Возможно, нам нужно больше вкладывать средства в это. Я знаю лично людей, которые с 2014 года работали с этим. Так они работали на идее и голом энтузиазме. Сейчас эта тенденция несколько изменилась.
– Если российское войско сейчас уже понимает, что они не на учениях и не случайно здесь, то насколько оно готово играть путинскую игру в долгую?
– В рф следующая ситуация. Есть командиры бригад, которые боятся за свои погоны, должности, не хотят их терять и могут врать своему руководству в том плане, что где-то они не выполнили, где у них очень большие потери. То есть они доносят не объективную информацию до верхушки. У них ведь война идет не на их территории. И несмотря на то, сколько уже уничтожено оккупантов, они все равно идут и идут. И им есть чем воевать.
Плюс война постоянно меняется. Каждую неделю происходит что-то новое – это и изменение тактики использования сил.
К примеру, наша бригада задействована на нескольких направлениях и враг применяет подразделения по разному. На Харьковском направлении враг штурмовал наши позиции большим количеством личного состава - взводы, роты от 30 до 120 человек. На Лиманском направлении враг использует сараи бронетехники. На Купянском направлении они используют багги, пытаясь быстро залететь в наши окопы. Это три разных тактики. Но повсюду атаки сопровождаются КАБами и обилием технических средств разведки, которыми они круглосуточно нас мониторят.
Мы привыкли к тому, что ведем боевые действия, понимая, что враг нас уже увидел. И приходится вести боевые действия под постоянным прицелом FPV-дронов, "Орланов", "Суперкамов".
– Насколько дроны сменили войну?
– Есть такая теория вызова и ответа. То есть где было сложнее всего, там цивилизации и города зарождались. Здесь тоже. У нас была нехватка боеприпасов, мы их компенсировали FPV-дронами. И мы настолько эффективно компенсировали, что уже даже имея боеприпасы, иногда более эффективно использовать именно дрон. Он может быть дешевле и эффективнее.
В мире нет такого опыта, который есть у нас.
- Как видоизменилось наше войско, какой сейчас стала украинская армия?
- Я гордо могу сказать, что на данный момент вообще в мире самое престижное - быть военнослужащим и военнослужащей Сил обороны Украины. Потому что на данном этапе существования планеты мы являемся самой опытной армией в мире. И в этом я уверен на сто процентов.
Когда нам предоставляют партнеры какое-то вооружение, оно сразу используется эффективно. Даже те же инструкторы США говорят, что у них есть на то или иное вооружение - полугодичный курс обучения. А нам дают три недели – и уехали на фронт.
- Что касается мотивации и наших резервов. Мы не детализируем, но понимаем, что кадры очень нужны. Как вы оценили бы мобилизационные процессы, если вы за ними следите? Что сегодня в Украине может больше сработать: эффект мотивации или принуждения?
- Должен быть комплексный подход - и мотивации, и принуждения, и возможно ограничение каких-то прав и свобод граждан Украины. Мне очень не нравятся высказывания отдельных граждан Украины за границей. Мол, они не видят себя гражданами Украины, что это за ограничение прав, кто мы здесь такие, зачем нам война. Для таких у меня один совет – сдайте паспорт, приостанавливайте свое гражданство и не пользуйтесь льготами с украинским паспортом. Ведь они полностью получают какие-то льготы и дотации.
Читайте: Украинцам не нужно бояться обновлять данные, ТЦК у нас нет – директор ЦНАП в Киеве
И на фоне этих заявлений ты каждый день теряешь собратьев и сестер. Мои павшие собратья понимали, зачем эта война, почему они воюют, за что отдают жизнь и здоровье. А наша священная обязанность продолжать их дело дальше. Ибо у нас мотивация везде и ее не нужно искать.
И возможно, у нас большие потери потому, что некоторые солдаты исполняют обязанности не одного пехотинца, а двух-трех. Потому что есть нехватка личного состава в подразделениях. И когда люди мобилизуются, когда будут укомплектованы подразделения, будет гораздо проще работать и гораздо меньше будет гибнуть людей. Потому что есть вооружение, а нужно мобилизовать людей.
А сейчас мы отвечаем на вызов, который нужно было делать еще год назад. Поэтому нужно принимать непопулярные решения и понимать, что многие будут не очень довольны ими.
– А как восприняли вы и ваши собратья решения о том, что демобилизации пока не будет?
- Честно говоря, когда я впервые почти через год выехал из зоны выполнения боевых заданий на Луганщине и Донбассе, то когда я приехал в Киев, то думал, что мобилизационный возраст с 18 лет. Мне говорят – 27. А сейчас снизили до 25. Я думал, что мобилизуют всех. И для меня было нонсенсом, когда я услышал, что мобилизация только с 27 лет.
Какой может быть мобилизация с 27 лет, когда у нас полномасштабная война.
А что касается демобилизации, то я не разочаровался, потому что вообще не думал, что она будет. А куда демобилизовываться?
У меня была демобилизация в 2016 году в добровольческом батальоне. Затем нас при выполнении боевых задач мобилизовали без нашего ведома. Затем я демобилизовался на две недели и вступил в ряды уже 4-й бригады оперативного назначения гвардии наступления "Рубеж", где и сейчас прохожу службу.
Да, я понимаю, что люди устали. Может, мне проще что-то говорить, потому что я майор, офицер. Но я выполнял всевозможные задачи.
И на фоне войны разговоры о демобилизации? Мое субъективное мнение, что даже нет времени об этом говорить.
– Сейчас много разговоров о переговорах, мол, все войны, так или иначе, заканчиваются переговорами. Но здесь история о силе позиции, по которой должны вестись эти переговоры, если бы они были. Что вы думаете об активизации этих разговоров и как вообще вы воспринимаете эту тему?
– Это очень болезненная и острая тема для восприятия, потому что мы пролили очень много крови.
Вообще, берем условно, мы остановились сейчас и подписали мир – это отсрочка, дополнительное наращивание сил и средств и обучение личного состава рф для дальнейшего вторжения. И мы понимаем это.
Да, я согласен, что все войны заканчиваются миром. И западные партнеры могут принуждать нас к подписанию мира. Но наш верховный главнокомандующий говорит, и мы поддерживаем его в том, что мы будем стоять до конца, пока не деоккупируем все наши территории.
Но есть определенное прозрачное и трезвое видение, что возможно будут какие-то переговоры, возможно, нас кто-то будет к ним принуждать. И россия сейчас также много забрасывает ИПСО, вроде, как они хотят расширить морские границы в Балтийском море. Забросили – и смотрят на реакции. Так же и о переговорах – забросили информацию и смотрят, как кто отреагирует. И потом уже на основе этого и принимается решение.
Эту тему нужно обсуждать, в том числе и с военными. Кто-то будет реагировать спокойно, кто-то более эмоционально.
– И наконец очень коротко. Есть ли сегодня диалог власти и войска?
- По моему субъективному мнению, есть.
Читайте: "Окно возможностей" для россиян закроется: когда возможно новое контрнаступление ВСУ
