​Русская рулетка для Авдеевки: как город выживает под обстрелами

“Апостроф” побывал в самой горячей на сегодня точке зоны АТО и увидел, как и кто спасает город от экологической и гуманитарной катастрофы, кто готов “скрутить башку Путину” за очередную эскалацию конфликта, а также выяснил, насколько реальна остановка авдеевского коксохима, и чем она грозит.

Шестилетний Тимур пока не ходит в школу. Он немного скучает по урокам, самые любимые из них -- “русская мова, английский язык, труды и математика”. Тимур говорит, что уже почти не боится обстрелов, а в родной Авдеевке ему больше всего нравится то, что “тут зима и можно иногда лепить снеговиков и играть в снежки”. А еще он хочет, чтобы дома и в школе наконец включили свет.

Ради света для Тимура и авдеевчан в созданном на этой неделе при горадминистрации областном координационном штабе несколько раз в день собираются местные чиновники, силовики, спасатели, глава военно-гражданской администрации Донецкой области Павел Жебривский и замминистра регионального развития, строительства и ЖКХ Эдуард Кругляк. Первое заседание тут проводят в шесть утра, последнее – за полночь. В кабинет к губернатору в горадминистрации едва ли не каждую минуту приходят люди. Новости приносят разные: об обстрелах группы ремонтников и наблюдательных миссий, о завозе гуманитарки, о подаче воды и тепла в город, жертвах среди мирных и военных и о количестве поврежденных за сутки домов. По состоянию на утро сегодняшнего дня за неделю из-за обстрелов были повреждены 114 частных дома, 22 квартиры в многоэтажках. Жебривский много курит, сердится на очередной обстрел и, как результат, на невозможность восстановить подачу электроэнергии.

Света ждет не только Авдеевка, но и градообразующий коксохим. Директор завода Муса Магомедов, как и чиновники в городе, сутками находится на рабочем месте. Ночует также на территории завода, - рядом с его кабинетом есть комната отдыха, а семью, которая находится в Запорожье, видит в лучшем случае по выходным. Директор, кстати, девятый по счету, очень надеется, что ему не придется останавливать крупнейший в Европе коксохимический завод, работающий с 1963 года. Потому что тут остановка означает закрытие и потерю производства навсегда.

У Татьяны Писаревой, завхоза авдеевской школы №7 заботы не такие масштабные, но и она со своего рабочего места в эти дни – никуда. Писарева ночует в подвале школы, потому что боится, что, если вдруг подача тепла в батареи прекратится, система может замерзнуть, как это уже было зимой 2015 года.

Все эти люди, как и Авдеевка в целом, сегодня вынуждены играть по чужим правилам, а навязанная им игра напоминает русскую рулетку: исход ее может оказаться трагичным в любую минуту, кому-то стоить дома, работы, здоровья, а то и жизни.

Скрутить голову Путину

У входа на территорию палаточного городка с пунктами обогрева и полевыми кухнями, развернутого на авдеевском стадионе гуманитарными организациями, волонтерами и местной властью, стоит женщина. Она вчитывается в бесплатную газету, которую тут раздают всем подряд, и плачет. Ее зовут Лариса Козлова, ей 57 лет. На вопрос корреспондента “Апострофа”, почему она плачет, женщина отвечает: “Путина задавить хочется, когда вы ему башку скрутите? Полтора года было тихо, я радовалась -- слава богу, Украина здесь”. На вопрос, тепло ли у нее дома, отвечает, что дом без газа, с электроплитой, а поскольку электричества в городе нет уже несколько дней, то даже еду разогреть не на чем. Поэтому каждый день она приходит в палаточный городок, чтобы поесть что-то горячее на полевой кухне.

“Дочка, к сожалению, у меня в Донецке, они там до войны получили квартиру, просто берегут ее, чтобы не растащили. Я туда не езжу, не хочу, дэнээровцев этих ненавижу”, -- признается она. Но всему, что имеет благодаря украинским властям, рада. “И за субсидии передайте спасибо Розенко, -- говорит она, утирая слезы. – У нас чуть тепло дают – и мы рады! На бойлерной поставили генератор. Спасибо! Прошлый раз было хуже, тогда чуть не умерли зимой 2015 года, было страшно, нас вывозили тогда в Святогорск”.

Везут туда и сегодня, всех, кто хочет уехать и переждать обстрелы. За последние несколько дней в пансионаты отправились больше сотни семей с детьми. Автобусы предоставляет военно-гражданская администрация. Хотя слово “эвакуация” тут стараются не произносить, но по словам Павла Жебривского, в случае форс-мажора, а это остановка коксохима и, как результат, замерзающий при минусовых температурах город, администрация за раз готова вывезти 4130 человек, то есть, за три “ходки” забрать практически всех местных. Впрочем, как показывает практика, даже под угрозой полномасштабных боевых действий и уличных боев, как это было в Дебальцево, все из города точно не уедут.

И все же, массированные обстрелы последних дней уже закончились гибелью для двух местных жительниц, водителя автомобиля ГСЧС, а также ранением офицера ГСЧС, иностранного фотокорреспондента и еще одной женщины, которая от госпитализации отказалась. В четверг снаряды упали в район палаточного городка, а в начале недели мина залетела на стадион школы №7, к счастью, тогда никто не пострадал.

На территории палаточного городка улыбчивый представитель Минздрава Александр Данилюк, ответственный за координацию и организацию медицинского обеспечения во время чрезвычайных ситуаций, военного положения и антитеррористических операций, говорит, что больница работает в нормальном режиме, в городе проблем с медикаментами нет, благодаря генератору, который предоставил ГСЧС, в помещениях тепло. Он признается, что не хватает специалистов, к примеру, анестезиологов, гинекологов, работников экстренной медицинской помощи, фельдшеров, но, чтобы стабилизировать состояние пациентов, ресурсы есть, как и возможность быстро вывезти человека в госпитали Днепра.

Буйным здесь не место

Палаточный городок напоминает муравейник: кажется, тут собрались все крупнейшие гуманитарные организации, которые работают последние три года на Донбассе. Огромные фуры и скромные по сравнению с ними микроавтобусы волонтеров выстроились за забором вдоль дороги, тут же стоит карета скорой помощи и авто полиции. Неподалеку от входа дымят полевые кухни, за ними рубят дрова работники ГСЧС. Людей возле кухонь немного, может, потому что время завтрака уже прошло, а обеда - еще не настало. Одни сердито отворачиваются от камеры, другие улыбаются и разрешают сделать пару кадров; высокий и явно пьяный мужчина недовольно машет руками и тыкает в фотоаппарат оттопыренный средний палец. Когда он начинает буянить еще громче, его выводит с территории городка боец с автоматом и делает жесткое предупреждение, посоветовав идти домой.

В больших армейских палатках тепло, хотя и очень душно, -- рядом с каждой тарахтит генератор; внутри палаток отогреваются те, кто замерз на улице в очереди за гуманитаркой. На длинных столах разложены бесконечные переноски и тройники, облепленные десятками мобильных телефонов. Их владельцы терпеливо сидят, понурив головы, вдоль стен. Отсутствие света вынуждает людей заряжать телефоны на таких рукотворных зарядных станциях. У выхода из палатки за столом сидят женщины, которые составляют списки желающих выехать из города в пансионат в Святогорск. На вопросы они отвечают нехотя, сердятся, говорят, что им журналисты уже успели надоесть.

Самая большая очередь выстроилась к палатке международного благотворительного фонда “Каритас”. Тут каждому дают набор продуктов и бытовой химии. Люди говорят, что занимали место еще ночью. Кто-то у входа начинает ругаться, их быстро утихомиривает один из дежурящих тут бойцов. “У меня тут беспорядка не бывает”, -- говорит он корреспонденту “Апострофа”.

Жалоб нет

Несмотря на то, что гулкие взрывы слышатся на улицах постоянно, а их локацию невозможно определить, никто на эти звуки не реагирует. В очереди на территории палаточного городка продолжают стоять люди, среди взрослых бегают дети школьного возраста. Малышня с грустью поглядывает на взрослых, сидя на санках. Но дети войны не капризны, они привыкли ждать.

На улицах и во дворах домов гуляют мамочки с колясками, пенсионеры неспешно идут в аптеку и радуются возможности поговорить с приезжими. Они тоже не жалуются, привычные ко всему, зато по-родительски раздают замечания собеседнику и ругают за отсутствие перчаток, ведь на улице -- минусовая температура.

В городе работает только одна школа. Детей в Авдеевке – около 2 000; в школе №7, единственной работающей из всех, к концу рабочей недели удалось собрать 260 учеников, в основном, старшего школьного возраста.

Завхоз школы Татьяна Писарева говорит, что до войны тут училось 350 детей. Теперь к ним ходят дети из школы №2, потому что тут подвал будет поосновательней, он прошел проверку на прочность еще в 2015 году, когда во время сильных обстрелов здесь одновременно прятались не менее 400 человек. В школе трижды полностью меняли окна. И будут менять и дальше – упавший на стадион возле здания снаряд в середине недели выбил стекла еще в трех окнах.

“Сейчас все намного организованее, -- отмечает Писарева. – Тогда (в 2014-2015 годах) не было ни одного начальника. Может, где-то они и были, но мы их тут не видели. Были дворники и мы придурошные. Летят мины сюда, я иду напротив школы, вижу - мужчина растерялся, заметушился, а я ему говорю: “Молодой человек, давайте к нам в подвал”. Больше нет вокруг подвалов, тут много людей прятались (в подвале школы). Костер палили, чай грели”.

Всего хватает

Остальные авдеевские школы в лучшем случае сегодня используют для очередной раздачи гуманитарки, -- не все едут в палаточный городок, предпочитая место потише, закрытое со всех сторон домами.

Сегодня по городу также можно увидеть районные пункты обогрева. Как правило, их организуют местные церкви. К примеру, тот, в который корреспондент “Апострофа” попал вместе с волонтерами киевской группы “Крила щедрості та турботи”, открыли авдеевские протестантские церкви, он расположен на Центральном проспекте. “Крылья” привезли теплые одеяла, печенье, обувь, спальники. Кроме того, в помещении есть и свой генератор, и он не простаивает – тут сидят люди, одни пьют чай в ожидании, пока заряжается телефон, дети играют в настольные игры. Женщины, с которыми пообщался “Апостроф”, с сожалением говорят – жаль, нет книги отзывов, написали бы благодарность.

Одна из них представляется Ольгой Васильевной. “Мне надо по часам питаться, так я сюда прихожу, тут все вкусное, недешевое. И отношение замечательное. Тут никто не следит, тут как дома, - говорит она. – Я ведь на стадионе (в палаточном городке) не могу стоять, у меня спина болит, а телефон долго заряжается… Мы считаемся молодыми пенсионерами, так нам обычно гуманитарка не положена (многие организации выдают помощь людям старше 65 лет – “Апостроф”), мы всего раз получали помощь от Красного креста в октябре 2015 года: крупы, муку, чай, моющие средства, подсолнечное масло. А на стадион ходят одни и те же. И так всю войну. Но мы, слава богу, не голодные”. Она говорит, что им тут живется замечательно. “Воду дали, дали отопление, если свет дадут – вообще будет хорошо”, -- мечтает она.

Над небольшим магазинчиком на Центральном проспекте, который стоит возле многоэтажек напротив пункта обогрева, развевается желто-синий флаг и тарахтит очередной генератор. Здесь продуктами забиты все полки и прилавки: конфеты, печенье, колбасы, спиртное – всего хватает. С доставкой товаров в город тоже проблем никаких, говорит записывающий заявки продавца торговый агент. Но с торговлей все равно беда.

“Никто ничего не покупает. Очень плохо. Людей нет, -- говорит продавец Ольга. – Почему? Боятся выходить (на улицы), денег у людей нет. Мы работаем неполный день. Берут разве что хлеб, сладости для чая, колбаску. Приходят те, кто помоложе, а с утра – бабушки за хлебом, грамм 200 колбаски, 100 грамм печенья купят себе – и все”.

Неделю назад было лучше, но потом несколько дней, до появления генератора, магазинчик не работал из-за обстрелов и холода. “Во время обстрелов тут все дребезжало, - вспоминает продавец. – Мы боялись. В нас (в магазин) в прошлом году попали, прилетел снаряд, разбил холодильник”.

Ольга говорит, что на торговле сказывается и тот факт, что в город завозят много гуманитарки. “Хотя люди там жалуются. Приходят одни и те же, получить невозможно. С пяти-четырех утра очередь занимают. Я туда не хожу, муж был на днях, расстроился, сказал, что он стоять там не будет. Но от крупы и сахара я бы не отказалась”, -- говорит она.

Призрачное прозрачное

Почему именно сейчас в Авдеевке случилась эскалация, глава Донецкой ОГА Павел Жебривский поясняет так: “Они (сепаратисты) полезли, решили что-то от нас отгрызть, получили по зубам, наши хлопцы заняли одну из ключевых высот, которая контролирует в том числе дорогу Ясиноватая-Горловка, тут стоял так называемый батальон “Восток”, они подтянули резервы – так называемые батальоны “Спарта” и “Сомали”. Этот придурок Гиви (Михаил Толстых) неадекватный. Его командира роты “Консула” (заместитель “Гиви”) грохнули”, -- говорит он “Апострофу”.

Пока мы общаемся, Жебривскому несколько раз звонит генерал ГСЧС, директор коксохима, с которым губернатор уважительно здоровается словами “Салам алейкум, Муса Сергоевич”, а также премьер-министр Владимир Гройсман, с которым, по словам Жебривского, они созваниваются не меньше трех раз в день. “В домах -- от 16 до 22 градусов тепла, людям раздаем гуманитарку, на исходных рубежах -- саперы, ремонтные бригады, ОБСЕ, очень надеюсь, что выйдем на ремонтные работы, -- говорит он премьеру. – Сейчас (в городе) нужны стройматериалы: шифер, стекло, брус, линолеум, гвозди”.

“Сейчас я всех настраиваю на то, что нам нужна помощь по стройматериалам, и их нужно очень много, -- говорит Жебривский “Апострофу”. -- Только за среду в городе пострадало 52 дома”.

Военно-гражданской администрации приходится работать по законам, которые действуют на мирных территориях, поскольку военного положения в стране нет. Так, к примеру, чтобы для владельцев частных домов выделить деньги на ремонт, администрации области приходится оформлять эти средства как благотворительную помощь, платить НДФЛ (налог на доходы физических лиц, – “Апостроф”). Поэтому чиновники предпочитают получать стройматериалы, которые без волокиты можно передать нуждающимся. Есть еще одна проблема – слишком растянутая во времени процедура поиска проектировщика для восстановления домов.

“Я должен все делать через систему Prozorro. Вот пример: надо отремонтировать три многоэтажных дома. Я должен провести тендер на выбор проектировщика, это два месяца, минимум два месяца на разработку проекта, два месяца – экспертиза проекта, а потом еще выбор подрядчика, то есть, семь месяцев займет процедура до начала работ!” -- объясняет Жебривский все перипетии, которые нужно пройти согласно закону. А на дворе зима, которую люди в разбитых домах должны пережить.

На вопрос о финансовых вливаниях в восстановление инфраструктуры на подконтрольной территории Донецкой области, Павел Жебривский говорит, что речь, по сути, идет скорее о строительстве новых объектов: нет теплосетей, нужны дороги, детские сады, школы. На это надо около 20 млрд долларов. Ревизию пока невозможно провести в таких населенных пунктах, как полностью разрушенные Пески, Водяное, Опытное, Широкино. “Больше всего денег нужно там, где идут боевые действия”, -- отмечает Жебривский.

Чтобы навести порядок в других городках и селах, надо около миллиарда гривен. “Но в коммунальные и государственные здания мы можем вкладывать деньги, а в частные нам это делать нельзя согласно бюджетному кодексу, -- говорит он. -- Ключевая проблема не столько в финансовом ресурсе, сколько в человеческом. Проектные институты остались в Донецке, их нет. Большую часть проектов нам сейчас делает Днепр, Запорожье, Харьков, Киев. И мало кто собирается сюда приезжать. Они берут чертежи и делают все на местах. В лучшем случае приезжают на день-два сюда и привязывают свой проект к городу. Раз в две недели я объезжаю все объекты, которые строятся. Там, где есть проектно-сметная документация, делают ремонт, а электрику -- нет. Двери - половину меняют, половину – нет. По каждому объекту мы вносим коррективы постоянно. Еще одна проблема - у нас нет крупных строительных компаний. У Таруты была крупная строительная компания, у Метинвеста. Но многие закрылись, ведь еще два-три года назад тут ничего не строили. А людям надо было платить зарплату, поэтому я их не обвиняю, они выживают”.

Невыездной Кабмин

Чиновники, с которыми общался “Апостроф”, говорят о непонимании проблем прифронтовых территорий там, в столичных министерских кабинетах. К примеру, в Минэкономики настроены категорически против запрета за долги отключать от энергоснабжения объекты, отвечающие за жизнеобеспечение таких городов, как Авдеевка, потому что это означает падение платежей за энергоносители. “Чем отличаются предприятия прифронтовой зоны от других?” -- спрашивают в Минэкономики. Те, кто работает в регионе, возмущаются: пусть сделают выездное заседание Кабмина, чтобы понять эту разницу. Они также говорят, что не видели в Авдеевке представителей Министерства по вопросам временно оккупированных территорий, и что министр Вадим Черныш появился в городе разве что в составе группы, которая прибыла сюда на неделе вместе с премьером.

Впрочем, кому-то работа в полях напротив, очень по душе после кабинетно-бумажной столицы. “Я ехал сюда с портфельчиком, в костюме, с одним кабминовским удостоверением, говорил себе – Кругляк, вспомни молодость, тебе придется в яму прыгать и чеканить трубу, копать, организовывать работы бригады”, -- вспоминает свой экстренный выезд в Авдеевку замминистра Эдуард Кругляк.

На месте оказалось, что работы в городе уже идут полным ходом – и по обеспечению продуктами, и водой, и теплом. “Я бы тут остался, -- говорит Кругляк. -- Тут есть то, чего нет в Киеве, -- не надо никого подгонять. Каждый в администрации знает свою работу и какие задачи надо ставить”.

Задачи, признается он, требуют выполнять быстро, а с теми, кто это сделать не может, разговор короткий: к примеру, и.о. руководителя полиции города выгнали за то, что он в оперативном штабе в шесть утра не доложил о текущей ситуации по городу. В целом по ситуации в Авдеевке и работе тех, с кем общался “Апостроф”, можно констатировать: по сравнению с 2015 годом, когда людей попросту оставили один на один с непрекращающимися обстрелами вдоль всей линии соприкосновения под Донецком, в 2017-м для них делают все, что позволяют обстоятельства.

Но главную задачу – восстановление электроснабжения - без участия российской стороны авдеевский оперативный штаб решить не в силах. Из-за отсутствия письменных гарантий от российского генерала, который работает в составе Совместного центра по контролю и координации вопросов прекращения огня, бригада ремонтников и саперов в течение нескольких дней не могла восстановить электроснабжение. “Без таких гарантий никто не будет людей отправлять на смерть, -- говорит губернатор. – Они (российская сторона) подводят нас к тому, чтобы мы вели переговоры с “куриными полковниками” (речь о самопровозглашенном главе ДНР Александре Захарченко), а сами россияне хотят быть над процессом”.

В пятницу российская сторона, все же, дала письменные гарантии прекращения огня с 7 утра до 18 вечера, чтобы в районе порыва линии электропередач смогла работать бригада электромонтажников в сопровождении саперов, СЦКК и ОБСЕ. Но даже если свет дадут, как надолго это будет и не закончится ли очередной обстрел новым порывом, не знает никто.

Коксохим в деле

Пока не заработает ЛЭП, город обогревается благодаря коксохиму. На заводе решили перенаправить газ для центрального отопления Авдеевки, для этого на коксохиме снизили температуру на производстве. Но директор завода Муса Магомедов говорит, что любая поломка любой железки может закончится остановкой. “Вылетит у меня из строя циркуляционный насос, который находится в этом энергоблоке, энергоблок моментально развалится. И все”, -- поясняет он. Если в системе закончится газ, Авдеевка замерзнет вместе с заводом.

К тому же, найти подрядчиков, которые согласились бы восстанавливать энергоснабжение в зоне военных действий, крайне тяжело. “Бригады ДТЭК не успевают восстанавливать наши энерговводы! Их восстанавливали более двухсот раз!” -- говорит директор завода. Он также отмечает, что его коллеги из других крупных предприятий, постоянно звонят и спрашивают – чем помочь, что прислать – генераторы, топливо, буржуйки? И готовы делать это тихо, без пиара.

Градообразующий коксохим сегодня обеспечивает работой 4 000 человек и 80% бюджета города, плюс налоги в госбюджет и десятки тысяч тонн чугуна в сутки. Магомедов говорит, что опасность полной консервации завода все еще велика. Завод также подвергается обстрелам, за все время это случалось 310 раз, несколько дней назад мины попали в железнодорожный цех, перебили рельсы.

Есть жертвы и среди людей: с начала военных действий пострадало более 50 рабочих, девять случаев закончились летальным исходом. На этой неделе мина прилетела в дом начальника отдела технадзора, развалила всю крышу, но обошлось без пострадавших. Сам Магомедов тоже не раз попадал под обстрелы. “Страшно, - честно признается он. - Страшнее не бывает. Такое ощущение, что идет динозавр, ступает ногами, идет все ближе, ближе и ближе. В этот момент ты думаешь только одно: "Лишь бы не в меня". А второе, что ты думаешь – вот это сейчас закончится все, я встану, уеду и больше не вернусь”. Но, все же, остается. На вопрос, почему, отвечает с улыбкой: “Ну, вы же знаете, почему”.

За годы войны завод потратил на восстановление Авдеевки миллионы гривен. В прошлом году – около 10 млн. В 2015-м – 18,5 млн. Помогали отстроить 62 дома, а те 58, где были прямые попадания - стеклили, укрепляли несущие конструкции. “Есть проекты, которые мы четко отслеживаем в деньгах. И есть те, которые мы не отслеживаем. Звонят: "Нужно срочно сделать то-то и то-то". Что мы будем это фиксировать? Мы даем команду, бригада собирается, едут и делают”, -- говорит Магомедов, хотя в конце разговора признается – уже устал быть оптимистом.

Многие из тех, кто сегодня отвечает за более-менее стабильное жизнеобеспечение города, не загадывают далеко и по законам военного времени готовы к худшему, хотя всеми силами стараются этого худшего не допустить. “Отоспаться бы”, -- улыбаются они и просто делают то, что могут там, куда их закинула война.