В Министерстве обороны говорят о больших достижениях в области военно-медицинского обеспечения. Год назад военную медицину в Украине пришлось создавать буквально с нуля. Какие-то пробелы удалось заполнить благодаря волонтерской и гуманитарной помощи, а какие-то — благодаря старым запасам. Однако проблем по-прежнему хватает: тендеры по психологической реабилитации ветеранов АТО провалены, протезирование получили единицы, а в тылу не хватает клиник для реабилитации бойцов, получивших наиболее тяжелые ранения, которым сейчас может помочь только паллиативная медицина. "Апостроф" постарался выяснить, какие основные проблемы испытывает украинская военная медицина в настоящее время.
Начать с нуля
Год назад военная медицина в Украине начиналась с нуля, фактически с двух полевых госпиталей. Не было необходимого оборудования для предоставления полноценной медицинской помощи и достаточного количества медпрепаратов, не было специалистов в области военной-полевой хирургии; о недостатке кадров в тыловых госпиталях и существенно уменьшившемся после аннексии Крыма количестве военных санаториев речь уже не идет. Какие-то бреши удалось заполнить благодаря гуманитарной помощи. Так, Канада и США передали в распоряжение ВСУ два мобильных госпиталя. А по состоянию на конец августа 2015 года Украина от самых разных стран получила медицинское имущество и оборудование на общую сумму в 112,9 млн грн. Другие пробелы заполнялись благодаря старым запасам. Так, для работы в зоне АТО расконсервировали 395 единиц медицинской и санитарной техники (350 единиц техники уже отправились на фронт, в том числе автоперевязочные и дезинфекционно-душевые установки).
Американские военнослужащие передали украинским коллегам военно-полевой госпиталь
В военно-медицинском департаменте просят волонтеров официально передавать медицинский транспорт, который они везут в зону АТО, непосредственно на баланс подразделений. Потому что есть много случаев, когда подаренные медикам автомобили забирает вышестоящее военное начальство. Именно так, например, случилось в 5-м батальоне тактической группы 81-й отдельной аэромобильной бригады. У медиков отобрали один реанимобиль и две перевязочные. По словам руководителя военно-медицинского департамента, генерал-майора медицинской службы Андрея Вербы, вопрос использования медицинской техники не по назначению в Минобороны поднимался не раз. "Что касается 81-й бригады, то мы на днях с этим вопросом разбирались, технику уже должны вернуть", — уверяет он. Чтобы иметь полномочия пресекать подобные действия офицеров, кареты скорой помощи надо ставить на баланс подразделений, тогда можно будет выделять средства для заправки и ремонта автомобилей из бюджета. Обо всех неправомерных действиях Верба предлагает информировать созданный при Минобороны Координационный штаб медицинской помощи.
Есть еще множество проблем. По словам помощника министра обороны по медицинским вопросам, полковника Всеволода Стеблюка, буквально на днях открылось отделение паллиативной медицины (предполагает сглаживание и смягчение проявлений неизлечимой болезни), которое может принять от 8 до 12 бойцов, которые получили черепно-мозговые травмы и не могут о себе позаботиться. "Многие из них находятся в вегетативном состоянии, и родственникам справиться с такой ситуацией крайне непросто. Оборудование и ремонт отделения взяли на себя волонтеры", — говорит полковник Стеблюк.
Врач-волонтер обрабатывает рану украинскому военнослужащему, получившему ранение в зоне АТО недалеко от села Пески в Донецкой области
Впрочем, одно отделение точно не решит проблем всех нуждающихся, нужна целая клиника паллиативной медицины. По словам помощницы заместителя министра обороны, волонтера из "Волонтерской сотни "Доброволя" Натальи Воронковой, сейчас заграничные клиники не берутся лечить таких тяжелых пациентов: слишком длительным может оказаться период реабилитации (если она вообще возможна), а услуги двух частных заведений в Украине, которые соглашаются принять таких людей на лечение, стоят очень дорого. Наталья Воронкова приводит в пример ветерана АТО Александра Коваленко, который прошел реабилитационный курс в одной из киевских клиник после того, как получил пулевое ранение в голову и пролежал долгое время в коме. Сейчас Александр уже может сидеть и даже пытается выговаривать отдельные слова. Но это стоило его родным немалых денег. "Я не хочу, чтобы такие пациенты за это платили", — говорит Воронкова. По ее словам, в Украине пока неплохо обстоят дела разве что с реабилитацией ортопедических травм, но вот в исправлении последствий более тяжелых повреждений, связанных с многочисленными осложнениями, высоким уровнем инвалидности и летальности, лишь немногие имеют возможность помочь.
Индивидуальная аптечка, укомплектованная по современным военным стандартам, для военнослужащих
Протезирование ветеранов
Это еще одна проблема украинской военной медицины. Согласно данным Государственной службы по делам ветеранов войны и участников АТО, в протезировании нуждаются более 200 пострадавших бойцов. В этом году для этих целей было выделено 150 млн грн. Поначалу на каждого ветерана, потерявшего конечность, выделялось 609 тыс., но после роста курса доллара и евро волонтеры предложили увеличить сумму до 1 млн грн. По мнению Натальи Воронковой, этого вполне достаточно. Недавно сумма была увеличена до 2 млн, якобы для того, чтобы можно было обеспечить ветеранов первичным протезированием. "Я хочу услышать мнение врача-протезиста, зачем это нужно. Надо сразу ставить тот протез, которым человек будет пользоваться. Это оправдано разве что только в том случае, если кто-то захотел дать возможность заработать украинским предприятиям", — говорит Воронкова.
Тем не менее, с начала года только четыре ветерана получили возможность для протезирования. Трое проходили курс реабилитации в Италии, куда попали с большим трудом. Согласно контракту, итальянцы ждали 17 человек, но поехали далеко не все. По словам Воронковой, чиновники боялись, что кто-то окажется не готов к протезированию "по физиологическим показателям", а кого-то просто отговорили, пояснив, что это можно сделать в Украине. Хотя в нашей стране, например, нет специалистов, которые ставят протезы рук. "Когда один из наших протезных заводов завез оборудование и потом предложил ребятам ставить протезы рук, то знакомый участник АТО их очень быстро поставил в тупик вопросом: "А сколько таких рук вы поставили до меня?". Оказалось, что нисколько. Хотя ноги однозначно надо делать у нас", — говорит волонтер.
Украинские специалисты только начинают учиться у иностранных коллег качественному протезированию рук
Сейчас на основе украинских клиник иностранные специалисты начали создавать сервисные центры по обслуживанию ампутантов. Например, итальянцы, занимающиеся реабилитацией троих бойцов, откроют такой центр в Киевском казенном экспериментальном протезно-ортопедическом предприятии.
Склонен к агрессии
Социально-психологическая реабилитация бойцов сегодня находится в ведении Государственной службы по делам ветеранов войны и участников АТО, которой выделили 59 млн грн для организации такой работы. Однако тендеры были провалены. По словам волонтеров, желающих участвовать в тендерах практически нет, поскольку люди не верят государству. Между тем, проблема социально-психологической реабилитации очень важна, ведь в США, например, потери от самоубийств среди ветеранов Вьетнамской кампании в два раза превысили число бойцов, погибших во время самой войны.
Генерал-майор Андрей Верба признает, что военное ведомство не может заполнить вакансии психологов и психиатров. Он поясняет, что 36-37-летние мужики просто не воспримут женщину-психолога, которая, к тому же, будет лет на 10 младше их. Волонтеры указывают на другую причину — старые советские стандарты, определяющие для таких специалистов минимальный стаж работы в пять лет. Хотя сейчас можно найти немало специалистов без диплома, которые после Майдана, по сути, занимались самообразованием и проходили различные тренинги. Но для Минздрава эксперт без диплома — пустое место. Если бы чиновники учли требования времени и после успешного тестирования или экзаменов им давали бы зеленый свет, то проблему с незаполненными вакансиями удалось бы решить, уверены волонтеры.
Помимо физической реабилитации большинство бойцов нуждаются в профессиональной психологической помощи, принимать которую многие из них, к сожалению, стесняются и боятся
Военные также с сожалением констатируют, что у нас не принято обращаться к психологу, хотя по-хорошему такие специалисты нужны на всех этапах прохождения воинской службы. "При военкомате должен быть психолог, который не будет пускать в зону АТО наркоманов и алкоголиков, психически неуравновешенных людей, — говорит Наталья Воронкова. — На передовой должны работать мобильные психологические бригады. Командир подразделения сам знает, кто у него нестабилен, "аватар" или склонен к суициду или агрессии. Он сразу может указать на таких проблемных ребят. Психологи могут поработать в одной бригаде и ехать дальше". Со своей стороны, волонтеры предлагают не давать документ о демобилизации, пока боец не прошел полное медицинское обследование и не посетил психолога.
Количество тех, кто может иметь различные формы психологических проблем, в Минобороны оценивают примерно в 20%. "Можно создавать клубы ветеранов. Это лучше всего работает, ребята могут ходить туда, делиться проблемами, там тоже обязательно должен работать психолог. Все должно быть на государственном уровне", — подчеркивает Воронкова. Если стандартов предоставления психологической помощи бойцам АТО не существует, значит, необходимо их выписать, уверена она.
