В субботу, 21 ноября, в Украине отмечается вторая годовщина со дня начала событий на Майдане, которые переросли в Революцию достоинства, приведшую к падению режима президента Виктора Януковича. Спустя два года стало очевидно: реформы идут медленно, коррупция не побеждена, одним словом, многого из того, ради чего стояли и погибали люди на Майдане, достичь не удалось. Более того, в обществе появилось ощущение возможного третьего Майдана. "Апостроф" пообщался с несколькими видными участниками Революции. Они поделились воспоминаниями о событиях зимы 2013-2014 годов, а также рассказали, к чему приведет в Украине третий Майдан, и что нужно сделать для того, чтобы достичь всех необходимых изменений в стране.
Богдана Бабич, член Общественного совета Майдана, руководитель Института практической политики: Все-таки очень многое в стране изменилось после Майдана. Наконец-то народ стал понимать, что существующая в стране государственная система — это гидра, рубить головы которой бесполезно. Невозможно бороться с системой ее методами. Люди уже пытались это сделать после Оранжевой революции, как и после Революции достоинства, но у гидры вырастают новые головы, иначе говоря, система самовосстанавливается.
Неудивительно, что сейчас идет дискуссия насчет Майдана №3. Я считаю, что он не нужен, потому что мы все равно будем рубить головы все той же гидре. Мы снова не изменим систему. Пытаться ее изменить — это как надеяться выиграть у шулера в карты.
Есть другой путь, и это создание системы, альтернативной государственной. Процесс уже пошел, и я оцениваю это как наибольшее изменение со времен Майдана №2. Общество имеет хороший опыт взаимодействия в период протестов, и этот опыт продолжает накапливаться из-за войны на востоке страны. Посмотрите, как проявляет себя волонтерское движение. Коллективно мы можем достигнуть большего в глобальных изменениях, в переменах в рамках страны. Активисты это уже осознали.
Важно сказать, что общество сейчас переполнено разочарованием, гневом, агрессией. Если Майдан №3 все же случится, то может перерасти в кровавое побоище. Нам нельзя допустить такой сценарий развития событий. Аппарат управления страной прогнил. Менять в нем отдельные элементы — это бесперспективное дело. Надо создавать новые — кооперироваться, вовлекать все больше людей и начинать взаимодействовать.
На местных выборах была низкая явка: люди не хотят легитимизации этой власти. Та же самая ситуация с налогами: зачем отдавать деньги, которые уходят в никуда? Уже есть бизнесмены, которые по этой причине уходят от налогов. Зато они, будучи сознательными гражданами, дают деньги на различные социальные проекты, помогают тем же волонтерам.
По мере становления, расширения новой системы, ее государственный аналог будет просто умирать. И в какой-то момент новая система, крепко связанная с обществом, ее заменит. Все будет по закону Майдана: организованное малое меньшинство, вооруженное сильной идеей, победит пассивное большинство.
Строить новую систему будет просто еще по причине распространения информационных технологий. Электронные базы, коммуникация через социальные сети позволяют организовывать и направлять массы. Наступает совсем другая эра взаимоотношений в обществе. Критическая масса людей, готовых к таким изменениям, уже накопилась.
Александр Аронец, активный участников протестов, экс-депутат Киевсовета от "Свободы": Майдану удалось то, ради чего люди протестовали. Он снес Януковича и его банду. Люди устали терпеть издевательства над собой. Но, на мой взгляд, это единственное, что получилось доделать до конца. Все остальное, чего требовал Майдан — евроинтеграция, люстрация и так далее — сделано лишь частично. Причем, некоторые хорошие вещи стали орудием в руках уже новой власти. Она сейчас использует принцип "Друзьям — все, врагам — закон". Если человек решил выступить, против него сразу же применят несколько законов, а против чиновника — еще и люстрацию. Но если этот чиновник близок к кому-то из верхушки власти, как например, бывший заместитель министра Авакова Паскал, то его никто люстрировать не будет. Кого-то даже повышают. Люстрация, к сожалению, сработала вхолостую.
Судебной системы перемены вообще не коснулись. А это значит, что никакой инвестор не захочет прийти в Украину, ведь он же не сможет защитить свои вложения через независимый суд, тем более, на местном уровне.
Правоохранительная система работает лишь в одну сторону. Разных чиновников времен Януковича отпускают на все четыре стороны. А майдановцев, участников АТО сажают. Не думаю, что за это гибла Небесная сотня, в которой, напомню, было 17 членов партии "Свобода".
Олег Рыбачук, экс-глава Секретариата президента Украины: Для меня одной из главных особенностей Евромайдана было то, что там не скандировали фамилии каких-то политиков. В отличие от Оранжевой революции, кстати. Власть об этом не забыла и до сих пор остается чувствительной к настроениям в обществе. Она точно реагирует на их изменения, за что нужно отдать должное Евромайдану.
Есть у Евромайдана и неудачи. Я бы выделил следующую: энергию масс не удалось превратить в совершенно новую, иную по содержанию политическую силу, потребность в которой для меня очевидна. Два месяца я убил на консультации, уговоры, но активисты Майдана все же пошли под разные партийные знамена.
Еще одним промахом участников протестов является то, что они все еще не разобрались в сути нашей государственной системы. А она родилась в самом мощном тоталитарном государстве — Советском Союзе. Эта система, где разные ветви власти сплетаются в одну. У нас в стране нет верховенства права, как в Европе, но есть верховенство власти. Конечно, сегодняшняя украинская власть далека от советского образца. Она гораздо менее компетентная, на админресурс жалко смотреть. Тем не менее, она сохранила свою тоталитарную суть. Эта власть сама себя контролирует. В ЕС понимают, что, как рыба гниет с головы, так и коррупция поражает верхи. Поэтому в Евросоюзе, так сказать, общественные прожекторы освещают верхушку власти — чиновников высшего ранга, ведущих политиков. Сталинская система власти построена на принципе ее неприкосновенности. А вот Евросоюз выстроил систему контроля за властью, где органы полностью независимы от нее. У нас же по-другому. Плюс законы работают на сохранение власть имущих. До суда невозможно довести ни одно дело о коррупции в высших эшелонах власти.
Мы еще можем изменить ситуацию, тем более, имея внешний фактор давления на власть. Правда, мне непонятно, почему ЕС не начал с этого. В странах из бывшего соцлагеря пошли именно по этому пути, создав, подчеркиваю, независимые органы следствия. И только тогда в страну пошли серьезные деньги западных доноров. У нас средства уже заходят, но власть же остается коррумпированной. Поэтому идет такая драка за право войти в усесться в высоких кабинетах.
Алексей Гарань, политолог, профессор политологии Киево-Могилянской академии, член Рады ВО "Майдан": Среди успехов Майдана — Соглашение об ассоциации с Евросоюзом, из-за которого, собственно, произошли протесты, уже подписано. Более того, договор уже ратифицировали все страны-члены ЕС. Идем дальше: произошло возвращение к Конституции 2004 года, при которой невозможна монополизация власти. В стране после Майдана успешно проведены несколько избирательных кампаний, и тут нужно отметить, что в областях, в прошлом контролируемых Партией регионов, монополия ее представителей нарушена. Более свободно почувствовали себя СМИ. Положено начало борьбе с коррупцией, например, создано Антикоррупционное бюро. А еще заработала новая полиция. Но именно в плане антикоррупционной деятельности остается больше всего проблем. И мы видим, как все идет зигзагообразно, противоречиво, медленно. Наказание тех, кто строил коррупционные схемы Януковича, кто виноват в расстрелах на Майдане, отодвигается. Хотя и появляются уже новые громкие обвинения в коррупции. На деле — ни "попередники", ни фигуранты новых дел не несут никакой ответственности.
Я против призывов к Майдану №3. Первые две волны протестов были связаны с попытками установить диктаторский режим. Сейчас у нас другая система и другие возможности для проталкивания соответствующих решений, законов. Как сказал депутат Мустафа Найем, Майдан теперь должен происходить не на улицах, а в парламентских стенах путем принятия новых законов, их имплементации и контроля общественности над их выполнением. А третий Майдан — это, на самом деле, план Путина.
Евгений Нищук, актер театра и кино, бывший министр культуры Украины, ведущий Евромайдана: Я стараюсь сейчас не думать о том, к чему мы пришли за два года, или что нам дал Майдан, произошли ли уже те изменения, за которые там стояли. Во-первых, всем напоминаю, что этот Майдан, в отличие от 2004 года, не был политическим, его целью была не смена политической элиты. Там была молодежь, которая вообще о политике не думала, она стояла, чтобы те, кто был тогда, есть сейчас и будут когда-то, не позволили себе унижать достоинство человека, бить палками по голове только за то, что кто-то не так думает. Этот момент сразу отбрасывает обвинения тех одиозных фигур, которые сейчас кайфуют от того, что у нас нет желаемых изменений и реформ, которые мы хотели бы видеть, что нет обеспеченной жизни, нет потоков европейских денег, и растут тарифы, а колбаса не стала дешевле.
Но, на самом деле, те хлопцы, которые погибли, и которых мы называем героями Небесной сотни, они погибли не за тарифы и не за колбасу. Это основополагающая вещь, которая не может подменять или отменять ценность Майдана, приносить разочарование, которым когда-то воспользовалась прошлая власть, когда люди разочаровались после событий 2004 года, и это привело к реваншу и бульдозерной атаке тех, кто потом сбежал из страны в 2014 году. Вот этот момент разочарования, депрессии, отчаяния, что у нас все не так, как хотелось бы, он дает возможность для насмешки и циничного реванша тем, кто и стал причиной больших жертв, тем, кто до сих пор финансирует разруху в Украине и войну, которая идет.
На самом деле, Майдан продолжается, мы еще не дошли, мы все еще идем. Та молодежь, которая стояла два года назад, не особо переживает по поводу политиков, она живет той эмоцией, которая тогда царила на Майдане. И это самое главное. Эта эмоция приведет рано или поздно к качественным изменениям политической элиты естественным путем. Это не произойдет быстро, и нам от этого больно, потому что мы — прямые участники тех событий, да, нам хотелось бы побыстрее, но это может быть и через пять, и через десять лет. В контексте истории это ничто, это много для нас, потому что у нас идет день за два.
Воспоминаний о событиях двухлетней давности очень много. Для меня все началось 21 ноября. Меня переполнял шок, после того, как избили студентов 30 числа. Тогда на улицы вышел миллион людей. Они были совершенно разные по политическим предпочтениям, из разных регионов, они говорили на разных языках, и уже не имело никакого значения, хотят в Европу или нет! Майдан, который вышел 1 декабря — это был единый порыв за честь, достоинство. Это был поток, лавина общности огромной части народа Украины. Потом были моменты первого штурма в ночь с 10 на 11 декабря, гордость за киевлян, которые на призыв встали посреди ночи и пошли пешком, когда таксисты бесплатно подвозили людей. Были моменты и во время музыкальных выступлений, эти огоньки, которые зажглись, когда мы ждали появления "Океана Эльзы". И Новый год — это все были приятные воспоминания. А потом — совершенно противоположный шок, когда принесли (Михаила) Жизневского, когда его несли во время прощания, никто еще не знал, что таких гробов будет больше ста. И песня "Пливе кача", которую я поставил, будет звучать еще много-много раз, и на Майдане, и потом после каждого прощания с ребятами, погибшими на востоке.
Очень утомительным для меня физически был момент, когда пришлось взять на себя непривычную миссию военного командира с 18 на 19 февраля, все эти оторванные руки, горящие шины, атаки, мы выстояли в этом аду, когда возле сцены все горело, горел Дом профсоюзов, мы доставали с девятого этажа моих друзей… Это такой калейдоскоп очень эмоциональных вещей, которые останутся со мной.
То, что заставляет переживать сегодня – это неадекватность определенных людей, чиновников или политиков, тех, которые первые полгода, и я это видел, сначала чувствовали и ответственность, и даже страх перед обществом, а потом все понемногу начало исчезать, потерялось в сетях этой системы. Этот разрыв пугает, я знаю, чем это заканчивается. Это опасно. Пока мы не дошли до точки невозврата, эту связь с людьми надо наладить. Есть обстоятельства, есть проблемы экономические, бытовые, идет война, она истощает материально, тратятся огромные ресурсы. Но нельзя все списывать на войну, некоторые забывают, что на Майдане были жертвы, остались семьи погибших, их друзья, мы в ответе за них.
И все же, надежда есть, потому что есть молодежь, те самые ребята, которые сбегали из школы в 2004 году, тогда они были в 5-6 классе, и вот превратились в основных фигурантов событий в 2014, когда им стало по 18-19. Теперь эта молодежь делает что-то свое; я только что вернулся из Кракова и Вены с гастролей, встречался там с теми, кто учится в магистратуре, это креативные люди, которые не теряют связь с Украиной, не исключено, что они останутся там, но они делают совместные проекты, они открыты для мира, их особо не беспокоят политические расклады, они просто находят хорошие европейские контакты и реализуют свои идеи в сфере технологий, культуры и так далее. Это творческая часть молодежи, для которой события двухлетней давности не подлежат нивелированию, и именно они через несколько лет станут тем самым, настоящим, лицом Украины.
