Истории погибших украинских военнослужащих — это летопись войны, которая вот уже более двух лет идет на востоке Украины. Это истории не только мужества и стойкости, побед и попыток выстоять там, где, казалось бы, невозможно остаться в живых, но подчас и поражений, бездарного командования, а иногда стремления скрыть правду об истинных потерях. Сегодня на неподконтрольных территориях все еще находятся захоронения с сотнями неопознанных тел. "Апостроф" узнавал, с какими сложностями сталкиваются поисковики и семьи погибших украинских бойцов в попытках разыскать и идентифицировать их останки.
Уважение к погибшим
На братской могиле возле поселка Снежное Донецкой области - аккуратная табличка "Тут похоронены украинские солдаты". Погребенные тут четыре тела были обнаружены группой поисковиков специальной гуманитарной миссии "Эвакуация 200" ("Черный тюльпан") 6 октября 2014 года.
"Такое редко можно встретить, как правило (на могилах украинских военнослужащих на неподконтрольных Украине территориях, - "Апостроф"), пишут "фашисты" или что-нибудь в этом духе", - рассказывает "Апострофу" историю гибели своего брата Сергея Иванна Пивоварчук.
Сергей Пивоварчук ушел в зону АТО из города Новоград-Волынский Житомирской области с первой волной мобилизации. Он воевал в составе 30-й отдельной механизированной бригады. От родных то, что служит на передовой, скрывал. "Рассказывал, что стоит на блокпостах, говорил, как впервые увидел Азовское море. Он был такой счастливый, - вспоминает Иванна. - А потом начал разочаровываться в командовании, говорил, что очень тяжело, нет никакой поддержки... То есть командования как такового не было. Потом его не отпустили в отпуск. А о том, что он в АТО, мы узнали, когда мне написали в соцсети "Вконтакте", что он погиб. В день, когда он пропал, мы еще с утра с ним говорили".
По словам Иванны, все попытки выяснить, что случилось с братом на самом деле, не помогли установить его местонахождение. Семья обращалась к командованию его подразделения и получила ответ, что среди погибших Сергея нет. "Мы звонили жене комбата, просили у нее узнать через мужа, а тот сказал, что все хорошо, он жив, вышел на построение, - рассказывает Иванна. - На следующий день мне скинули видео (которое сняли сепаратисты), написали, чтобы я узнавала своего брата. Там была съемка после боя - четыре трупа. У троих были очень сильно изувечены лица, но мой брат лежал как живой, не было ни следов крови, ничего, если присмотреться, даже казалось, что он улыбается".
Родственники попытались восстановить события 6 сентября 2014 года, того дня, когда погиб Сергей, пообщались с его побратимами, выяснили, что командование отдало приказ занять блокпост, хотя, по словам Иванны, было известно, что в этом месте уже стоят сепаратисты. "Сами сепаратисты рассказывали потом, что блокпост был занят. Наши ребята ехали туда и даже не держали в руках оружие. Хлопцы рассказывали, как шел бой, но брата видели только, когда он спрыгнул с брони, - он первым пошел в атаку. А потом его уже никто не видел, и как он погиб — никто не мог сказать. Еще два бойца были ранены, они еще могли двигаться, но другие военнослужащие во главе с командиром (как оказалось позже) развернулись и оставили их — двоих убитых и двоих раненых. Сепаратисты потом их добили".
Семья до конца не верила в то, что Сергей убит, хотя им указали место захоронения — в районе поселка Снежное. Территория вокруг контролировалась сепаратистами, и договориться о том, чтобы в этот район пустили поисковую миссию, было очень тяжело. К тому же местность оказалась заминирована. "Они (поисковики, - "Апостроф") рисковали, но все же выкопали эту братскую могилу, ребята были в одном бою, в одной роте и погибли вместе. Затем мне позвонили и сказали, что можно ехать на опознание в Запорожье. Но брата уже не было по чему опознавать", - вспоминает Иванна. Идентифицировать его удалось с помощью экспертизы ДНК. 19 декабря 2014 года тело Сергея Пивоварчука отвезли домой и похоронили.
Все с начала
Гуманитарная миссия "Эвакуация 200" ("Черный тюльпан") в течение более 500 дней занималась поиском, эксгумацией и вывозом погибших во время военных действий на востоке. "Волонтеры нашли около 700 тел погибших, а в целом — более 800 тел жертв конфликта", - говорит один из основателей "Черного тюльпана" и глава правления Всеукраинского общественного объединения "Союз "Народная память" Ярослав Жилкин. За это время поисковики, а их было более 120 человек, обследовали более 50 населенных пунктов и географических локаций — от Саур-Могилы до Дебальцево.
Полковник Алексей Ноздрачев, начальник Управления гражданско-военного сотрудничества Вооруженных сил Украины (ГВС ВСУ), которое все это время обеспечивало работу поисковиков и отвечало за их безопасность во время выездов на местность, рассказывает о других трудностях: на неподконтрольных территориях Луганской и Донецкой областей недавно были арестованы так называемым "Министерством государственной безопасности" сепаратистов должностные лица тех структур, которые сотрудничали с украинской стороной более двух лет. В комиссии по поиску тел со стороны сепаратистов теперь пришли другие люди. "Мы сейчас налаживаем новые контакты, но есть опасность для такой активной деятельности (работы поисковых групп, - "Апостроф")", - отмечает полковник Ноздрачев.
По словам Ярослава Жилкина, миссию, безусловно, следует продолжать, так как на неподконтрольных территориях все еще находятся захоронения с сотнями неидентифицированных тел. Поисковики считают, что пришло время создать отдельный государственный орган, который бы координировал работу по поиску, эксгумации и опознанию тел погибших, а миссия должна получить государственное финансирование. По подсчетам волонтеров, в год на подобные спецоперации нужно не менее 7 млн грн, однако в 2016 году из бюджета для этих целей было выделено всего 2 млн грн.
Гуманитарная миссия "Эвакуация 200" ("Черный тюльпан") в течение более 500 дней занималась поиском, эксгумацией и вывозом погибших во время военных действий на востоке
Вернуть домой
Одним из информационных ресурсов, где собраны данные о погибших украинских военнослужащих или сотрудниках таких ведомств, как МВД, СБУ и т.д., является "Книга памяти погибших за Украину". Ее создатели отмечают, что книгу не нужно расценивать как источник с официальными данными о потерях, она в первую очередь помогает тем, кто ищет своих родных и близких, понять, где человек может быть похоронен.
"С декабря 2015 года появилась информация, что семьи не получают от правоохранительных органов данных по совпадению ДНК по тем случаям, которые произошли в конце 2014 года, - поясняет один из авторов ресурса, заместитель директора по научной работе Национального военно-исторического музея Украины Ярослав Тынченко. - Другими словами, люди на нашем сайте узнавали, что боец был уже идентифицирован, а они об этом не знали".
Тынченко объясняет это тем, что в правоохранительных органах может быть открыто несколько дел по факту пропажи человека: там, где его, собственно, видели в последний раз; там, где он был прописан или зарегистрирован. Кроме того, дело заводят и по факту обнаружения тела, дело может находиться и в СБУ, и в прокуратуре.
Еще одна проблема в том, что следователи по одному делу могут постоянно меняться. "Я знаю случай, когда по делу поменялось четыре следователя. Это связано, в том числе, и с тем, что милиция у нас сейчас трансформируется в новую полицию", - говорит Тынченко.
Он отмечает, что семьи, потерявшие близких, до последнего надеются, что человек жив. Однако все, что связано с обменом пленными, - крайне заполитизированная тема, к тому же превратившаяся для некоторых в коммерцию, говорит Тынченко. Поэтому нередки случаи, когда родственников уверяют, что боец находится в плену, хотя на самом деле его тело давно найдено, и экспертиза ДНК проведена. "Был случай, когда в сентябре 2014 года были обнаружены 27 тел и фрагментов военнослужащих 93 отдельной механизированной бригады (погибшие в прорыве из Иловайского котла, - "Апостроф") в легендарной новокатериновской могиле. Половина людей до сих пор не похоронена, потому что семьи их не принимают, они искренне верят, и им обещают политики, что эти люди в плену, но их местонахождение якобы неизвестно", - рассказывает Тынченко.
По словам Ярослава Жилкина, отсутствие государственной программы в отношении увековечивания памяти погибших — это большая проблема. "А ведь если человек пропал, то эта боль в сердцах его родных и близких не заживает никогда", - уверен он. Те, кому поисковики вернули близких, с ним согласны. Сестра погибшего Сергея Пивоварчука Иванна признается, что неопределенность в такой ситуации очень сильно выматывает. "Я видела, как плакала мама, сестра, братья, так вышло, что все это свалилось на меня, а я тогда еще была несовершеннолетняя. Я одна его искала, жила надеждой, запретила всем плакать, сказала, что мы ищем живого. И это было очень тяжело - жить этой надежной, держать все время телефон под рукой и ждать, что он позвонит. А когда я ехала его забирать, никогда не забуду это чувство... И потом, когда клали в гроб его вещи, как будто вся надежда, вся душа туда ушла. Но в то же время мне стало спокойнее. Я не смирилась, нет, потому что в глубине души все еще не верю, что его нет. Но ты знаешь, что он уже не страдает где-то далеко, что он дома, что ему, наконец, стало спокойно".
